– Вы удивительный человек, Гарри, – отозвался Малфой, а затем я почувствовал невыносимую, разрывающую боль в области сердца.
***
Я стоял рядом с каменным алтарем, на котором раскинулся волшебник, еще несколько мгновений назад бывший Гарри Джеймсом Поттером. Теперь это было просто мертвое тело. Зеленые глаза открыты, но полыхавший в них огонь жизни погас. Лицо с каждой минутой приобретало все более умиротворенное выражение. Словно Гарри, то есть я, исполнил наконец свое истинное предназначение – умереть за того, кого любишь. Кровь все еще текла из разверстой раны на груди. Люциус Малфой собрал ее в жертвенную чашу, а потом бережно, чтобы не расплескать ни капли, понес к кругу света, образованному свечами, окропил ею фигурку дракона, и та ожила, начала двигаться, переплавляясь в человека в черной мантии. Я глубоко вздохнул всей своей призрачной грудью. Северус Снейп свободен! Дело сделано. Северус получил свободу, а я могу покинуть этот мир.
В тот же миг родовой зал Малфой-мэнора, алтарь и остывающие останки Гарри Поттера принялись таять на глазах. Вокруг меня воздвиглось огромное, точно собор, помещение, похожее на вокзал Кингс-Кросс. Я уже бывал тут однажды. И при весьма сходных обстоятельствах. Только тогда мне навстречу спешил хорошо знакомый высокий старик, много лет прививавший мне веру в любовь, из-за которой я, собственно, снова оказался в этом странном месте, а теперь…
– Ты опять здесь, Гарри Поттер, – серая полупрозрачная тень материализовалась прямо из воздуха. Впрочем, через мгновение передо мной уже стояла ослепительно красивая женщина, закутанная в серебристую мантию, взиравшая на меня с грустной улыбкой. – Итак, что же на этот раз привело тебя сюда, Гарри? Можешь рассказывать без утайки. Полагаю, ты знаешь, кто я?
Ошибиться было попросту невозможно.
– Я хотел помочь любимому человеку, – произнес я, глядя в ее холодные, словно две мерцающие льдинки, глаза.
– И как, помог?
– Надеюсь, помог, – мысль, что в этот самый момент Северус обрел свободу, согревала сердце. – Сейчас мне предстоит, как говорил в прошлый раз Дамблдор, сесть в поезд?
– Если я решу, что именно это тебе и следует сделать, – усмехнулась Смерть.
– А разве у меня есть выбор? – мне не удалось скрыть удивления. – Я был уверен – игра окончена.
– Игра закончится, когда я так скажу, Гарри. А пока что я не даю тебе позволения уйти.
– Но… – совершенно растерялся я. – Как же так… Я же помню удар кинжалом. Мертвое тело на алтаре. Мое тело. Лужу крови… Я не мог остаться в живых после всего этого.
– Ты забыл о моих Дарах, – снисходительно покачала головой Смерть. – Ты собрал у себя все три, и отныне ты…
– Повелитель Смерти, – закончил я за нее.
– А у Повелителя Смерти со мной совсем иные отношения, чем у прочих людей. Полагаю, на поезд тебе пока рановато, ведь тебя ждут и по-настоящему страдают.
– Но как он… – у меня вырвался возглас ужаса. – Северус ничего не должен был узнать!
– Зеркало разбилось только с одной стороны, Гарри. Как раз сейчас он смотрит на твое мертвое тело, и его мир рушится. Так что поспеши. Кровавая жертва освободила того, кого ты любишь, но он не сможет жить без тебя. Вот уж не гадала, что так выйдет… – задумчиво произнесла она. – На самом деле Снейп всегда являлся твоей судьбой, а теперь ты еще и связал вас обоих особой кровной магией. Вот взгляни, – она дотронулась до моей груди. В том месте, куда вонзился кинжал Малфоя и где должна была зиять страшная открытая рана, змеился свежий шрам, а под ним расправлял свои крылья маленький черный дракон. – У твоего любимого тоже появилась такая же татуировка. Это Печать Судьбы. Знак того, что вы никогда не расстанетесь. Ни в жизни, ни в посмертии. Но сначала тебе необходимо помочь ему вернуть человеческую природу. Проклятие Вечного Одиночества чрезвычайно коварно…
– Как же я узнаю, где он? – воскликнул я. Все, что говорила Смерть, было, конечно, невероятно интересно и многое, очень многое объясняло. И мои сны о прикованном драконе. И вспыхнувшую столь внезапно любовь к человеку, которого я привык ненавидеть. Может, когда-нибудь я поищу древние легенды об этой Печати Судьбы, но сейчас мне требовалось лишь одно. Немедленно увидеть Северуса.
– Какой же ты еще наивный, Гарри Поттер! Я перенесу тебя к нему. Однако не позволяй ему встречаться с Люциусом Малфоем наедине. Боюсь, Северусу будет трудно простить ему твое убийство. Ведь никто не мог знать, что мне ты гораздо нужнее живой…
Она набросила на меня свою мантию. Призрачный вокзал Кингс-Кросс начал таять, словно растворяясь у меня на глазах.
– Ты достойный Хранитель моих Даров! Только истинный Повелитель Смерти способен без колебаний отдать жизнь за другого, – раздался у меня в ушах голос Смерти, а в следующий миг передо мной оказалась приоткрытая дверь.
========== Глава 14. Северус ==========
Гарри больше не приходил. Или же приходил, но я не слышал его. Когда мне удалось усилием воли или остатками своей магии расколоть зеркало со стороны Поттера, наша связь, вероятно, прервалась. Это было одновременно и хорошо, и просто ужасно. Хорошо, потому что я не хотел запомниться ему таким. Я не желал быть в его глазах зверем, чудовищем. А еще я до смерти боялся, что этот настырный мальчишка не поверит в мои байки о столь странном посмертии и примется искать способ расколдовать меня. И ведь непременно найдет. В этом я даже не сомневался! Свет еще не видывал таких упрямых людей, как Гарри Поттер. И умеющих так сострадать ближнему… Я испугался его стремления во что бы то ни стало помочь мне. Я не мог допустить, чтобы он умер за меня, и именно поэтому прогнал его. И он ушел. Оборвалась единственная ниточка, связывавшая меня с внешним миром. Я остался в абсолютном, кромешном одиночестве. И это было невыносимо. Напрасно я утешал себя мыслью, что только так сумею спасти Поттеру жизнь. Беспросветная тоска плевать хотела на доводы рассудка, и она сжигала меня изнутри. Плавила разум. Разъедала внутренности точно кислотой. Невозможно вообразить себе всю безнадежность моего положения. Я молил о смерти, а она, словно в насмешку, отдалялась на неопределенный срок.
***
Я не представлял, сколько дней прошло с нашей последней встречи. Я старался не вспоминать о Гарри, но сны о нем беспощадно терзали меня каждую ночь. Мне всегда снилось одно и то же. Он целовал меня, ласково гладил по лицу, говорил ободряющее:
– Все будет хорошо, Северус.
А потом ложился на каменный алтарь, закрывал глаза и ждал, когда в сердце ему вонзится кинжал. Я умолял его одуматься, бесновался в своих цепях, не в силах помочь ему, но чья-то безжалостная рука наносила удар, и Гарри умирал снова и снова. Я кричал и просыпался, дрожа и чувствуя, как по моим щекам катятся слезы.
В ту ночь я был уверен, что просто вижу очередной из этих жестоких нескончаемых снов. Правда, в этот раз все происходило совсем по-иному. Гарри не подошел ко мне, а сразу стянул с себя майку и улегся на мраморное ложе, положив руки за голову.
– Я готов, – сказал он, обращаясь к кому-то, скрытому от моих глаз. – Сделайте это быстро, Люциус.
Я знал только одного мага с таким именем, и именно он, Люциус Малфой, ответил Поттеру голосом, в котором сквозило безмерное уважение:
– Вы удивительный человек, Гарри.
А затем серебряный кинжал вошел в грудь Поттера практически по самую рукоять…
***
Я понял, что это не сон, лишь когда цепи исчезли, а сам я, получив долгожданную свободу движений, рухнул на каменный пол. Впрочем, меня абсолютно не интересовало, что произошло со мной. Я не мог оторвать взгляда от зеркала. Мой разум отказывался поверить в это. Всего за несколько дней Гарри, мой сумасшедший гриффиндорец, не просто нашел единственный способ избавить меня от ужасного проклятия, но и сумел уговорить Малфоя сделаться его палачом. Я смотрел на распростертое на алтаре бездыханное тело человека, который за эти месяцы стал мне дороже всех на свете, и умирал вместе с ним. В бессильном отчаянии я царапал ногтями каменные плиты. Я хотел кричать от боли, рвавшей на части душу, но взамен этого из горла вырывался только сдавленный вой.
