– Я хочу тебя… – почти простонал Гарри, с трудом переводя дух после самого невероятного поцелуя, какой мне когда-либо доводилось испытывать. – Я очень тебя хочу, – повторил он, обводя большим пальцем мои влажные губы, отчего в паху сладко заныло.

Мы сидели на полу совершенно голые – его пижама и мой халат валялись в углу скомканной кучей тряпья – и до одури счастливые.

Желание пьянило меня, кружило голову. Я и вообразить не мог, что жажда обладания будет настолько сильной и безудержной. Мне казалось, что за спиной снова вырастают драконьи крылья. Только теперь это почему-то немного пугало.

– Пойдем, – я встал и подал Поттеру руку. – Заниматься любовью на полу в двух шагах от кровати – это… странно. Даже для нас.

– Я не представлял, что ты окажешься вот таким, – глаза Гарри светились счастьем.

– Каким? – успел спросить я, прежде чем он толкнул меня на постель и прошептал прямо в губы:

– Любимым…

Его кожа пахла медом и яблоками. Я покрывал поцелуями шею, выступающие косточки ключиц и нежную кожицу, затянувшую свежий шрам на груди. Гладил впалый живот. Осторожно прихватывал зубами соски. Его тело, худое мальчишеское тело, сводило меня с ума. Я хотел поинтересоваться – был ли он с кем-нибудь до меня, но не решался. Думаю, я сошел бы с ума от ревности, узнай, что кто-то прикасался к нему так же, как я сейчас. Что кто-то пробовал его на вкус так же, как я сейчас.

Я сомкнул губы вокруг горячей плоти. Мои руки ласкали промежность, раздвигали ягодицы, массировали сжимавшееся колечко ануса, пока не проникая внутрь, а Гарри стонал и подавался бедрами вперед, заставляя брать в рот еще глубже. Несколько раз он был близок к оргазму, но я чувствовал это и пережимал его член у основания, продлевая сладкую пытку.

– Сев-в-верус… – Гарри уже трясло. Он весь взмок от того, что я творил с его телом. Он почти плакал от возбуждения. Лишь тогда я сжалился и позволил ему кончить мне в рот. А потом, выпив его до капли, развел его колени и принялся языком дразнить и увлажнять девственно узкий вход. Смазки в нашем распоряжении не оказалось. Разумеется, завтра же я сварю ее столько, что можно будет заниматься любовью хоть неделю напролет, но нынче приходилось полагаться на подручные средства.

Именно в эту секунду нежность, которую я испытывал по отношению к Гарри, неожиданно сменилась вспышкой ярости. Это произошло столь мгновенно, что я был вынужден прерваться. Я вдруг испугался, что причиню ему боль. Но мимолетное ощущение прошло, и я подумал: это не что иное, как естественный страх перед первым соитием с тем, кого любишь и желаешь больше всего на свете.

Я вернулся к своему приятному занятию и осторожно ввел в увлажненный от слюны анус палец.

Внезапно чувство немыслимого счастья испарилось, а я весь покрылся липким потом от ужаса. Я смотрел на Гарри, такого юного, обнаженного и беззащитного, так доверчиво отдававшего себя в мои руки, а из самых потаенных глубин моей души поднималось что-то темное и зловещее. Я глядел на него, раскрасневшегося, с закушенной от возбуждения губой, насаживавшегося на мои пальцы, а в моем воображении разъяренный черный дракон терзал свою добычу. Должно быть, Поттер заметил, как исказилось мое лицо.

– Северус, что-нибудь случилось? – звук его голоса выдернул меня из моих кошмаров, и на какое-то время я снова стал самим собой.

Когда в анус Гарри уже достаточно свободно входили три пальца, я развел его колени пошире, открывая себе более удобный доступ, и…

***

Дальнейшее можно было назвать только одним словом – ад. Долго сдерживаемое чудовище вырвалось из меня на свободу. Оно не знало жалости. Оно хотело лишь брать с помощью грубой силы, причинять боль, наслаждаться слезами и криками. Дракон полностью овладел моими мыслями и чувствами. Я держал запястья Гарри над головой в стальном захвате, не давая ему ускользнуть, вдавливая его в матрас всем своим весом, и врывался в него, как одержимый. Я кусал и царапал его и распалялся еще сильнее от вкуса его крови на языке.

Вначале он еще пытался трепыхаться, звал меня по имени, умолял прийти в себя, но потом, видимо, поняв, что это бесполезно, безнадежно отвернул от меня залитое слезами лицо и глухо вскрикивал при каждой новой фрикции, разрывавшей его тело. Этот кошмар длился и длился. Судя по тому, что Гарри в какой-то момент перестал сопротивляться, он уже потерял сознание, а я все долбился в его неподвижное тело, пока с диким, звериным воем не выплеснулся в него. И почти сразу же провалился в глубокий сон.

***

Голос. Страшно далекий и в то же самое время ужасно знакомый. Он звучал в моей голове как назойливый мотив какой-то жутковатой песни: «Ты думал, что так просто избавился от моего «подарка», да, Северус-с-с?! Наивный! Он отдал за тебя свою жалкую никчемную жизнь, но вы никогда не будете вместе. Он не останется с тобой. Невозможно любить дракона!»

Сердце словно прошило раскаленной иглой. Гарри! Мерлин всемогущий! Что я натворил?! А может, мне всего лишь приснился кошмар? Вот сейчас я открою глаза и увижу, что Гарри – целый и невредимый – лежит рядом со мной. Я подскочил на постели. Поттера нигде не было. Ну конечно! А на что я, собственно, рассчитывал? Вероятно, пока я спал, изнуренный диким, необузданным сексом, он пришел в себя, каким-то непостижимым образом встал и теперь скрывается в недрах дома, где-нибудь подальше от безумного маньяка-Снейпа. Он совершенно точно не останется со мной и не простит мне того, что я сделал. Мордредово Проклятие Вечного Одиночества продолжало преследовать меня! Я сел на кровати и вцепился в волосы, чуть ли не выдирая их с корнем. Стыд и ярость на самого себя выжигали меня изнутри. Я мечтал о Гарри вот уже несколько месяцев, грезил о нашей близости, и вот этот момент наступил, а я повел себя с ним как дикий зверь. Неужели за время моего заточения дракон и впрямь стал моей новой сущностью?!

Из ванной комнаты послышался плеск воды. Я представил, как Гарри, морщась и постанывая от боли, пытается забраться в старомодную ванну, и едва не вышиб проклятую дверь, чтобы прийти к нему на помощь. Однако страх, что он в ужасе оттолкнет меня, не позволил мне немедленно ворваться к нему. За дверью между тем воцарилась мертвая тишина. Я понял, что бездействовать и дальше просто невозможно. А вдруг он оступился или, и того хуже, потерял сознание, а я сижу тут и упиваюсь угрызениями совести? Набросив халат на голое тело, я резко дернул дверную ручку, готовый пустить в ход магию дракона в том случае, если Гарри заперся. Но ему, видимо, было не до этого. Он стоял, прислонившись к стене, закрыв лицо ладонями, и дрожал, будто в сильном ознобе. Окрашенное кровью полотенце валялось у его ног.

– Мерлин, Гарри! – кинулся я к нему, и он, к моему огромному удивлению и невероятному облегчению, не отшатнулся от меня. Только крепко ухватился за мою руку, когда я поддержал его. – Гарри, ты даже не представляешь себе, как мне жаль! – я жаждал провалиться сквозь землю от стыда и ужаса.

– Ничего, – Гарри быстрым движением вытер слезы, повисшие на ресницах, словно я не нагляделся на них достаточно, пока занимался с ним тем, что мой язык не поворачивался назвать любовью.

Я взглянул на него, и мне стало еще хуже: на нем буквально не было живого места. Шея и ключицы с по-мальчишески выступающими косточками – в багровых отметинах засосов, кое-где отчетливо проступали следы зубов. Грудь, живот и руки «украшали» глубокие борозды царапин, и я подозревал, что бедрам и ягодицам тоже досталось от вырвавшегося из меня на волю зверя. На запястьях наливались синяки от моего стального захвата, а валявшееся у его ног окровавленное полотенце красноречиво указывало на последствия моей так называемой страсти.

– Мордред тебя побери, Поттер! – зарычал я, стискивая его испещренные ссадинами плечи и встряхивая так, что у него клацнули зубы. – Почему ты меня не остановил?! Почему не прекратил это, когда я… насиловал тебя?! Почему не воспользовался беспалочковой магией?! – я осознавал, как цинично звучали мои упреки. Поттер любил меня. Он совершенно не ожидал того, что случилось. Где ему было сдержать рвущегося из меня зверя? Я мог обвинять в том, что произошло между нами, только себя.