Вдохнув полной грудью чистый холодный воздух, она только теперь поняла, как же устала от присутствия Гейджины Дюмонт, от её проницательных ярко-голубых глаз, наблюдавших за ней слишком холодно и настороженно и подмечая за ней слишком многое.

— Чем могу служить, мадемуазель?

К Бринн на коне подъехал Поль Лефонт. С того дня, как её привезли сюда, они редко виделись, но при каждой встрече он оставался подчёркнуто вежливым и внимательным. Во дворе замка Редферн при свете факелов у него был грозный и неприступный вид.

Теперь, без доспехов и прикрывавшего его седовласую голову железного шлема, он казался простым и человечным.

Лефонту было немногим больше тридцати, суровое выражение его худого лица казалось естественным для этого высокого костистого человека. Он держался уверенно и при всей кажущейся недоступности отличался благородным достоинством.

— Мне нужна вода для мытья, — сказала Бринн. — Не попросите ли кого-нибудь принести её?

— С удовольствием. — Повернув голову, Лефонт по-французски отдал приказ кому-то в лагере. — Я бы и сам помог вам, но должен быть во всеоружии, чтобы срочно сопровождать пленных в лагерь Вильгельма.

Пленные. Она так увлеклась лечением Малика, что совсем позабыла об этих несчастных.

— А лорд Келлз?

— Он среди них.

— Что с ними будет?

Лефонт равнодушно пожал плечами.

— Как решит её милость, раз миледи Гейдж говорит, что они ей не нужны.

— Ты что, жалеешь этого лорда Келлза? — раздался за её спиной голос Гейджины.

В её тоне звучали притворно вкрадчивые нотки. Бринн вся напряглась. Видимо, норманнка так и жаждала уличить её в предательстве.

— Он отец леди Эдвины и первый саксонский барон, которого я узнала здесь, в Англии.

Гейджина едва заметным кивком приказала Лефонту удалиться.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— А что ты хочешь услышать от меня? — нетерпеливо бросила Бринн в ответ. — Он неплохо обходился со мной.

— А ты отблагодарила его за это?

— Хотя сюда меня привезли почти ребёнком, но я уже успела познать свободу больше, чем ты можешь себе вообразить. Неужели ты думаешь, что я буду благодарна за ошейник на своей шее?

— Так ты не рождена рабыней? Тогда ты, должно быть, стала пленницей, захваченной во время войны. — Гейджина улыбнулась. — Странно, ведь в твоём распрекрасном Гвинтале не было войн.

— Неужели так важно, как я попала сюда? Главное, я здесь и лечу твоего друга.

Гейджина согласно кивнула. Она присела к костру, глядя на трепещущее пламя огня.

Солнечный сумеречный луч упал на её голову, и Бринн вдруг увидела, что её волосы тёмно-тёмно рыжие. Странно, ведь при ярком свете её волосы казались иссиня-чёрными.

— Просто я нахожу тебя слишком загадочной женщиной и чувствую себя неспокойно, ничего о тебе не зная. Осторожность не помешает, — попыталась Гейджина объяснить свой интерес к ней.

— ≪Она считает, что я могу причинить беспокойство? До сих пор никто мне об этом не говорил≫, — подумала Бринн.

Под её взглядом Бринн не хватало воздуха. Дышать от волнения стало трудно, но Бринн справилась с собой.

— Со мной Малик в безопасности. Я не смогла бы причинить ему вред при всём моём желании.

— Почему? — не спускала с неё глаз Гейджина.

— Я знахарка. И должна лечить людей, — просто ответила она. — Зло погубило бы меня.

— Ну и что, я знала многих лекарей во время сражений, и ни с одним из них ничего не случилось, даже если умирали их раненые, — цинично усмехнулась она. — Я даже подозреваю, что кое-кто из них способствовал отправлению умирающих в небытиё.

— Тогда они были не настоящими врачевателями.

— И в Гвинтале такого бы не произошло.

— Никогда.

Её голос излучал такую силу, что Гейдж перестала иронизировать.

— Я почти поверила тебе.

— Прекрасно. Тогда ты не будешь больше глазеть на меня так, словно ждёшь, что я перережу Малику горло и тебе надо успеть этому помешать.

— А что, если я не только из-за этого смотрю на тебя?

Что-то в её тоне заставило Бринн говорить очень осторожно:

— Вряд ли. Ты никому не доверяешь и видишь во мне недруга Малика.

— У тебя листок в волосах.

— Что?

Гейджина мигом вскочила и в один прыжок преодолела разделявшее их расстояние. Протянув руку, она осторожно вынула из её волос жёлтый листок, нежно дотронувшись до локона на её виске.

— У тебя такие живые волосы, и такие густые. Как блестящая шёлковая паутина…

Приступ удушья подкатил к горлу знахарки, ватными сделались ноги.

Воительница стояла над Бринн, сильная, властная и прекрасная. В беспомощном возбуждении Бринн смотрела на неё. Как это прежде не замечала она крутой изгиб её нижней губы, а сейчас она слабела от желания приложить к ней палец.

Поспешно отступив, Бринн отвела взгляд.

— В самом деле листок, — отрывисто бросила она. — Волосы за всё цепляются, поэтому я зачёсываю их назад. — Она посмотрела с холма вниз. — Хотела бы я знать, где моя вода? Капитан обещал, что кто-нибудь принесёт её.

Бринн затылком ощутила её жгучий взгляд, однако голос её прозвучал ровно и бесстрастно:

— Значит, скоро принесут. Лефонт не терпит небрежности.

— Как и ты, — съязвила Бринн.

— Как и я, — согласилась воин. — Я не выношу тех, кто не знает своего дела или плохо исполняет его.

— Мы готовы ехать, миледи, — на весь лагерь окликнул её Лефонт.

Теперь он возглавлял кавалькаду одетых в доспехи людей. Металл поблёскивал на солнце.

— Счастливо. — Гейджина приветственно вскинула руку. — Передайте его светлости моё почтение. Жду вас обратно через три дня.

Лефонт кивнул, и колонна двинулась вперёд.

— «Как жаль, что такое великолепное зрелище предназначено лишь для ведения войны», — подумала Бринн.

Гарцующие кони, солдаты в доспехах, знамёна, реющие на ветру… Знамёна…

— Кажется, мой капитан явно понравился тебе, — ревниво заметила Гейджина.

— Приятный мужчина, — рассеянно ответила Бринн. — Но я смотрела на знамёна. Прежде я их не замечала. — Она показала на геральдические знаки на белом фоне. — Вот это самое необычное. Я видела на знамёнах львов, оленей, но огненный шар…

— Это комета, а не огненный шар.

— Комета!

— А почему бы и нет? Она появилась в небе этой весной. Я увидела её, мне захотелось её иметь, и она стала моей. Тебе не нравится?

— Нравится, она очень красивая…

Бринн провожала взглядом уходивших солдат. Душа её трепетала. Что за человек Гейджина Дюмонт, раз она выбрала себе такой герб? Сама-то она не испугалась, но даже истинно верующие монахи крестились, увидев небесное светило, а Гейдж Дюмонт и вовсе решила бросить комете вызов. Бринн стало совсем тягостно и неловко в её присутствии.

— Пойду взгляну, что с моей водой. Слишком долго её не несут. — С этими словами Бринн поспешила с холма, спотыкаясь об огромные торчащие корни деревьев и кожей чувствуя на себе её взгляд, но Гейджина не пошла следом.

— «Я увидела её, — повторила мысленно Бринн её слова, — и она стала моей».

Заносчивая, высокомерная. На Бринн нахлынули воспоминания о той ночи, когда она стояла у окна и не могла насмотреться на летящую в чёрном небе комету. А где-то далеко от неё в ту же самую ночь Гейдж Дюмонт тоже была пленёна этой кометой. А вдруг это судьба и незримая нить свяжет их жизни воедино? Связующая нить?

Пресвятая Дева, да между ними ничего и быть не может. Увидев летящее светило, Бринн испытала восторг и восхищение, а Гейджина просто решила забрать его для себя.

***

Прошло три дня. И опять Бринн разбудил тяжёлый взгляд Гейджины.

— «Пора бы уже привыкнуть к этому», — спросонья подумала она.

С того дня, как она сняла с её волос упавший лист, Гейдж ещё упрямее следила за ней, подстерегая её каждый шаг. Холодные переливающиеся лучи солнца падали на её лицо, высвечивая ямочки под её высокими скулами и отражаясь в её ярко-голубых глазах металлическим блеском дорогих клинков. Она словно была вытесана из каменной глыбы и создана жестокой, не знающей пощады воительницей. Бринн коротко вздохнула, пытаясь очнуться от сна. В её манере разглядывать её появилось что-то новое. Поначалу Гейдж смотрела на неё с откровенной неприязнью, но в последнее время в её взгляде появилось выжидательно-настороженное рысье выражение, как если бы она тщётно пыталась выяснить нечто интересующее её.