Вытаскиваю ключ, сунув его обратно в карман куртки, и опускаю сумку на пол, шагая к двери ванной, морально настраивая себя на то, что это все вина навязчивых мыслей, которые раз в месяц обязательно побеспокоят меня. Не привыкать.

Рывком тяну дверь на себя, хлопнув на кнопке выключателя, и сразу же перевожу взгляд на раковину. Как и ожидалось — кран выключен, но все равно подхожу ближе, покрутив ручки, чтобы уж наверняка успокоить свою мнительность. Закрыто. Основательно. Никакой воды, а следовательно шума от неё быть не может. Успокоилась, Харпер? Отлично. Теперь иди в комнату, пока мать не решила и тебе морали почитать.

Выключаю свет, закрыв дверь, и спешу в свою комнату, захватив сумку с пола. В помещении прохладно, но мне здесь куда комфортнее. Закрываюсь на замок, бросив сумку на стол, и снимаю с плеч куртку, кинув её в неизвестном направлении. Таким же небрежным образом избавляюсь от обуви, пальцами взъерошив непослушные волосы. Вьющиеся уроды. Носки так же кидаю под кровать. Беспорядок вокруг описывает меня в целом. Это так характерно. Хочу упасть лицом в подушку, но опять же мое желание испаряется, стоит мне услышать тихий… Плач?

Стою лицом к зеркалу, пальцы замирают в волосах, массируя кожу головы. Смотрю вниз, в пол, прислушиваясь. Да, слышу крики снизу, но есть что-то еще. Странное. Вряд ли мать плачет. Скорее она отца до слез доведет.

В таком случае, что это может быть?

Моргаю, дернув головой, чтобы выбросить звук из сознания, но уходить он не собирается. Шум не нарастает. Слышу только тихое эхо, но такое знакомое, приглушенное. Серый свет не пробивается сквозь зашторенные окна, поэтому в комнате царит приятный полумрак. Громко вдыхаю и выдыхаю, в попытке «проветрить» голову. Уверена, это просто усталость. Прикрываю веки, потирая их холодными пальцами, и поражаюсь тому, как быстро и без причины потеют мои ладони. Открываю глаза, с напряжением теперь растираю их, чтобы согреться, и поднимаю взгляд на зеркало, когда, наконец, удается распознать, откуда исходит звук. Через отражение могу разглядеть край детской кровати, так что оглядываюсь, прекратив дышать. Специально, чтобы мое дыхание не мешало слушать. Тихий плач. Такой знакомый. Медленно поворачиваюсь всем телом, шагнув в сторону накрытой пыльной тканью кроватки. В груди словно куски льда. Холод становится непереносимым, что уже заставляет бить тревогу. Подхожу ближе, часто моргая, ведь в глазах становятся неприятно влажными. Нет, я не плачу. Это все чувство ностальгии. Она часто вызывает у меня странные слезы и горечь во рту, поэтому мне не нравится тормошить прошлое. Но сейчас у меня нет сил противиться. Подхожу к кроватке, касаясь тонкими пальцами её края, и начинаю осторожно покачивать, вслушиваясь в плач. Проглатываю комки в пересохшем горле, и встаю ближе, заморгав:

— Тише, — шепчу, уже прекращая оценивать ситуацию. Действую интуитивно.

Хрипло шепчу слова успокоения, чуть позже вовсе начинаю напевать старую колыбельную. А плач становится громче, теперь уже перекрывая шум снизу. Босыми ногами невозможно стоять на таком холодном полу, поэтому начинаю переминаться, сжимаясь от мурашек. Кажется, что собственная кожа покрывается тонким слоем льда, а изо рта вот-вот должен пойти белый пар. И так происходит. Пускаю облако, дернув плечами, но не отрываю ладони от кроватки, продолжая пытаться успокоить.

— Тише, — хриплю. — Тише же…

Такое ощущение, что рука примерзает к деревянной палке, но меня это не беспокоит. По-настоящему волновать меня начинает что-то мокрое.

Нет. Правда.

Опускаю взгляд медленно, словно боясь подтвердить свои безумные предположения, и рот сам приоткрывается, выдав громкий полу стон. Вода медленно подбирается к моим ногам, обволакивая стопы и вынуждая меня терпеть ледяной холод, мороз, который пробирается под кожу, начиная колоть.

Что за…

Моргаю, пытаясь оторвать ладонь от кроватки, но та реально примерзает, так что освободиться становится невозможным, но боль в ногах заставляет топать по воде на месте.

— Боже, — шепчу, бросив взгляд в сторону двери. Вода ускоряет свой ход. Она течет из-под щели двери, которая начинает скрипеть. Кажется, вода за ней поднялась до потолка, отчего просачивается уже во все щелки, но это ведь не может быть возможным, так? Это просто…

До колен. Она, черт возьми, достигает уровня колен, и это происходит так внезапно, что я теряю самообладание, громко вскрикнув, и поскользнувшись на какой-то тряпке. Падаю на пятую точку, на автомате сжав веки и открыв рот от ужасного холода, по вине которого легкие сжимаются.

Но я не достигаю пола и хлопаю уже обеими руками по поверхности воды, не успевая даже осознать, что происходит, как меня тянет вниз. Глубже. Мышцы ног сводит от ледяного холода, поэтому не могу нормально шевелить ими. Пугаюсь, глотнув воды, когда пола так и не достигаю, начиная «падать» дальше. Веки приходится разжать, и меня правда пугает то, что я могу вовсе остаться без глаз. Дергаю руками в попытке всплыть, но создаю вокруг себя лишь больше пузырей, поэтому прекращаю дергаться, еле крутя головой. Я все еще в своей комнате, но меня тянет вниз от самого потолка. Вокруг вода, поднимающая мои вещи с полок. Мне не удается принять положение стоя, чтобы попробовать всплыть. Спиной тянет вниз, поэтому именно ею касаюсь паркета, продолжая с ужасом глотать воду вместо кислорода, в котором так сильно нуждаюсь. Дергаюсь в судорогах, верчусь, кое-как заставляя свое тело справляться со скованностью. Плач не стихает. Продолжаю слышать его, но уже так, словно источник этого звука так же тонет, как и я, поэтому оглядываюсь, мечусь взглядом, пытаясь найти его. Но вокруг слишком темно. Тяжело контролировать движения, и, кажется, мои попытки только усугубляют ситуацию. Чем больше я двигаюсь, тем сильнее меня притягивает спиной к полу. Мне не хватает воздуха. Глотку сжимает холод. Пальцы немеют, глазные яблоки словно готовятся взорваться от давления. Мычу, пуская пузыри, и дергаюсь, хватаясь за край кроватки, потянув себя наверх. Удается поднять верхнюю часть тела, ноги с хрустом в коленях сгибаются, когда касаюсь кончиками пальцев, которые уже не чувствую, пола. Вьющиеся волосы парят, лезут в глаза, мешая ориентироваться. Уже на пределе. Мне не хватает воздуха, мне не вынести холода. Мне… Мне не удается контролировать себя и свое сознание, чтобы понять, что все вокруг нереально.

Тянет вниз. Опять. Пальцами держусь за кроватку, как за последнее, что может меня спасти, и вскидываю голову, вдруг ощутив такое же ледяное прикосновение. Пухленькие маленькие пальчики с осторожностью касаются тыльной стороны моей ладони. Приходится щурить веки, чтобы сохранить себе зрение. Смотрю на бледное, немного синее от холода личико малыша, который сидит в кроватке, зелеными глазами изучая меня. Его неживой взгляд пронзает какой-то взрослостью, не присущей таким маленьким детям. А меня начинает раздирать изнутри, крик не срывается с губ вместе с пузырями, а звучит только в моей голове.

«Это была не я».

И ничего.

Мои глаза распахиваются, взгляд упирается в стену. Темнота окружает, но я быстро понимаю, что нахожусь в комнате, на полу. Окно распахнуто. Ветер гоняет пыль по паркету, от которого мне с трудом удается отлипнуть. Мокрое тело, напряженные мускулы лица, влажные глаза и дикий холод под кожей. Это был очередной кошмар. Тревожный сон, после которого мне нужно время, чтобы прийти в себя. Сажусь на полу, прижимаясь спиной к краю своей кровати, и сгибаю ноги в коленях, опираясь локтями на них, а потными ладонями тру лицо, избавляясь от остатков сна, что изредка возвращают перед глазами прежнюю картинку. Этакое послевкусие. Сердце в груди бьется часто, легкие в действительности сжимаются от холода. Мышцы ног свело во сне, но ощущение сохранилось наяву, так что начинаю массировать икры, чтобы избавиться от боли. До безумия громко глотаю кислород, забивая на то, как сильно раздирает мне глотку морозный воздух. Мне его мало. Такое чувство, будто я не дышала все это время. Поднимаю взгляд на кроватку, пальцами сжимая онемевшую стопу. Безумие. С каждым разом сны становятся все реалистичнее. Кажется, еще секунда — и я бы задохнулась.