Мы неслись по дорожке парка. Я тщетно пытался догнать его, но Карлайл двигался с какой-то сумасшедшей скоростью, и мне не удавалось сократить расстояние между нами, даже когда я почувствовал, что мои ноги отрываются от земли. Это было до жути похоже на давнишний сон, только теперь мой Избранный не летел рядом со мной, а убегал от меня. Мы уносились все дальше и дальше от Принц-мэнора. Мой чуткий нос уловил запах моря, и я понял, что мы направляемся к побережью.

– Карлайл, постой! – я старался перекричать вой ветра в ушах и бешеный стук собственного, мертвого, как мне казалось, сердца. – Остановись! Прошу тебя!

Он даже не обернулся. Подбежав к краю обрыва, Карлайл, не раздумывая, бросился вниз.

========== Часть 5. Карлайл. Глава 3 ==========

Я сидел на прибрежных камнях и прижимал к себе Карлайла. Он был, разумеется, жив после падения с утеса — вампиру не могут нанести вред подобные вещи! — но его душевное состояние оставляло желать лучшего.

— Я не хочу жить! — бился в сухих рыданиях Карлайл. — Не хочу становиться чудовищем, убивать людей, пить их кровь. Не прикасайся ко мне! Кто бы ты ни был, умоляю, уходи! Я все равно найду способ покончить с собой! Или просто заморю себя голодом.

— Ты же понимаешь, что я не покину тебя, — шептал я, ласково гладя его по волосам. — Ты стал бессмертным. Прими это как данность. Смирись! Убить тебя практически невозможно!

Я намеренно лгал ему. На самом деле я видел собственными глазами, как Аро и его приспешники расправлялись с вампирами, которые чем-то не угодили Вольтури или нарушили Закон. Для гиганта Феликса (1) это не являлось непосильной задачей. Он голыми руками отрывал непокорным головы, а Аро подносил к останкам факел, и жизнь вампира обрывалась.

— Ты справишься. Я не дам тебе погибнуть! — уговаривал я его.

Сейчас, когда он находился так невыносимо близко, я, как это ни странно, не испытывал желания обладать им — лишь бесконечную нежность к этому несчастному человеку, чей мир рухнул в один миг. Он не спрашивал, кто я и почему помогаю ему. Он был слишком оглушен постигшим его горем. Я не знаю, сколько просидел на этом пустынном берегу, сжимая Карлайла в своих объятиях. Едва он слегка успокоился и перестал дрожать, я тихо сказал ему:

— Карлайл, я сам стал вампиром в год твоего рождения и за это время не убил ни единой души. Несколько дней назад, когда в том тоннеле ты истекал кровью, я смог сдержаться и не набросился на тебя, хотя, не скрою, чуть не потерял голову от запаха. Поверь, мы попробуем найти выход из положения.

Я не представлял, как еще утешить его. Я собирался предложить ему «Нектар вампира», но сомневался, подействует ли на него семейное зелье Принцев.

— Боже, какая страшная жажда! — простонал он в ответ. Он совершенно не слушал меня. Я прекрасно понимал, что с ним происходит и какие муки он испытывает.

Карлайл внезапно отстранился от меня и принюхался.

— Что ты чувствуешь? — спросил я, моля Мерлина, чтобы рядом не оказалось людей.

Он закрыл глаза, словно смакуя запах.

— Кровь… Много крови… Нечеловеческой…

Неожиданно он сорвался с места, как вихрь, буквально за пару секунд, взобрался по отвесной поверхности утеса и исчез из виду. Когда я настиг его, он стоял посреди поляны, усеянной трупами оленей. Его лицо и одежда были покрыты кровью. Карлайл поймал мой полный замешательства взгляд, развел руками и слабо улыбнулся:

— Может, это и есть твой выход?

*

Если кто думает, что Карлайл смирился со своей участью и отказался от мыслей о самоубийстве, то он глубоко заблуждается. В течение первого месяца нашей совместной жизни в Принц-мэноре, куда я уговорил его вернуться, мне приходилось все время быть настороже. Я не спускал глаз с моего Избранного, и все же он предпринял глупую, безнадежную и абсолютно неудачную попытку отравиться. Он выпил столько яда, что, наверное, хватило бы извести целую деревню, но, к его огромному разочарованию, с ним НИЧЕГО не случилось. Он даже не потерял сознания. Его отчаянию не было предела. Он ненавидел себя, свою сущность, ну и заодно уж и меня. Ведь именно я не дал тому древнему вампиру довершить начатое и убить Карлайла. Кончилось тем, что я стал запирать от него лабораторию. Не из боязни за его жизнь, а чтобы избавить от ненужного унижения.

Я с болью в сердце видел, что за прошедшие недели ни на шаг не приблизился к нему. Более того, теперь он питал ко мне лишь всепоглощающую ненависть. Он винил меня в том, что не умер, а превратился в вампира. Да, благодаря крови животных, он, слава Мерлину, обходился без убийства людей, но из-за консервативного воспитания отца считал нас богопротивными существами, удел которых — вечно гореть в аду. Разумеется, Карлайл уже знал мое имя, как и то, что я родился волшебником, но все это мало интересовало его. Я оставался для него никем. Пустым местом. Он жил в Принц-мэноре потому, что ему просто некуда было идти. С тем же успехом он, наверное, ютился бы в какой-нибудь пещере на берегу моря.

Милли, когда наш гость не слышал, принималась причитать, что хозяину Северусу «негоже так заботиться о ”неблагодарном маггле”». «Такой могучий темный волшебник, как хозяин Северус, достоин большего. Милли желает хозяину счастья, Милли хочет, чтобы ее хозяина любили, а молодой маггл к нему равнодушен!»

Меня бесили подобные разговоры. Я едва сдерживался, чтобы не сунуть Милли какую-нибудь одежду и запретить ей впредь совать свой эльфийский нос в мои дела, но, так или иначе, приходилось признать ее правоту: мой Избранный не любил меня.

Частенько он сбегал из дома. Я, словно тень, следовал за ним. Я опасался, что Карлайл все же найдет какой-то невероятный, неизвестный мне способ лишить себя жизни. Но он, кажется, смирился со своим вынужденным бессмертием и покидал Принц-мэнор только с одной-единственной целью: издали увидеть бывшую невесту. Показаться ей в новом облике он не решался. Хотя от «вегетарианской» диеты его глаза приобрели теплый золотистый оттенок (и становились угольно-черными, лишь когда он испытывал сильный голод), но та необыкновенная синева, что отличала их раньше, исчезла навсегда. Он боялся: Анна сразу догадается о произошедшей с ним перемене, хотя, разумеется, и не поймет, кем стал ее возлюбленный, и не хотел рисковать, но и отказаться от нее был не в состоянии. Так длилось почти до следующего лета, а потом случилось событие, неожиданно толкнувшее Карлайла в мои объятия: Анна, не прогоревав о пропавшем женихе и года, вышла замуж.

*

Я отговаривал Карлайла идти на эту мордредову свадьбу, но упрямый мальчишка, конечно, не желал меня слушать. Я молил Мерлина, чтобы ему хватило ума не соваться в толпу. Страшно было даже подумать, что могло произойти, узнай хоть кто-нибудь в этом красавце-вампире убитого около года назад сына священника.

— Не смейте шпионить за мной, мистер Принц! — процедил он сквозь зубы и исчез. После его ухода я сосредоточился и заставил свой Дар работать на полную мощь. Никакой немедленной опасности Карлайлу не угрожало, и лишь только поэтому я не бросился за ним. Я лежал на кровати и представлял его: затерявшегося среди гостей, бледного и внешне очень спокойного. С выражением деланого безразличия на лице он наблюдал за тем, как его любимая девушка входит в церковь рука об руку со своим отцом, как ее обсыпают рисом и пшеницей (2), а потом она садится с молодым мужем в повозку, которая отвезет их к новому дому и новой жизни.