– Профессор, – несмело начал Гарри, – я должен извиниться за свою… бестактность.

Мне стоило умереть, чтобы дождаться извинений из уст этого всегда столь нетерпимого по отношению ко мне мальчишки! «Продолжайте, мистер Поттер, вы на верном пути. Я всецело одобряю такое поведение».

– Я просто не представляю, как разговаривать с вами, ведь в прошлом у меня не было подобного опыта, а сейчас вы не в состоянии мне ответить, даже если захотите. Впрочем, может, так будет лучше. Мне в последнее время не слишком везет на слушателей. Рон остался в Лондоне, поступил в Академию авроров. А Гермиона… Она вся поглощена своей дружбой с Драко Малфоем…

Поттер все говорил и говорил, словно до этого был вынужден молчать несколько месяцев кряду, и я вдруг совершенно отчетливо осознал, насколько он бесконечно одинок. Его друзья, видимо, жили собственной, насыщенной событиями жизнью, и в ней не нашлось места Избранному. Мордред! Мне почему-то стало невероятно обидно за этого мальчишку, который спас их всех, в очередной раз подставившись под Убивающее заклятие, а в итоге оказался никому не нужен. Хотя… То есть как это никому? Он был нужен мне. Со всеми своими горестями и разочарованиями. Я был готов слушать его часами, ведь впереди меня ожидала целая вечность. «Стоп! А что это он рассказывал о Грейнджер и Драко Малфое? Неужели заносчивый, помешанный на чистоте крови сынок Люциуса и мисс Всезнайка сейчас пара? Интересно, не хватил ли удар нашего дорогого Люциуса?»

Похоже, у моего двойника сделалось весьма удивленное лицо, потому что Гарри немедленно среагировал:

– Вот и мне тоже это кажется ужасно странным. Прежде они не выносили друг друга, а нынче – прямо-таки не разлей вода. Нет, вы не подумайте, что я против. Я и раньше был уверен, что с Роном ей в конце концов станет скучно. А Малфой… он же всегда учился лучше всех на курсе, и голова у него хорошо варит… Это маггловское выражение, – тут же смутился он. – Вы, наверное, считаете, что это слово применимо только к зельям… Мерлин, что я несу…

«Вот именно, Поттер. Полный бред. Однако иного я от вас и не ожидал», – так и рвалось у меня с языка.

– Вы, несомненно, спросите, почему я не провожу время в обществе Джинни? Дело в том, что, пока мы с Роном и Гермионой искали крестражи, она переосмыслила наши отношения и теперь помолвлена с Дином Томасом. Чему я очень рад. Полагаю, у нас все равно ничего не получилось бы.

Вот здесь я был всецело с ним согласен. Семейство Уизли вечно раздражало меня, и сама мысль о том, что их ушлая девица, с юных лет менявшая кавалеров как перчатки, уже не претендует на руку и сердце Поттера, вызвала у меня – сам не знаю почему! – явное облегчение.

Вероятно, за три минувших дня Гарри вдоволь намолчался, потому что сегодня он вознамерился поведать мне обо всех событиях, произошедших со дня моей смерти. Он рассказал о том, как его не взяла повторная Авада, и о битве с Волдемортом, и о том, что провел около четырех месяцев в Мунго с полным магическим истощением. А потом пожаловался, что его магия так и не пришла в норму и теперь ему практически запрещено колдовать. В этот самый миг мое сердце бешено забилось. Я решил попробовать помочь ему. Я не знал, получится ли у меня в моем нынешнем положении, но рискнуть все же стоило. Сосредоточившись, я представил в руках фантомного Снейпа перо, пергамент и чернильницу. Я заставил его написать рецепт зелья, которое помнил наизусть. Я чувствовал, как силы оставляют меня: еще никогда разговор с Гарри не был таким долгим, а связь с фантомом – такой неразрывной. Стараясь удержать эту связь, я (вернее, он) приложил лист с рецептом к стеклу и позволил Поттеру переписать его.

– Вы так уверены, что сам я не справлюсь с изготовлением этого зелья? – явно обиделся Гарри, прочитав адрес зельевара, к которому я советовал ему обратиться. Это был надежный и проверенный человек. Несколько раз я вел с ним дела и всегда поражался его честности и профессионализму. Кроме меня, только он один брался за приготовление сложнейших, иногда основанных на не вполне законных ингредиентах, зелий. Волдеморт изредка упоминал его имя, но никогда не обращался к нему. Это говорилось скорее для того, чтобы постоянно держать меня в тонусе. Мол, «если ты откажешься сотрудничать, Северус-с-с, я найду тебе подходящую замену». На счастье моего конкурента, я до самого конца удовлетворял неизменно высоким запросам Темного Лорда.

Когда Поттер задал свой наивный вопрос, мой фантом лишь перечитал рецепт, усмехнулся кончиками губ и отрицательно покачал головой. Сварить подобное снадобье в условиях школьной лаборатории было практически немыслимо. Тем более если Поттер планировал готовить его самостоятельно. Результатом, несомненно, стало бы его отравление. А этого я совершенно не желал. Других собеседников у меня в ближайшее время не предвиделось.

– Полагаете, Слагхорн не даст мне нужных ингредиентов? – проглотив обиду, вновь спросил Гарри и сам ответил себе: – Да, вероятно, не даст. Начнет выпытывать, зачем они мне понадобились. А когда узнает, что я собираюсь варить зелье, в состав которого входит моя кровь… Наверное, лучше вообще себе не представлять, какую историю он из этого раздует. Вы правы, профессор, я сегодня же отошлю заказ и флакон с кровью по указанному вами адресу. Надеюсь, зелье мне поможет. Надоело чувствовать себя полусквибом. Спасибо!

Его благодарность, такая неожиданная и искренняя, теплой волной согрела мое сердце. Мне нестерпимо захотелось написать на клочке пергамента нечто ободряющее, например: «Зелье непременно поможет вам, Поттер! Даже не сомневайтесь!» – но у меня внезапно разом закончились все силы.

Должно быть, Гарри еще какое-то время разочарованно стоял у опустевшего зеркала, но я уже разорвал нашу связь и не мог слышать его.

***

– Действует! Профессор Снейп, оно действует! – с такими воплями Поттер влетел в Выручай-комнату примерно через неделю и тут же принялся рассказывать мне о том, что теперь владеет беспалочковой магией. Если учесть, что на шестом курсе и невербальные заклинания представляли для него огромную сложность, то это был феноменальный успех. Вообразив его буквально светившееся от счастья лицо, я не сдержал улыбки. И мой фантом, как я полагаю, тоже. Вероятно, моя способность проявлять простые человеческие чувства настолько смутила Поттера, что он, быстро пробормотав «Спасибо», немедленно выскочил за дверь.

«Глупый мальчишка! – раздраженно подумал я. Дракон улетел на охоту, и после бегства Поттера беседовать стало абсолютно не с кем. – Что такого страшного в одной лишь улыбке? Каким неблагодарным идиотом надо быть, чтобы вот так бросить в полном одиночестве человека, который помог тебе вернуть магию? Лишить его той маленькой толики нормального общения? Гриффиндурком был – гриффиндурком и…»

Далеко в зазеркалье скрипнула дверь.

– Извините меня, профессор! – раздался голос, который я так хотел услышать. – Я сегодня сам не свой от радости…

***

Поттер приходил ко мне каждый день, точнее, каждую ночь. Он оставался в Выручай-комнате час или два, а затем мой двойник выпроваживал его: совмещение интенсивной учебы в Хогвартсе с еженощными беседами могло пагубно отразиться на его здоровье.

Честно признаться, я и сам уже не знал, как относиться к нему. Поттер стал дорог мне. Каждая минута, проведенная в его обществе, была бесценна. Я оживал, лишь когда слышал тихий стук отпираемой двери, а едва она захлопывалась за уходящим Гарри, вновь погружался в жуткое полуживотное состояние. Я до безумия страшился того дня, когда он покинет Хогвартс, и связь с ним будет для меня потеряна. Волдеморт обрек меня на вечную жизнь в заточении, и я пока не представлял себе, как покончу с этим жалким существованием. Одно мне было абсолютно ясно: без Гарри я просто сойду с ума.

***

Тот вечер изменил для нас все. Гарри был почему-то гораздо печальнее обычного.

Лишь накануне он со смехом рассказывал мне о целителе Сметвике. О том, как он в очередной раз исследовал магическую ауру мальчишки, которому почти не сумел помочь, а потом гордо констатировал: