– Необычайно интересно! А что же по поводу русского шпиона?

– Вот именно, это еще одна ложь и глупость профессоров и академиков. Кот сказал, что он ученый из России, но ему не дали закончить доклад. Он хотел сказать, что родился в России, а живет во Франции и Италии. А сейчас он напуган и срочно покинул страну.

– Так, так, – сладострастно усмехнулся Стилён.

– Я уговаривала его остаться, но он был непреклонен. На трамвае мы поехали на железнодорожный вокзал, где я купила ему один билет на Рим в «люксе».

– Какой вагон? Номер вагона?

– Это секрет, и он не продается.

– Согласен, вы просто профессионалка!

– Поезд отходил ночью, мы вынуждены были проститься, и около десяти вечера я уехала.

– Что же еще он рассказал, я чувствую, вы не договариваете? – с хитрецой поинтересовался издатель.

– Он сказал так: «Передайте всем уважаемым французам и француженкам, что я еще обязательно приеду, но только тогда, когда спадет ажиотаж и прекратится травля моей персоны. Пускай не волнуется полиция. Где я буду через неделю, месяц – никто не знает. Тем более что мне предлагали читать лекции в России».

– Что еще? Я в шоке, Элери!

– Еще он поцеловал мне руку, щеку и покусал за ушко.

– У! Как у вас все продвинулось!

– Вы ревнуете? – улыбнулась журналистка.

– Боже упаси! К коту? К глупости и вашей фантазии? Девочка, вы необыкновенно оригинальны! Ха-ха-ха! Сколько стоит билет класса «люкс» до Рима? Скажите, не стесняйтесь. Я тут же оплачу все ваши расходы!

Элери не знала, сколько стоит билет, это был ее просчет. Но она ловко вышла из ловушки:

– Я уже сказала, уважаемый патрон, гонорар за интервью стоит сто пятьдесят франков. Или вы уже забыли, что выписали мне чек полчаса назад.

– Не забыл я ничего. Вы знаете, Элери, я не поверил ни одному вашему слову! Я тоже очень люблю сказки, вы мастерица по ним. Тем не менее, люди жаждут новостей и сенсаций. Они получат это интервью с первого до последнего слова! Вы рады?

– Конечно, я всегда этого хотела. Надеюсь, моя фамилия будет стоять в конце статьи. И еще, месье главный редактор! Я ничего не придумала, вы скоро в этом убедитесь!

– Разумеется, мадемуазель журналистка. Мы любим и уважаем наших авторов, мое приглашение в ресторан остается в силе.

– Я тороплюсь, месье Стилён, я устала, до свидания. Я подумаю.

Элери вышла из кабинета главного редактора. На сегодня ее рабочий день закончился, но на этом не закончились испытания и приключения.

Сегодня у Элери осталось одно небольшое дельце. Нужно было договориться с хозяйкой комнаты о том, чтобы та вернула деньги, заплаченные Элери вперед.

Район рабочей окраины Гавра был сер и неспокоен. Девушка с трудом добралась до старого двухэтажного дома. Она вошла в подъезд и поднялась по скрипучим ступеням, здесь было грязно и неуютно. Она позвонила в квартиру без номера на первом этаже. Дверь со страшным скрипом отворилась.

– А! Это ты? Ну, заходи!

Открыла ей тетушка Перцовка с сигаретой в зубах. Ее все тут так называли. Вечно под «мухой» она сдавала две комнаты в своей неблагоустроенной хате.

Элери прошла через всю квартиру к себе, в самую маленькую комнату, и стала собирать вещи в два чемодана. В соседней комнате послышался грубый смех и хохот. Элери прислушалась: кроме голосов двух девушек-соседок, были четко слышны голоса парней. Скорее всего, вся компания выпивала. Девушка поняла, что нужно уходить немедленно. «О ночевке не может быть и речи. В крайнем случае, переночую в редакции, скажу, что много работы. Там так хорошо, тихо играет радио, в коридоре ходит полицейский, просто мечта. Полицейский… как мне сейчас не хватает этого… – подумала Элери, застегивая второй чемодан. – Ну вот, все вещи собрала, ухожу, и не нужны мне никакие франки. В следующий раз буду умнее при выборе комнаты».

В этот момент дверь распахнулась, на пороге стояла Перцовка.

– Ой, милочка, ты куда-еть собравшись на ночь глядя? А? Я это-ть с кем разговариваю? – крякнуло подобие женщины, выплюнуло чинарик и загасило его прямо на полу. – Ишь ты! Шустрая какая! Ты не помыла за собой, намусорила. Тебя что, кто-то гонит? Завтра пойдешь, не порть людям праздник!

Тетка развернулась и пошла на кухню, шаркая раздолбанными сандалиями, по-видимому, времен Наполеона-Бонапарта.

Последняя фраза удивила и разозлила девушку. «Какой еще праздник, каким людям? Я здесь никого не знаю и знать не хочу! Я просто хочу немедленно уйти», – подумала она.

Тетка вернулась, держа в зубах папиросу, видимо, сигареты закончились. В руках у нее болталась небольшая связка ржавых ключей. Она проворчала, жуя окурок:

– Что ты, что ты орешь тут, как у себя дома. Узнаешь, каким людям, а пока посиди под замком.

– Не вздумайте меня запереть. Я вызову полицию. И отдайте мне мои деньги, быстро! Я ухожу! Ух, распустились! Я найду на вас управу! – прикрикнула на нее Элери.

– Ох-хо-хо! Кошечка сердится, ничего, посидишь пока. Не убудет. Напугала полицией! Деточка, да меня тошнит от этого слова. Ты бы меня еще мафией напугала! Дура молодая…

– Мафией? Отлично, я вам и мафию пришлю и Русскую Народную Волю в придачу!

– Тьфу, ты! Что-то там напридумывала, кхе-хе.

– Ничего я не придумала. Русских бомбистов на тебя напущу, старуха! Открой двери, хуже бу…

Дальше тетка уже не слушала ее, в квартиру кто-то стучал ногами. Перцовка с силой захлопнула дверь, отрезавшую путь Элери к свободе и повернула ключ в замке. Элери села на пол и заплакала. Сейчас она увидела решетки на своем окне, которые вчера почему-то не замечала.

Что же делать, она разрыдалась, ее всю трясло от тоски и беззащитности. Она вспомнила родителей, Алекса, кота и еще сильнее заплакала. Тушь потекла по ресницам и щекам, превращая нежные черты в грустные, несуразные разводы. Возможно, это и помогло ей в дальнейших событиях. Они развивались стремительно и беспощадно, как песчаная буря в безмятежной степи минуту назад.

– Иду, иду я, – прохрипела Перцовка и зашаркала тапками к входной двери.

– Быстрей шевелись, мать, – ответили двое. – Что еле ползешь, помирать собралась? Наливай, да пожрать нам дай. День был сложный, еле ноги унесли от легавых!

– Неужто удалось вам…

– А ты как думала. Мы с Волчарой старые гангстеры. Водка есть?

– Сейчас принесу. Как раз картоха подошла на плите.

– Давай, неси луку, чесноку и перцу тоже побольше. Мясо!

Сын Перцовки, по кличке Штопор, и его друган Волчара пришли уставшие и голодные. Элери, вытирая потоки слез, прислушалась. Бандиты разговаривали громко. Только что они ограбили ювелирную лавку в центральном районе города и пришли с богатой добычей.

Волчара громко и приказно выговорил Перцовке, чтобы из дома ни шагу и никому ни слова. Он должен отлежаться и отсидеться здесь, как минимум неделю, а потом он уйдет. Исчезнет навсегда где-нибудь в Северной Африке или Южной Америке. С таким богатством везде примут и обогреют.

Поле ужина и изрядной выпивки Волчара спросил:

– Ты говорила, старая кошелка, что у тебя есть хорошенькая квартирантка? Врешь, дура?

– Есть! У меня много чего есть. Но это стоит больших франков, особенно для разбогатевшего джентльмена удачи, вроде тебя! Хе-хе-хе! – сухо засмеялась Перцовка, обнажая свой беззубый рот.

– Показывай, потом я сам цену назначу! Ну, если ты врешь, держись у меня, разнесу твою хату, старая метелка! Ты меня знаешь! Эй, для начала перевяжи меня! Кажись легавые прострелили мне брюхо. Вот здесь болит…

– Где? А, ничего, в кожу пуля попала, сейчас вытащу.

Перцовка нашла в шкафу белую тряпку и старые ножницы.

– Обалдела? Ты хочешь, чтобы я издох от болевого шока? Как пес подзаборный? – закричал Волчара. – Пуля под кожей в пузе! Не трогай, завтра в городе найду врача и выдеру ее…