— Даже странно, — Роуз не может не пошутить. — Как вспомню его эти замечания по поводу моей «задницы», — улыбается, заставляя Харпер растягивать губы. — Пока мы еще только взглядами обменивались. А теперь…

— У моей жены охрененная задница, — шепот Дейва со стороны двери, и Лили сжимает губы:

— О чем я вообще? — щурится, смотря на подругу, которая выпрямляется, видя, что парни вернулись.

— Ладно, — Роуз шепчет, погладив Мэй по спине. — Пойдем спать.

— Давайте, — девушка кивает, взглянув на Дилана, который проходит в комнату.

— Я тебя же просила? — Лили шепчет, но в такой тишине все хорошо слышно со стороны коридора. — Хватит, не при них же, ну, нести такое.

— Да ладно, — кажется, Дейв смеется. — Правды не скрыть.

О’Брайен подходит к кроватке, держа ладони в карманах джинсов, и изучает спящее лицо ребенка:

— У неё опять раздражение, — хмурит брови, взглянув на Мэй, что кивает, поддаваясь порыву сделать следующее: наклоняется в сторону, целуя парня в предплечье. Просто так. Без какого-либо тайного умысла. Подобно тому, как Дилан может проходить мимо, заниматься своими делами, но притормозить и оставить поцелуй на плече девушки. Вот, просто так. Без задней мысли. Без какого-то намека. Подобное становится частью обыденности, поэтому не вызывает удивления, так что О’Брайен продолжает спокойно смотреть на Дженни, только немного приподнимает руку, когда Харпер лезет ему под бок, головой упираясь в грудь. Парень водит пальцами по её вьющимся волосам. Внимательно смотрит на ребенка. Они оба, будто думают об одной проблеме. С самого обеда. И Мэй не выдерживает, все-таки озвучив то, что её волнует, ведь главное — говорить:

— А что… Если она правда спросит, как мы познакомились? — облизывает нервно губы. — Что мы скажем? — поднимает голову, чтобы взглянуть на Дилана. А тот почему-то не тонет в мыслях, он слишком легко находит, что ответить, правда, все равно хмурится:

— Ну, я лично скажу, что тебе было лет двенадцать. Ты встретила меня в коридоре школы, когда у меня была судорога. Хотела помочь, но сделала только хуже, пытаясь меня поднять. А потом я ненавидел тебя около пяти лет, хотя ты действовала из добрых побуждений, — опускает внимание на девушку, которая так же хмурится, ведь… Ведь так они и встретились. Впервые.

Но Дилан не был бы собой, если бы ни начал мяться, морщась:

— Но… — парень цокает языком. — Это слишком не в моем характере, — сжимает губы. — Поэтому, совру, сказав, что использовал правила трех «З».

Мэй немного отклоняет голову назад, с хмурым непониманием спрашивая:

— Что за правило?

— Заметил, захотел, захапал, — парень улыбается, продолжая водить ладонью по волосам девушки. — Коротко и ясно.

Харпер закатывает глаза:

— «Захапал»? Твой сленг меня убьет, — но улыбается. — Не удивлюсь, если Дженни начнет перенимать твои словечки, а потом станет грозой песочницы.

— Так это круто, — Дилан тихо смеется, видя, что Мэй не в восторге, но сама улыбается, качнув головой:

— Ладно, принесу её рукавички, чтобы она не чесала себе щеки, — отходит от парня, но прежде поднимается на носки, оставив поцелуй на его губах.

Каждый человек имеет право искупить свой грех.

Главное, это желание.

У меня, у Дилана, у Дейва оно было. И, думаю, мы работаем над собой. Да, бывает тяжело,

но... Наша жизнь сейчас — это манна небесная по сравнению с тем, в чем приходилось крутиться раньше.

Нахожу в нашей спальне рукавички, поэтому направляюсь обратно в комнатку Дженни, при этом слышу, как Дейв и Лили о чем-то говорят в темной гостиной. Может, она собирается ему рассказать заранее? Все же, у неё уже третья неделя идет, а парень, как она говорит, не понимает, почему она отвергает его в… Том самом интимном плане. Я более чем уверена, что Фардж отреагирует положительно, так что завтра утром он будет бросаться на Дилана, делясь своими эмоциями. Ха, О’Брайену придется не сладко.

Мне пришлось взять двойную фамилию, чтобы в будущем возглавить компанию матери, но это мелочи. Кажется, я навсегда останусь просто «Харпер» для просто «О’Брайена».

Подхожу тихо к порогу комнаты, но останавливаюсь, наблюдая за тем, как Дилан сидит в позе йога на полу, ладонь просовывает между деревянных прутьев решетки, пальцами касается волос Дженни. И смотрит. Так внимательно и серьезно.

Да, соглашусь, нам пришлось рано повзрослеть, но… Мы прошли через такие трудности, что ребенок кажется не особой тяжестью. Парень наклоняет голову, костяшками водит по щечке ребенка, который продолжает сопеть, но губки дергаются в улыбке, будто даже во сне малышка чувствует, кому принадлежит прикосновение.

И Дилан улыбается. Не так сдержанно, ведь думает, что его никто не видит. Он все еще боится своих эмоций, но я рада, что он выказывает их Дженни, не стесняясь её.

Опираюсь плечом на дверную арку. Продолжаю смотреть, не в силах сдержать теплоту в груди, что изливается в виде блеска в глазах.

Дилан — все еще пес. Он чувствует взгляд, поэтому расслабляет губы, повернув голову. Смотрит на меня спокойно, даже немного равнодушно, чтобы усмирить сердце в груди. Но ощущает мои эмоции, которые не скрываю, начав довольно сжимать губы.

И он улыбается.

Я ни о чем не жалею.