Из этого я заключил, что за чертой не так уж и страшно и смерть ещё не конец, раз латинос и после неё нашёл, с кем потрахаться. Меня мучил ещё один вопрос.
— Как тебя убили? И кто? Я отомщу.
Эспада выронил гитару и принял сидячее положение.
— Что за херню ты несёшь, amigo? — изумился он.
Я объяснил. Эспада некоторое время таращился на меня, потом вдруг расхохотался. Он вытряс из кармана пакетик с бурым порошком, насыпал немного на ладонь, поднёс к моему лицу и резко дунул.
— А-апчхи-чхи! — среагировал я.
В голове вдруг стремительно прояснилось, я понял, что не сплю, а за окном светает. А ещё на соседней койке сидит мой живой и невредимый друг и довольно лыбится. Я хотел спросить, что всё это значит, но вместо этого душераздирающе чихнул. С подвывом, разбрызгивая слюни-сопли в радиусе трёх метров.
— Сожалею, — сказал Эспада без особого сожаления в голосе. — Аллергия — это побочный эффект «вытрезвителя». Против неё у меня есть «вырви-зад», но его побочный эффект тебе понравится ещё меньше.
Моё лицо зверски исказилось, и я исторг ещё одну серию сокрушительных чихов. После этого немного полегчало.
— Где… а-а-а… ты шлялся целые сутки? — наконец смог вымолвить я.
— Двое суток, — поправил меня Эспада и умильно улыбнулся. — Помнишь Леночку?
Хренассе, я поспал! Потом до меня дошла информация про Леночку. Я хотел остолбенеть от изумления, но снова расчихался. Эспада терпеливо ждал, когда меня попустит.
— Ты! — рявкнул я, утираясь. — Пока мы бегали наперегонки с долговцами, ты трахал Леночку прямо у них на базе?!
— Я встретил её случайно, — неубедительно сказал Эспада. — Леночка помогла мне спрятаться. Свою задачу я, кстати, выполнил. И даже более того.
Он протянул мне пару листков в клеточку, исписанных красивым женским почерком. Это были расписания патрульных смен, схемы их маршрутов, слабые места в охране Ростка и прочая бесценная информация. Я чихал, смотрел на Эспаду и думал, что начинаю восхищаться этим раздолбаем.
Для парня, которому, по его словам, наплевать на нашу идеологию, этот любвеобильный латинос сделал чертовски много полезного для клана, который его приютил. Я дождался интервала между чихами и воодушевлённо завопил:
— Ты офигителен! У нас есть собственный информатор!
— Нет, amigo, — Эспада не разделял моего восторга. — Я не позволю поставить под удар Леночку.
— Я тоже не позволю! — поспешил я успокоить друга. — Если вдруг на Леночку падёт хоть тень подозрения, я сумею убедить Лукаша и выдернуть её к нам. Ты доволен, Лукаш доволен, я доволен, а уж Леночка!..
Эспада, поразмыслив, согласился. Я представил, какое будет лицо у Лукаша, когда я покажу ему эти тетрадные листочки, и с удовольствием рассмеялся. Женщины на многое способны ради любви, только мы тут настолько одичали, что забыли как о женщинах, так и о любви. А Эспада помнил всегда.
4. Maldicion de los Mayas[10]
Эспада никогда не злился по-настоящему. Конечно, ему случалось выходить из себя, он бушевал, ругался на двух языках, но это была не более чем игра. Не чувствовалась в нём той холодной готовности к убийству, присущей большинству из тех, кто бороздит Зону.
Латинос спускал все шуточки в свой адрес, которые я лично вколотил бы обратно в глотку любому из шутников. Но Эспада либо позволял посмеяться над собой, либо вовсе не реагировал, словно происходящее не имело к нему никакого отношения.
После достопамятного визита латиноса на базу «Долга» знаменитая коллекция оружия Петренко пришла в полную негодность. Лукаш получил с десяток сообщений с угрозами и проклятиями, но дальше этого дела не пошли. Долговцы выжидали. Мы тоже не спешили лезть на рожон, и всё своё время посвящали вылазкам за артефактами и прочим наживным занятиям.
В последнее время Эспада в беседах с богами замечен не был. Он возился в каморке, совершенствуя свою коллекцию наркоты, или шлялся по окрестностям в поисках веселящих растений. А иногда загадочно исчезал на несколько часов и никто не мог его найти, а пациенты тщетно пинали дверь его каморки.
Из всего этого я сделал неутешительный вывод, что Эспада переживает бурный роман с Леночкой. Как они ухитрялись встречаться — я не знал, но эти двое играли с огнём. Вколотить разумные мысли в ветреную голову влюблённого латиноса я и не пытался, заведомо зная, что затея обречена на провал. Я просто положился на его удачу.
Наша спокойная жизнь рухнула в тот день, когда Эспада решил поиграть в великого шамана. Не то чтобы я его винил в чём-то… Но было у меня дурацкое ощущение, что Эспада каким-то образом причастен к случившемуся. Глупости всё это. Впрочем, я расскажу, как было дело, а вы судите сами.
Был у нас в клане один мужик со сложным именем Вениамин, которое мы укоротили до прозвища Веник. Боец посредственный, но следопыт и охотник исключительный. Правда, на этом его достоинства заканчивались. Обладал Веник застарелыми комплексами и болезненной тягой к самоутверждению.
Склонность к сплетням, доносам и идиотским шуткам не снискала ему друзей, и от этого комплексов становилось всё больше. Эспаду Веник терпеть не мог всем своим организмом. Ненависть его усилилась после того, как латинос дважды удостоился личного поощрения от Лукаша. Эспада на выпады комплексующего Вениамина не реагировал, отчего тот уверился в полном своём превосходстве, за что и поплатился.
Как-то раз, закончив натаскивать новичков, я заглянул в каморку Эспады. Он сидел за столом и задумчиво сортировал какие-то дряблые чёрные шарики, источающие едкий запах.
— Что это? — поинтересовался я, осторожно тыча пальцем в один из шариков.
— Грибы, — отозвался Эспада и протянул мне железную кружку с каким-то напитком.
Я присмотрелся. В кружке колыхалось тёмно-зелёное месиво, похожее на коровий навоз, но пахло неожиданно приятно.
— Энергетический коктейль, — пояснил Эспада, увидев мои колебания. — Никакой наркоты, честно.
Многие наивные люди после такого заверения непременно употребили бы угощение, но только не я. Осторожность — моё второе имя.
— Побочные эффекты?
Эспада на мгновение задумался, потом убрал кружку подальше и больше не настаивал. Любой, кто пробовал коктейли нашего медика, меня бы понял мгновенно и без лишних слов. А потом я приступил к излюбленному развлечению — попыткам выудить из друга подробности его личной жизни. Успехов это занятие мне не принесло ни разу, но наблюдать, как Эспада ловко меняет тему, отвечает вопросом на вопрос и суетится, было смешно.
Веселье прервал некстати заявившийся Веник. Проигнорировав Эспаду, он подступил со своей проблемой ко мне. Венику нужен был напарник для добычи артефакта по наводке Скряги. Я, естественно, отказался. Веник был последним, кому я доверил бы свою спину и свой хабар. Ответ ему не понравился, но связываться со мной было ссыкотно, поэтому мишенью закономерно стал Эспада.
— Ну и вонь ты тут развёл, — сказал Веник, презрительно сморщив нос. — Лукаш из тебя когда-нибудь душу вытряхнет.
Эспада пожал плечами и промолчал. Я начал заводиться, но Веник, взбешённый моим отказом и равнодушием латиноса, этого не заметил.
— Чё молчишь, черножопый? Опять обдолбался? Таких наркоманов конченых травить надо, как тараканов.
Я приготовился подправить Венику фасад, но тут отреагировал Эспада. Он медленно, я бы даже сказал, величественно поднялся и направился к Венику. Тот радостно изготовился к драке, но мой друг был умён и воевать с этим амбалом не помышлял.
Эспада остановился в паре шагов от оппонента и принялся производить руками изящные пассы в его сторону. Веник изумлённо наблюдал. Лицо Эспады приобрело потустороннее выражение, глаза грозно сверкали.
— Viejo maricon de tu padre[11], — нараспев произнёс латинос со зловещим оттенком в голосе. — Matar a ti mismo contra la pared, hijo de puta[12].
