Первое условие игры с огнем состоит в том, чтобы научиться не обжигаться. Обжигаются лишь те, кто не знает правил игры.

Оскар Уайльд

Штаб-квартира ФБР

13:26

Скалли настолько погрузилась в изучение документов, что непроизвольно дернулась, когда ее компьютер вдруг тихо пискнул.

Она быстро перевела взгляд на монитор, и уголки ее губ сами собой приподнялись в улыбке. В самом низу экрана мигал значок, оповещающий о новом письме. Ну конечно…

Бедняга Малдер наверняка опять не знает, чем себя занять, мысленно усмехнулась Скалли и без особенного трепета нажала на мигающий конверт.

«Эй, Скалли, что на тебе надето?»

Она все-таки не выдержала: рассмеялась и бросила быстрый взгляд на напарника, сидевшего от нее не далее, чем в пяти футах.

— А почему ты спрашиваешь, Малдер? Неужели твоя знаменитая наблюдательность сегодня тебе изменила?

Встретившись с ней глазами, он широко улыбнулся, потом склонился над клавиатурой и принялся торопливо что-то печатать. Не прошло и минуты, как компьютер Скалли снова пискнул.

«Да брось, Скалли! Разве мама не говорила тебе, что в жизни есть и другие радости, кроме работы? Хорошие агенты ФБР никогда не отказываются поиграть с друзьями. И вообще, нет ничего приятнее, чем использовать ресурсы Бюро в личных целях».

— Что еще ты выдумаешь? — с некоторым раздражением пробормотала Скалли. К раздражению, впрочем, примешивалась и толика шального веселья. Было очевидно, что никакой работы она не сделает, если не уважит своего страдающего от нехватки внимания напарника. Поэтому Скалли придвинула к себе клавиатуру и, в свою очередь, начала печатать.

«Я не против поиграть, Малдер. Но сам посуди: зачем нужен компьютер и прочие игрушки, если можно общаться напрямую?»

Малдер довольно ухмыльнулся: Скалли все-таки поддержала игру, пусть и без особого энтузиазма. Не исключено, что вторая половина дня окажется не такой беспросветно унылой, как утро. Торопливо набрав ответ, Малдер нажал на клавишу Enter.

«Как зачем, Скалли? Анонимность, инкогнито. Твой собеседник в Интернете понятия не имеет, что ты из себя представляешь. Знаешь, как говорят: если общаться посредством Сети, другие псы никогда не узнают, какой ты породы. Кстати, с помощью игрушек можно неплохо поразвлечься и получить от этого массу удовольствия».

Скалли раздраженно вздохнула, а ее пальцы запорхали над клавиатурой.

«Чепуха, Малдер. Уж я-то тебя знаю от и до. И ты меня тоже. Так какой смысл в инкогнито? А что касается игрушек – это все еще большие глупости. Я предпочитаю не подменять настоящее общение суррогатом».

Это послание заставило Малдера изумленно приподнять брови. Ему не сразу удалось решить, какой из аргументов Скалли сулит более интересные перспективы, но в конце концов он избрал тактику серьезности.

«Я имел в виду определенную анонимность такой беседы. Ведь в письме ты можешь сказать то, что не всегда решаешься озвучить напрямую. Как по телефону. Переписку тоже можно прервать в любую секунду, причем без всяких объяснений.

И, кстати, игрушки — не подмена настоящего взаимодействия суррогатом, а всего лишь способ привнести в это взаимодействие чуть больше острых ощущений».

Отправив письмо, Малдер украдкой покосился на напарницу: как та отреагирует на новую подначку? А потому успел заметить, как она вдруг изумленно округлила глаза. До этой минуты ему казалось, что под «настоящим взаимодействием» они оба подразумевают разговор лицом к лицу. Но, судя по густому румянцу на щеках Скалли, она истолковала его фразу несколько иначе.

Услышав, как Малдер снова застучал по клавишам, Скалли облегченно перевела дыхание. Небольшая пауза была именно тем, в чем она нуждалась, чтобы снова взять себя в руки и нацепить привычную непроницаемую маску. Скалли прекрасно понимала, что Малдер не пытался нарочно смутить ее своими двусмысленными намеками. Вот только что делать, если порой и одного намека достаточно, чтобы твои мысли приобрели весьма и весьма провокационный характер? Как сейчас. Оставалось надеяться, что Малдер об этом не подозревает.

«…и еще, Скалли. Рискну предположить, что мы знаем друг друга не так хорошо, как нам кажется. Во всяком случае — на личном уровне. В этом отношении тебе известно обо мне не больше, чем мне о тебе.

А что до анонимного общения, то в таких случаях всякий раз возникает одна и та же дилемма. Можно строго придерживаться фактов, пусть даже правда сопряжена с опасностью раскрытия твоего инкогнито. Или же, напротив — можно дать волю своей фантазии, поскольку быть уличенным в обмане тебе не грозит.

В ситуации, когда встречаться с собеседником лицом к лицу все равно не придется, реальностью легко становится то, что тебе хочется считать таковой. А если разговор принимает нежелательный оборот, всегда можно отступить на исходные позиции».

Малдер понимал, что это завуалированное приглашение довольно рискованно. Но разве можно было удержаться? Даже не попытаться вовлечь Скалли в беседу личного характера. И если получится, то… Насколько откровенной может стать такая беседа? В их безмолвном «разговоре» уже сейчас чувствовался явственный привкус чего-то пикантного и эротического. Если Скалли пожелает войти в призывно приоткрытую дверь, о скуке можно будет забыть. Надолго. Затаив дыхание, он внимательно смотрел на напарницу. Как она поступит? Проигнорирует приглашение? Или воспользуется им?

Скалли нерешительно поднесла руки к клавиатуре, потом замерла — так надолго, что Малдер уже мысленно распрощался с надеждой получить ответ.

Но спустя несколько долгих мгновений, показавшихся ему вечностью, в углу монитора все-таки замигало оповещение об очередном письме.

«А если раскрыть свои фантазии для тебя еще страшнее, чем раскрыть свое инкогнито?»

Ого!

На секунду он зажмурился, пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями. Такой интригующий зачин не на шутку будоражил воображение, но к ответу на столь многообещающее заявление следовало подойти обдуманно и взвешенно. Скалли, хоть и переступила порог, несомненно, готова была отпрянуть в любой миг. Малдер совсем не хотел ненароком спугнуть ее. Не сейчас, когда игра стала по-настоящему интересной.

Малдер придвинул к себе клавиатуру и начал печатать, еще раз напомнив себе потщательнее выбирать выражения. В результате ответ — довольно короткий — занял у него еще больше времени, чем у Скалли.

«В таком случае, что может быть безопаснее анонимной переписки? Слова на экране, Скалли. Если у тебя возникнет такое желание, ты легко можешь представить, что никогда их не писала. Вот и все».

Малдер отправил письмо и, сделав вид, что смотрит в другую сторону, украдкой покосился на Скалли. Ее обычно бледные щеки отчетливо порозовели и, казалось, что она была взбудоражена этим разговором не меньше, чем он сам. Интересно, о чем она думает? Сейчас Малдер дорого бы дал за возможность это узнать.

«Я боюсь. Мои фантазии — не то, о чем я привыкла рассказывать окружающим. Если совсем начистоту, я никогда и ни с кем не откровенничала на эту тему».

«Ни с кем?» — На миг Малдер недоумевающе нахмурил брови. Хотя… стоило ли удивляться? Скалли из тех, кто держит свои секреты при себе. Но разве близкий друг, любовник…

«Почему?»

Малдер не сомневался, что и без того знает ответ, но все-таки не смог не спросить. Слишком редко Скалли демонстрировала ему свою уязвимость, позволяя увидеть себя с такой, глубоко личной, стороны. Нынешний обмен откровениями стал для него чем-то из ряда вон выходящим.

Полные губы Скалли слегка изогнулись в невеселой полуулыбке, и она, вздохнув, принялась печатать ответ.

«Ох, Малдер, понятия не имею. Вероятно, ты способен непринужденно говорить на любые темы. В частности, в подробностях обсуждать с другими свои интимные желания. Но для меня это несколько сложнее. Не знаю… Должно быть, тебе все равно, что подумают другие, ну а я…. Я более консервативна».

Улыбка Скалли исчезла, и она послала вдогонку еще одну фразу: