Делмас глубоко вздохнул и решился:

— Я просто хотел сберечь для вас клад. Норманны и так уж почти до нитки обобрали нас.

— Клад? — замер на полпути Ричард. — Ты это о чём?

— Моя жена знает, где спрятаны сокровища.

— Гнусное враньё!

— Нет-нет, это чистая правда, — на всякий случай он отступил на шаг. — Мне не удалось выпытать у неё, где лежит его богатство, но вы сумеете разговорить её. Подумайте, милорд, Вильгельму достанется всего лишь Редферн. Если вы возьмёте клад, то, спрятав его от Вильгельма, вы потом сможете обменять его на своё прежнее состояние.

Даже если этот раб врёт, то всё равно вопросы не помешают.

— Где клад?

— В Гвинтале.

Название ничего не говорило Ричарду.

— В Уэльсе?

Делмас в нерешительности помялся.

— Не уверен, что именно там.

— Так ты ничего не знаешь? Только попусту болтаешь!

— Я встретил Бринн в лесу, далеко от маленькой деревушки под названием Кайт в Уэльсе. Мне не удалось заставить её рассказать о Гвинтале.

— Тогда откуда тебе известно о кладе?

— Все в деревне знают о Гвинтале и зарытых там сокровищах. Её отец проболтался об этом в сильном подпитии. Он вечно бубнил о каком-то небольшом острове.

— Остров! — недоверчиво поморщился Ричард. — Разве может простая женщина отыскать маленький остров в огромном море? Или ты предлагаешь мне наугад бороздить моря?

— Я уже сказал вам, милорд, что встретил Бринн в лесу, далеко от Кайта. Она шла по дороге к деревне Селкирка, которая стоит у моря. Значит, она-то уж наверняка знает, где лежит остров.

— Может быть.

Заметив интерес в глазах Ричарда, Делмас осмелился приблизиться к нему ещё на шаг.

— Вот видите, — подобострастно прошепелявил он, — нам непременно нужно вернуть Бринн.

— ≪Нам. Неужели этот слизняк и в самом деле думает, что я поделюсь с ним, попади к нему клад? Впрочем, разумнее не подавать виду, что мне очень захотелось поверить Делмасу, ведь он знает не только ту уэльскую деревню, но и по-прежнему остаётся мужем Бринн, а значит, может применить к ней свою власть≫.

Ричард подошёл к своему креслу.

Поступь его стала твёрже, должно быть, сногсшибательная новость о кладе отрезвила его.

≪ Боже, проясни мне ум, чтобы отличить правду от выдумки! Клад. Не слишком ли простой выход из моего плачевного положения? Впрочем, — тут же мысленно возразил он себе, — разве не заслужил я хоть толику везения после стольких ужасных ударов судьбы? Никчёмная женщина, доставшаяся мне в жёны, король, неспособный защитить земли своих рыцарей от проклятых норманнов≫.

Наверное, теперь для Ричарда наступила пора успешных действий. Не без садистского удовольствия разглядывал он кислую мину Делмаса.

— ≪Мерзкая скотина. Как же низко мне, лорду, пришлось опуститься, что я готов иметь дело с этим мерзавцем! ≫.

Ричард откинулся на спинку кресла и изобразил на лице подобие улыбки.

— Если ты не врёшь, то я попытаюсь забрать у норманнки твою жену обратно.

— Истинная правда, клянусь вам!

— Твои клятвы гроша ломаного не стоят. Ты обманом хочешь вернуть её назад.

Переминаясь, Делмас достал что-то из-за пояса.

— Вот доказательство. Когда я встретил её, рубин на цепочке висел на её шее, и она схватилась со мной, как молодая волчица, не желая его отдавать.

Небольшой великолепный рубин на ладони Делмаса кроваво поблёскивал при свете свечей.

— Мелковат немного, — осторожно отозвался Ричард, боясь показать свой внезапно вспыхнувший интерес, — но прозрачный и прекрасного чистого цвета. Откуда такое сокровище у простой деревенской девчонки?

Ричард взял камень и поднёс его поближе к свету. Рубин оказался превосходным. Древние ценили его выше алмаза за мистическое свойство — рождать влечение к великому. Однако только благородного человека он ведёт к победам и подвигам. Значит, и Ричарда могут ожидать подвиги во имя собственной славы.

— Действительно, откуда? — вслух повторил он и вытянулся в кресле. — Но я хотел бы узнать побольше обо всём, прежде чем решить, что привело тебя к откровенности — желание позабавиться с Бринн в постели или отыскать клад. Расскажи мне лучше поподробнее о Гвинтале и о своей встрече с Бринн из Фалкаара.

***

— А где же этот Гвинтал? — спросил Малик.

Бринн замерла над его раной, перестав её перевязывать.

— О чём ты? — Голос её звучал спокойно.

— Гвинтал. Ты ведь родилась там?

— Да. — Она зачерпнула из горшка немного целебного бальзама. — Но я не помню, чтобы говорила тебе о нём.

— Она ничего не рассказывала тебе, — вступила в разговор Гейдж Дюмонт, сидя на своей подстилке. — Иначе бы я помнила.

— Может, тебя в это время не было. — Малик нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Я почти не отходила от тебя после первой ночи, — отозвалась Гейджина, непонятно почему ревнуя Малика к Бринн, вернее, к тому, что друг о ней знает больше.

— «Истинная правда», — подумала Бринн.

Постоянное волевое присутствие Гейджины довлело над ней с тех пор, как Малик пришёл в себя. Воин прослеживала каждый её шаг, контролируя каждый её жест, подбадривая друга. Временами Бринн казалось, что именно её жёсткая воля помогла Малику выбраться из тьмы небытия.

Малик по-прежнему не мог ничего понять.

— В лесах прохладно и тихо… Ночные цветы или диковинные птицы, — бормотал он.

Это были её собственные слова, сказанные той первой ночью, когда она пыталась достучаться до его сознания.

— Разве я выдумываю, Бринн? — спросил Малик.

— Конечно, нет, — улыбнулась она. — Я рассказывала тебе о Гвинтале и не думала, что ты запомнишь мои слова снова.

— А я и не запоминал, — зевнул Малик. — Твои слова сами пришли ко мне.

— Но ты же уверяла, что Малик не просыпался той ночью, — осторожно начала Гейдж Дюмонт. — Или ты солгала мне?

— Я сказала правду. — Бринн смазала бальзамом холст и снова принялась бинтовать рану. — Просто я пытаюсь объяснять тем, кто уходит в иной мир, что мы очень хотим, чтобы они вернулись обратно. Тогда мне приходится проникать глубоко в душу, как это удалось с Маликом.

— Не слишком ли смело сказано? — недоверчиво заметила норманнка. — Не высоко ли ты занеслась?

Бринн смерила её взглядом.

— Я делаю всё как надо. Если ты умеешь делать лучше, то лечи его сама. Я всегда знаю свои возможности и отношусь к ним с уважением и пониманием.

— Ты очень умная, — поспешил вступить в разговор Малик, — и Гейджина это признаёт. Гвинтал, сдаётся мне, необычайно красивое место. Любому захотелось бы туда вернуться.

Бринн с облегчением вздохнула и посмотрела на него.

— Да, там замечательно. Я никогда не встречала более красивого и тихого места на этом свете.

— Тихого? — В вопросе Гейджины сквозила насмешка. — Я вообще сомневаюсь, что такое место есть на земле.

— Потому что ты, как и все воины, стремишься больше убивать и калечить других и думаешь, как бы получше это сделать. Гвинтал не знает войн.

— Мне с трудом в это верится.

— Это дело твоё.

Гейдж Дюмонт, определённо, само насилие, жестокость и неукротимая ярость. Она никогда не примёт и не поймёт Гвинтал. Только в общении с Маликом оставляла её обычная угрюмость и воинственность, казалось, будто яркий луч света пробивался сквозь густые грозовые облака, которые плотным туманом накрывали и обволакивали всех и вся на своём пути. А что, если эти лучи упадут на кого-нибудь другого? Наверняка это будет пострашнее, чем кромешная тьма.

— Если Гвинтал такое прекрасное место, как ты уверяешь, то почему ты оказалась среди этих дикарей?

— Не слишком умно задавать подобные вопросы той, которую ты называешь своей рабыней. У меня не было выбора. Меня привезли сюда. — Бринн закончила бинтовать рану. — Ну вот, теперь раненая грудь выглядит получше, Малик. Началось заживление.

— Чешется, — пожаловался Малик.

— Так и должно быть, только не расчёсывай её. — Бринн встала с пола. — Теперь немного поспи, а я согрею воду и вымою тебя. — И она вышла из палатки.