И молчит. Проглатывает свой моральный мусор, сдерживая в себе, после чего сквозь зубы шепчет адрес, холодной ладонью проводя по темным волосам. Ему неприятно подчиняться кому-то.

Главное, что скоро это кончится. Чтобы ещё хоть раз ОʼБрайен просто будет смотреть в её сторону, черт возьми, даже дышать с ней одним воздухом, находится в одном помещении… Его и так уже тошнит.

Какие-то полчаса скитания по улицам — и дом был найден. Харпер даже успевает удивиться тому, что видит: двухэтажное строение, ухоженный сад с красивыми цветами, калитка и забор в оковах дикого винограда, высокие яблони и несколько теплиц. Напоминает домики из сказок. Видно, что женщина ухаживает за своим домом, что она создает уют. Мэй уверена, в стенах дома тепло и комфортно. Она с интересом вытягивает шею, пытаясь увидеть как можно больше, но возвращается в нормальное положение, откашлявшись, когда парень тяжело выдыхает, открывая дверцу машины. Харпер оглядывается, желая достать биту с заднего сидения, но ОʼБрайен действует самостоятельно. Девушка садится прямо, краем глаза замечая теплый свет, который неожиданно ослепляет, заставив вновь повернуть голову в сторону дома. Входная дверь приоткрыта. На пороге стоит невысокий… Кажется, ещё совсем мальчишка с растрепанными волосами. И он… Он очень похож на Дилана.

— Это твой брат? — Харпер шепчет губами, не отрывая взгляда от ребенка, который, возможно, не ложится спать, потому что ждет старшего брата. ОʼБрайен бросает взгляд назад, без ответа хлопает дверцей, поспешив спокойным шагом к Каю, который с интересом всматривается в лицо девушки за рулем.

— Почему ты не спишь? — Дилан битой давит брату на плечо, вынуждая того попятиться назад. Мальчик моргает, удивленно шепча, будто боясь, что его слова могут услышать:

— Чего она так смотрит на меня? — не сводит взгляда с Харпер, немного пугаясь, а ОʼБрайен оглядывается. Мэй тут же отворачивает голову, нажав на педаль газа. Машина трогается с места, уносясь вперед, а ОʼБрайен-старший хмурит брови, недовольно ругаясь:

— Зайди в дом, — закрывает за собой дверь.

— Кто она? — не отступает младший, чем вызывает больше раздражения.

— Пошел в свою комнату, черт возьми, — Дилан грубо давит битой Каю в лоб, и тот сдается, отворачиваясь. Уходит наверх, оставив ОʼБрайена одного.

И тут стоит понять одну вещь.

Дилан ОʼБрайен сам виноват в своем одиночестве.

На кухне горит свет. Единственное место в доме, которое остается светлым, хоть и грязным. После очередной ссоры мужчина спокойно уходит спать, а женщина остается сидеть за столом, даже не притрагиваясь к алкоголю. Она без остановки плачет, но не в голос. Не дай Бог, чтобы кто-то видел её такой. Безобразное создание. От нервов сердце колотится в груди, а руки трясутся. Где-то под ребрами раскалываются органы на части от чувства гибели того мира, который она так долго строила.

Она, рожденная на улице, не может потерпеть поражение.

Всё вокруг должно быть идеальным.

Дверной щелчок. Женщина поднимает голову, прислушиваясь к шагам, и тут же вскакивает на больные от усталости и каблуков ноги, кинувшись в коридор. Мэй Харпер не останавливается, проходя мимо матери, которая замирает на пороге, с тяжелым дыханием провожая дочь взглядом, полным слов. В глотке застревают те слова, которые никогда не должны быть сказаны вслух.

Она умеет чувствовать. Она многое понимает. Она — не пустышка.

Миссис Харпер просто не умеет выражать те чувства, которые по отношению к ней никогда не выражала мать.

***

Один

— Эй, чмошник! — очередной «привет» прилетает в спину, ударяясь между лопатками, но ничего не чувствую, спокойно ковыряясь в своем шкафчике, пока вокруг во всю кипит чертова жизнь. Школьные коридоры — это мусор. Люди — мусор. Их слова — мусор. Причина моей несобранности с самого блядского утра — это отсутствие сна. Дикое состояние, граничащее с безумным желанием разбить кому-нибудь лицо в кровь. К счастью, мне приходится немного отложить все свои эмоции.

— Хэй, давно не виделись, — Дейв открывает шкафчик рядом, приветствуя меня улыбкой. Вздыхаю, кивая головой, и еле сдерживаю усмешку, когда парень начинает ворчать по поводу моего «радужного» приветствия.

— Вижу, ты не особо берег себя для меня, — шутит. — Что произошло, пока меня не было?

Закрываю дверцу, повернувшись к другу лицом, и опираюсь на шкафчик плечом, забросив ремень рюкзака на плечо:

— Ничего, — лгу, наблюдая за тем, как Фардж неаккуратно запихивает гору учебников и тетрадей на полки, ругаясь:

— Ага, твое лицо прям светится, — сарказм. Мое лицо выглядит ужасно. Особенно после этой ночи. Плечо всё ещё ноет, но ничего не скажу этому утырку, которого рад видеть в нормальном состоянии. Если Дейв вернулся в школу, значит, он пришел в себя.

Фардж начинает о чем-то говорить. Много говорить. С ним такое бывает. Особенно, если он долгое время находится дома. Этот тип настоящий болтун. Рот не затыкается даже во время приема пищи.

Потираю плечо, иногда кивая, чтобы хоть как-то поддерживать разговор с другом, который быстро перескакивает с темы на тему, явно желая высказать мне всё, что скопилось у него в голове за это время. Прячу ладони в карманы кофты, сдерживая желание зевнуть от усталости, и медленно моргаю, взгляд стараясь сфокусировать на Дейве. Правда, всё равно немного отвожу его вбок, когда среди хаотично двигающейся толпы подростков замечаю знакомую фигуру. Копна непослушных вьющихся волос, сегодня не уложенных в опрятную прическу. Опухшие красные глаза. Непонятный внешний вид, делающий из неё «пацанку». Харпер никогда не придерживается одного образа. Она либо чересчур женственна, либо напоминает гопника с улицы. Откашливаюсь, вновь взглянув на Дейва. К счастью, он не замечает моего брошенного взгляда в иную сторону, так что продолжает рассказывать мне про… Про попытку его матери связаться с ним. Эта женщина не оставит его в покое.

Дейв стоит ко мне боком, поэтому вновь непроизвольно смотрю на Харпер, которая не косится на меня, якобы не замечая, но я знаю, что она хорошо видит меня. Неужели, она, наконец, прекратит лезть не в свое дело? Что ж, хоть что-то хорошее происходит сегодня. Мне порядком надоели её попытки сойти за чертова благодетеля. Тошнит. От одного её вида тошнит.

Считает себя лучше меня? Она такая же. Она, блять, ничем не лучше меня. Меня такие…

— Эй-эй, — Дейв вырывает меня из жуткого состояния, которое сам не могу объяснить. Просто дергаю бровями, сощурившись, и смотрю на него, подавившись. Фардж хлопает дверцей шкафчика, бросая беглый взгляд мне за спину. Уверен. Он посмотрел на Харпер.

— Ты её взглядом расчленить собираешься? — хмурит брови, надев ремни рюкзака на плечи, и немного тревожится от моего молчания. — Всё в порядке?

— В полном, — отвечаю коротко, борясь с неясным желанием бросить взгляд назад, в спину Харпер. Объясняю это тем, что мне просто охота расколоть девушку на части хотя бы в своей голове, и продолжаю идти. Дейву приходится спешить за мной, чтобы поспевать. Он больше не задает вопросов, но рот свой не затыкает. Пусть говорит. Больше захламляет мою голову бесполезной информацией. Оно мне нужно.

В кабинет литературы входим чуть ли не последними, так что парни, сидящие у стены, начинают что-то бросать мне в спину, при этом громко смеясь.

— Пошли на хуй, девчонки, — Дейв фыркает, после чего обращается ко мне, когда я подхожу к парте у окна. — У тебя бита с собой? А-то эти ублюдки слишком много о себе возомнили, — не реагирую так, как всегда. Не усмехаюсь, поддерживая. Просто сажусь на свое место, бросив рюкзак под стол. Фардж явно теряется, недолго топчется на месте, всё-таки сев рядом, и откашливается, нервно скользнув языком по губам:

— Что с тобой?

Смотрю в поверхность стола, оттягивая края рукавов своей кофты, и щурю веки, хрипло шепча:

— Не спал сегодня.

— А, — бросает коротко, кивнув головой. — Это всё объясняет.

Звонок. Все рассаживаются по местам, ведь учительница входит в кабинет, бодро приветствуя нас. Начинает какой-то незамысловатый разговор, задавая разные вопросы, по типу: «Как провели эти рабочие дни?», «Сделали ли что-нибудь полезное?»… Находятся те активные, кто отвечает, остальные же пользуются минуткой, чтобы лишний раз порыться в телефоне, поболтать с друзьями.