Кровать слегка скрипнула, когда он отстранился. Малдер больше не касался ее, но Скалли физически ощущала, как его взгляд неспешно скользит по ее обнаженному телу.

Она с трудом перевела дыхание и нервно облизнула губы.

— Малдер… зачем ты… — начала она и беспомощно осеклась. Поразительно. Куда девались ее навыки связной речи? Закусив губу, Скалли глубоко вздохнула, пытаясь справиться с волной леденящего страха. А вдруг Малдер затеял все с одной-единственной целью – посмеяться над ней? Вдруг он сейчас просто встанет, уйдет и оставит ее в этом унизительном положении?

Откуда ей знать, чего от него ждать? Они не были любовниками, успевшими хорошо изучить друг друга и пожелавшими сыграть в щекочущую нервы игру разнообразия ради. Сегодня — их первый раз во всех смыслах слова.

Доверяет ли она Малдеру?

Или нет?

Каким-то образом он сразу заметил ее страх.

— Все, что тебе следует делать, – это чувствовать, Скалли, — мягко сказал он. — Остальное не имеет значения. Мой голос, мои руки, мои губы на твоем теле…

Несмотря на кружащую голову дымку желания, Скалли не смогла не улыбнуться.

— Только твои руки и губы, Малдер?

— Пока. — Его голос прозвучал у самого уха, так близко, что горячее дыхание щекотало и обжигало ее чувствительную кожу. — Уверен, ты найдешь способ дать мне знать, когда захочешь большего.

Она недоумевающее нахмурилась.

— Но… разве ты сам не хочешь большего, Малдер?

В комнате вдруг повисла тишина. Словно он тщательно обдумывал ответ.

— Я скажу тебе, чего я хочу, Скалли, — в конце концов прошептал Малдер, наклоняясь еще ближе – так, что его губы слегка касались мочки ее уха. — Для начала я хочу видеть, как ты кончаешь. Хочу слышать, как ты будешь стонать, рыдать и умолять меня, когда я заставлю тебя кончать снова и снова. Хочу вдыхать запах твоего тела, хочу попробовать, какая ты на вкус, хочу довести тебя до оргазма только губами и языком. Хочу чувствовать, как ты дрожишь, когда мои пальцы входят в тебя все глубже. Хочу дотрагиваться до тебя так, как мечтал дотронуться все эти годы. Так, как еще никто не прикасался к тебе. Хочу дразнить тебя до тех пор, пока ты не поймешь, что не вынесешь больше, а потом — не останавливаться и дразнить тебя еще и еще. Хочу довести тебя до исступления, хочу, чтобы ты была не в состоянии думать ни о чем и желала только одного — чтобы я, наконец, взял тебя…

Малдер на секунду умолк и тяжело перевел дыхание.

— …И лишь получив все это, я захочу большего.

— Боже… — тихо выдохнула Скалли, чувствуя, как лихорадочно учащается ее пульс. Ей стоило предвидеть, что Малдер без труда сумеет возбудить ее с помощью одних только слов.

— Я хочу знать, что ты чувствуешь, Скалли. Говори, — негромко велел он.

— Я… это… Это так…

— Ты боишься?

— Да… нет… Я… я.. не знаю, — с трудом выдавила Скалли, неспособная сейчас думать сколько-нибудь ясно.

— Ты возбуждена?

— Я… нет. Нет… ничуть. — По ряду причин Скалли категорически не желала признавать вслух свое очевидное возбуждение. Хотя бы для того, чтобы узнать, как поведет себя Малдер. Проверить, остановится он… Или нет?

— Хм, вот как? Сомневаюсь, что ты до конца честна со мной, Скалли, — мягко упрекнул он. — Думаю, лучше мне проверить самому.

Малдер приподнялся, склоняясь над ней, и она судорожно вздрогнула, когда он легонько подул ей на шею, затем ниже, еще ниже, лаская ложбинку между грудями. Постепенно это мягкое дуновение достигло низа живота, а потом — еще более сокровенных участков тела. Почувствовав то же самое теплое, почти неощутимое прикосновение на половых губах, Скалли хрипло вздохнула и непроизвольно дернулась.

— Ты такая влажная, — слегка отстранившись, небрежно заметил он. — Я вижу, что ты возбуждена, хотя и утверждаешь обратное. А значит, мне придется наказать тебя за вранье.

Малдер замолчал, внимательно изучая ее лицо.

— Но ты ведь именно этого и добивалась? Иначе не лгала бы… Ты хочешь, чтобы я тебя наказал.

— Нет! — Скалли торопливо покачала головой — единственное движение, которое она могла сделать в своем нынешнем положении. — Я хочу вовсе…

— Вовсе не этого? Неважно. Не забывай: твои желания не имеют никакого значения. Я могу сделать с тобой все, что захочу, понятно? Невзирая на все твои «нет», невзирая на то, что ты еще скажешь. Но не бойся, — успокаивающе добавил Малдер, вновь улегшись рядом и мягко отведя волосы с ее лица, — ты ведь знаешь: я не причиню тебе боли. Есть более эффективные способы преподать урок и показать, кто здесь главный…

— Какие? Что ты собираешься делать? — поспешно спросила Скалли, мысленно обругав себя за чрезмерно жалобный тон. Но Малдер сделал вид, что ничего не заметил.

— Не волнуйся… Ты непременно все узнаешь, когда настанет время.

Он тихо рассмеялся, а Скалли с трудом сглотнула. Такое обещание пришлось ей совсем не по вкусу.

Точнее, оно пришлось не по вкусу здравомыслящей части ее существа, зато тело мгновенно и горячо отозвалось на эти слова. Скалли ощутила, как ее соски, и без того болезненно-твердые, заострились еще больше, как судорожно сжались мышцы в паху, а внизу живота разлилась томительная тяжесть.

Малдер, от которого не ускользнули предательские реакции ее тела, негромко усмехнулся. Скалли вздрогнула, осознав, что он в очередной раз передвинулся вниз – так, что его голова оказалась между ее бедер, а теплое дыхание ласкало влажную плоть.

— О да… Тебя по-настоящему заводит такая перспектива, правда? Я вижу это, Скалли, я чувствую твой запах. И если бы я сейчас наклонился вперед, совсем чуть-чуть, всего на четверть дюйма… — Она тихо застонала, ощутив, как губы Малдера слегка касаются влажных завитков у нее между ног. — …Я мог бы даже попробовать, какая ты на вкус… А ты знаешь, что в этом самое забавное, Скалли?

Она напрягла бедра, бессознательно подаваясь ему навстречу, но он тут же отстранился.

— Я ведь еще даже не дотронулся до тебя. Итак, что мы узнали из нашего первого урока? — вкрадчиво спросил Малдер, и легчайшее дуновение воздуха, сопровождающее его слова, дразняще, словно перышком, прошлось по ее горящей коже. — Слова тебя возбуждают. Тебе нравится, когда я описываю то, что собираюсь с тобой сделать. Верно, Скалли?

Она стоически молчала, плотно сжав губы и упрямо отвернув голову в сторону. Но это показное равнодушие исчезло, стоило ей почувствовать, как кончик его языка очень медленно скользит по низу живота, прямо над лобком. Скалли глухо застонала. Легкие, почти неощутимые прикосновения переместились дальше и ниже, по одному бедру, затем к другому, пока Малдер, наконец, не добрался до того места, с которого начал свои ласки. Он умудрился очертить практически идеальный равносторонний треугольник, так и не дотронувшись ни до одной из расположенных внутри чувствительных точек, хотя прекрасно видел, что Скалли изнемогала от желания ощутить там его губы.

— Верно, Скалли? — невозмутимо повторил Малдер.

— Иди ты к черту, — с трудом выдавила она, обессиленно откинув голову на подушку.

Он насмешливо хмыкнул.

— Что ж, судя по твоему ответу, мои выводы ошибочны. Но, быть может, то, что я сделаю дальше, понравится тебе больше, Скалли? — все так же ровно спросил Малдер, прежде чем начать изощренную пытку, призванную окончательно свести ее с ума. Скалли чувствовала, как кончики его пальцев неспешно скользят по ее телу: по ладоням, шее, животу, по ногам и тыльной стороне коленей, по бокам, по внутренней стороне рук и бедер, по ключицам, запястьям и лодыжкам. Эти прикосновения оставались легкими и дразнящими, руки Малдера порхали то тут, то там, нигде не задерживаясь надолго. Вскоре Скалли начала извиваться на кровати, тщетно пытаясь избежать невыносимых в своей остроте ласк. А если не избежать, то хотя бы заставить Малдера дотронуться до нее там, где ей хотелось. Но он и не думал отзываться на это невысказанное требование, продолжая методично доводить ее до исступления. Каждое новое прикосновение не утоляло, а еще больше разжигало и без того мучительную жажду. Скалли бессильна была ему помешать и делала единственное, что могла сделать, — снова и снова пыталась высвободиться. Ее желание стремительно росло, и движения становились все более беспорядочными и лихорадочными. В какой-то момент она не выдержала и начала тихо всхлипывать.