Литмир - Электронная Библиотека

Кёниг откашлялся, и тогда Морген без всякого удивления на лице взглянул на него. Деревянные игрушки замерли, как только мальчик отвел от них глаза.

– У тебя небольшие проблемы с твоими крестьянами? – спросил Кёниг.

На мгновение худенькое лицо Моргена озарила улыбка.

– Да. Крестьяне взбунтовались.

– Вот я и вижу.

– Нет, я пошутил. Я слышал об этом от Ауфшлага.

Кёниг постарался не показывать свое недовольство.

– Да, конечно. – «Возможно, в будущем мне стоит держать Ауфшлага подальше от мальчика». – Тебе весело?

– Да. Обладая численным превосходством, они победят лучше вооруженного противника. Таким образом, крестьяне остаются крестьянами только потому, что позволили себе быть крестьянами. Возможно, они сами этого хотят, правда, мне это непонятно. Они с таким же успехом могли бы стать правителями, если бы пожелали.

– Это отчасти верно, но ты не видишь всей картины. Ты предполагаешь, что крестьяне знают, что победить правящих им под силу. Ты предпологаешь, что им придет в голову попробовать. Наконец, ты предполагаешь, что многие будут готовы умереть во имя этой цели. А когда крестьяне захватят власть, кто станет всем управлять? Кто – трудиться на полях? Кто заменит погибших солдат? Что тогда, не взбунтуются ли крестьяне против своих новых правителей?

– Вы имеете в виду, что всегда будут крестьяне и всегда будут правители?

– Я говорю, что крестьянам нужны хорошие вожди. В сердце любого режима находятся его работники, которых можно назвать крестьянами или иначе, как сочтешь нужным. Пока сильна их воля, сильным остается и режим. Сломите работников, и вы разрушите империю.

Морген задумчиво прищурился, внимательно рассматривая собственные руки.

– Поэтому сейчас больше нет крупных империй? – Он поковырял под ногтем, будто вычищая оттуда что-то невидимое для Кёнига.

– Это только одна из причин. Правда в том, что боги стремятся сделать так, чтобы человечество было раздробленным и слабым.

– А как же древние империи? В прошлом весь мир был единой империей, Меншхайт Лецте Империум, так, я думаю, она называлась.

– Откуда ты это узнал?

– Прочитал.

«Кто, чтоб ему провалиться, позволяет Моргену брать эти книги?» Кёниг сделал для себя мысленную заметку о том, что позже надо будет с этим разобраться.

– Боги поняли, что единство человечества не в их интересах.

– И поэтому я должен Вознестись?

– Да. Ты объединишь все человечество и принесешь нам то будущее, управлять которым будем мы. Ты возвратишь времена империи.

Мальчик смотрел на него, не мигая.

– Ты станешь богом Геборене Дамонен, – закончил Кёниг, наполнив свои слова крепкой как камень уверенностью.

Морген обвел взглядом комнату, а глаза его были влажными.

– Знаю. Но… На днях я упал и ободрал коленку. У меня текла кровь, и я плакал. Разве у богов течет кровь из ран? Разве боги плачут?

«У него не должно быть сомнений».

– У богов кровоточат раны, если они сами решили, чтобы так было. – Кёниг глянул на коленку Моргена. – Посмотри на свое колено сейчас. Не осталось никаких следов, только совершенство. Тебя исцеляет вера поклоняющихся тебе, как это может происходить только с богом. – Кёниг проглотил собственные сомнения и продолжил: – Ты двигал свои игрушки, не прикасаясь к ним. Как ты думаешь, умеет ли такое кто-нибудь другой? Я крайне могущественный гайстескранкен, но все же я не способен на то, что сделал ты.

Морген посмотрел на неподвижных деревянных человечков и взял одного из них. Он покрутил фигурку в пальцах, рассмотрел со всех сторон, и лицо его было по-детски сосредоточенно.

– Мне не потребовалось никаких усилий. – Он поставил крестьянина обратно на стол. – Я хотел увидеть, что произойдет. Я не уверен даже, что это я управлял происходящим.

– Конечно, ты. Это указывает на то, что скоро наступит твое Вознесение. Реальность подчиняется твоей воле. – «А ты подчинишься моей; у тебя не будет выбора».

Мальчик по-детски наморщил безупречно красивый лоб и несколько секунд, прикусив нижнюю губу, внимательно разглядывал свои ногти.

«Что он только там выискивает, они идеально чистые. Не забыл ли он, что я здесь нахожусь?»

Кёниг прочистил горло, и мальчик взглянул на него. Лицо Моргена странным образом ничего не выражало.

– Каким будет мое Вознесение? – спросил Морген.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Кёниг, знавший, что такой вопрос прозвучит, и страшившийся его. – Твое Вознесение будет тем самым моментом, когда ты станешь нашим богом.

– В книгах, которые я читал… – Морген смотрел прямо на Кёнига, в глаза ему, чего уже никто не делал многие годы; большинство людей инстинктивно избегают взгляда гефаргайста. – Люди Возносятся только после смерти.

Кёниг, стараясь, чтобы лицо его ничего не выдавало, взглядом бурил мальчика, проникая в самую душу, и желал, чтобы тот оставил поднятую тему разговора. Он спросил:

– Что это были за книги?

Морген пожал плечами и посмотрел вдаль, как будто его внимание привлекло нечто более интересное. «Как он это сделал? Как он так непринужденно отвел взгляд от моего взгляда? Для этого должны были потребоваться колоссальные усилия».

– Исторические и религиозные тексты. У Ванфор Штеллунг есть целый пантеон Вознесенных героев, а также их старых богов. Существуют также местные полубоги – это второстепенные божества, Вознесшиеся люди и духи…

– Я знаю, кто такие полубоги, – резко перебил его Кёниг, которого раздражало, что ребенок читает ему лекцию.

– … и в каждом конкретном случае, – продолжал Морген, как будто Кёниг ничего не сказал, – они Вознеслись только после смерти. Я не смог найти ни одного случая, когда Вознесение произошло бы раньше смерти.

«Вот и случилось. Задаст ли он тот самый вопрос?»

– Помимо того, что можно вычитать из древних текстов, существуют еще другие, бесконечные знания, – ответил Кёниг.

Морген наклонил свое личико, задумался на несколько мгновений, а потом отбросил эту мысль как несущественную, какой она, конечно же, и была.

– Я должен умереть, чтобы Вознестись, – сказал он.

«Интересно, он утверждает, а не задает вопрос». Неужели Ауфшлаг уже сказал мальчику об этом?

– Верно, – ответил Кёниг. – Тебе не надо бояться…

– Я не боюсь.

Кёниг подавил вспышку гнева, вызванную тем, что его снова перебили.

– Как я уже сказал, тебе не надо бояться; я сделаю все бережно…

– Ты.

Кёниг выругался про себя. Как он мог так проговориться? Он наклонялся, пока глаза его не оказались на одном уровне с глазами мальчика, и стал давить своей волей на его юное сознание. «Он должен смотреть на это так, как желаю я».

– Кому еще я могу доверять?

На мгновение на лице мальчика промелькнуло сомнение.

– Верно, – в конце концов согласился Морген. – Только тот, кто всем сердцем поддерживает интересы Геборене, должен помочь мне Вознестись. А иначе…

– Да.

Кёниг не хотел, чтобы мальчик слишком детально рассматривал этот вопрос. Созерцание может привести к сомнениям, а Кёниг совершенно не мог допустить, чтобы его будущий бог начал сомневаться.

Морген неловко улыбнулся.

– Я рад, что это будешь ты. Ауфшлаг никогда не простил бы себя.

«И это его величайшая слабость». Кёниг протянул мальчишке руку и изо всех сил постарался, чтобы его блеклые серые глаза выразили тепло и заботу. «Ты должен меня любить».

– А теперь, – сказал он, – обними меня.

Морген бросился в объятия Кёнига, и тот неуклюже потрепал его по волосам. Принимая мантию верховного жреца, он вовсе не думал, что ему придется проявлять к кому-то отеческую заботу.

– Я тебя не подведу. – Голос мальчика звучал приглушенно, пропадал в тканях одеяния Кёнига.

– Знаю. Я буду тобой гордиться.

– Я буду хорошим богом. Я верну империю, как ты желаешь.

Он погладил мальчика по тонким светлым волосам.

– Знаю.

Кёниг, погруженный в свои мысли, шествовал по причудливо изогнутым, странной формы залам храма Геборене. Прислужники бросались прочь с его пути, вжимались в стены, как будто хотели совершенно расплющиться.

10
{"b":"629422","o":1}