— Я же запретила тебе разговаривать с ним, — стремительно вошла в палатку Бринн с деревянной миской в руках. — Он слишком слаб, и болтовня только повредит ему. Ты хочешь, чтобы все мои старания пошли прахом? Я больше не позволю тебе оставаться с ним наедине.

— Он сказал, что ему стало полегче.

— «Боже праведный, неужели я вновь оправдываюсь перед этой рабыней?», — подумала Гейджина о себе с отвращением.

— Разумеется, лучше, но он ещё слишком слаб, а мы должны поддерживать его силы. — Бринн присела у кровати Малика, и её голос стал глубоким, зазвучал нежно и ласково: — А теперь я напою тебя крепким бульоном, постарайся хорошо поесть. Я знаю, тебе не хочется, но каждая капля подкрепит тебя. Ладно?

Малик согласно кивнул, не сводя глаз с её лица. Бринн принялась аккуратно кормить его с ложки.

Потоптавшись у кровати друга, Гейджина ощутила себя никому не нужной. Женщина не желала её видеть, а Малик был полностью поглощён бульоном и своим ангелом. Гейдж вернулась к своей подстилке, разостланной посреди палатки. Сев на неё, она решила понаблюдать за кормившей Малика женщиной. Как мог её друг разглядеть в ней ангела? Сияние?

Ну уж нет, только в полком бреду он мог увидеть такое в этой Бринн из Фалкаара. В ней, несомненно, светился живой ум, но скорее всего язвительный. Лицо её было неприветливым и властным. В его выражении не проскальзывало ни доброты, ни мягкости. Она казалась погружённой в свои мысли, хмурилась, но неукротимое влечение к ней владело ей с тех пор, как она впервые вошла в палатку. Впрочем, повнимательнее присмотревшись к ней, Гейджина заметила сходство с тем соблазнительным образом, который пытался нарисовать ей лорд Ричард. Светло-каштановые вьющиеся волосы, тщательно зачёсанные назад, густыми волнами ниспадали почти до пояса; выцветшее коричневое платье облегало налитую грудь и покатые плечи, обрисовывая стройное гибкое тело. Большой яркий рот, горделиво изогнутая линия алых губ. Тонкие чёрные брови выгибались изящной дугой.

Лучистые золотисто-карие глаза выделялись на её лице. Матово-смуглое, оно поблёскивало в полумраке палатки. Наверное, из-за этого Малику и почудилось небесное сияние. Гейдж не сводила с неё глаз, и Бринн это ощущала.

Отвернувшись от Малика, она посмотрела воительнице прямо в глаза. Их взгляды скрестились всего на миг, но в её взоре отражался вызов ей и… страх?

Видимо, Малик прав, в её нелёгком положении ей трудно защитить себя. Гейджина поймала себя на мысли, что была бы рада, если бы знахарка боялась её. Глупости.

Малик прав: нельзя бороться против беззащитных женщин.

Даже если она и раздражает её, Гейджина не должна пользоваться своим положением и подавлять её, надо преодолеть это чувство. И всё же она ничего не могла с собой поделать. Проклятие! С самого первого раза, когда Бринн взглянула на неё, воительница ощутила неприязнь к ней и… влечение.

— Вот и хорошо. — Бринн поставила миску и нежно обтёрла губы Малика салфеткой. — Теперь можешь ещё поспать.

— Я не хочу… — поспешил возразить Малик, но тут же устало зевнул. — Впрочем… я немного устал.

— Ну конечно. — Она нежно прикоснулась к его вискам. — Твоему телу предстоит ещё долго бороться за здоровье и надо дать ему отдохнуть.

— А ты будешь здесь, когда я проснусь?

— Я никуда не уйду от тебя. — Бринн положила руку на его рану. — Как видишь, мы будем спать вместе.

— Только спать? Какое бесполезное… — он дотронулся указательным пальцем до её щеки, — сияние… — Закрыл глаза и тут же глубоко заснул.

Но она не могла спать. Бринн кожей ощутила, что Гейдж с трудом удерживается от желания кинуться к ней.

— Что ты уставилась на меня? — свистящим шёпотом спросила она.

— Потому что мне так хочется. Ты мне кажешься… необычной.

Бринн глубоко вздохнула, и воительница опять удивилась необычайной выдержке этой женщины.

— Во мне нет ничего необычного, и мне не нравится, когда меня разглядывают. Твой друг вне опасности. Разве тебе нечем больше заняться?

— Нет ничего важнее Малика. — Гейджина растянулась на своей подстилке, не спуская с неё глаз. — И потом я тоже устала. Ты с Маликом, может, и поспала днём, а я нет.

— Сама виновата. Я же говорила тебе, что ему будет лучше.

— Я не поверила тебе.

— А ты вообще-то кому-либо веришь?

Гейджина улыбнулась.

— Конечно. Малику.

— Тогда радуйся, что он жив. — Бринн опечалилась. — Страшно никому не доверять.

— А кому веришь ты?

Бринн долго молчала.

— Я верю Селбару, — с некоторой заминкой ответила она.

— Кто такой этот Селбар?

— Неважно. — Бринн словно пожалела о своей откровенности, быстро заговорив о себе: — Глупо с твоей стороны не доверять мне, когда ты и себя-то не можешь вылечить.

— У меня хватает ума не поддаваться панике, когда пустозвоны уверяют меня, что надежды нет.

— Ты права. Надежда до последнего должна оставаться с нами. — Бринн закрыла глаза. — Похоже, ты не такая тёмная, какой показалась мне сначала.

— Благодарю вас, — иронично ответила Гейджина.

Негодование снова затопило её.

Правда, Малик выздоравливал, и это делало Гейджину счастливой.

Однако эта женщина выводила её из себя. Даже то, что она лежала в постели рядом с Маликом, еле удерживало её от желания встать и… …И что? Она ещё не понимала, что впервые в душе её зарождалось дикое и страстное чувство, оно ломало и мучило её, и воин ничего не могла поделать с этим. Обычно она властвовала над собой и обстоятельствами, но теперь она оказалась бессильна что-либо изменить, оставалось только взять себя в руки. Ничего, скоро всё образуется. Малик поправится, и тогда Гейдж вновь станет хозяйкой положения. Она закрыла глаза и приказала себе заснуть.

— «Селбар. Кто такой этот, чёрт побери, Селбар? ≫ — стучало в её мозгу.

========== 3 глава ==========

— Простите, что нарушаю ваш покой, милорд, — робко произнёс Делмас, останавливаясь в дверях и не решаясь войти в зал. — Но я хотел бы поговорить с вами о моей жене.

Ричард недовольно оторвался от кубка с элем. Господи, разве мало он натерпелся в последнее время, чтобы выслушивать ещё и этого скулящего паршивого зайца! Битых два дня не отстаёт от него, сразу с тех пор, как он вернулся в Редферн.

— Пошёл вон, иначе я поджарю тебя на вертеле, как поросёнка.

Делмас вздрогнул, но ни на шаг не отступил.

— Вы должны вернуть её мне.

— Должен? — Ричард хлебнул большой глоток эля. — Я… должен? — с угрозой повторил он, поднимаясь с кресла.

— Нехорошо разлучать мужа с женой, милорд.

— Правда? — Ричард неуверенной походкой пересёк зал. Жаль, что он так накачался элем и теперь не сможет проучить эту нахальную свинью. — Ты смеешь учить меня, что хорошо, а что плохо?!

— Я только… — Делмас облизал пересохшие губы. — Что вы, милорд! Вы, как всегда, правы, самое лучшее для вашей свободы — подарить Бринн норманнке, просто мне кажется… Она должна вернуться ко мне, — решительно проговорил он.

— Молодая жена — слишком жаркий огонь для такого старика, как ты, — колко заметил Ричард. — Такой лакомый кусочек лучше приберечь для норманнки.

— А как же ваша госпожа? — нерешительно прибегнул к последнему доводу Делмас, — Эдвина не сможет обходиться без Бринн.

Резким ударом Ричард свалил его на пол.

— Моя жена — моя забота, паршивый заяц.

Святые угодники, как ему опротивели осуждающие взгляды ничтожной челяди! Даже Алиса посмела противиться ему, когда он решил затащить её к себе в постель, оторвав от забот об Эдвине. Ничего, он проучил дрянную девчонку, а теперь заставит уважать себя и эту трясущуюся крысу.

— Твоя, значит! — Он ударил Делмаса плашмя по шее. — Заткнись, иначе…

— Простите меня, милорд. — Делмас поспешно отполз на безопасное расстояние. — Я только подумал, что здесь для вас будет больше пользы от Бринн. Может, вы захотите от неё ещё чего-нибудь…

Он поднялся на ноги и полными отчаяния и ужаса глазами смотрел, как Ричард в ярости снова направляется к нему.