Прячу телефон в карман кофты, с неприятным желанием затягивая больше дыма в глотку, после чего вовсе проглатываю его, бросив косой взгляд в сторону запасного входа в школу. С парковки все обычно делают круг, обходя здание, чтобы с пафосом зайти в школу через главные двери, но это желание «быть у всех на виду» мне никогда не было и не будет родным. Поэтому скромно и тихо проберусь в здание через двери спортивного зала.

Докуриваю третью за это утро сигарету, вновь лезу в пачку, с горестью понимая, что осталось только пять штук. До конца дня не хватит. Со злостью запихиваю сигареты обратно в карман. Не помню, с каких пор любая мелочь способна вывести меня из равновесия. Стоп, мною было упомянуто «душевное равновесие»? Дерьмово. Подобный бред мало кому знаком. Чем, интересно, оно достигается?

Внимательно смотрю на рюкзак, где лежат таблетки, которые я отсыпал себе. Харпер заметила пропажу? Если выставит счет, я с удовольствием выблюю ей все таблетки обратно. Самому тошно, что тайно, но пользуюсь этими капсулами, хотя понятия не имею, что «они такое». Главное, что Дейв подметил, как они помогают мне. Остальное можно и отложить на потом. Рядом с рюкзаком спортивная сумка с битой внутри. Отлично. Таблетки или бита? Таблетки не помогут в случае атаки. Бита? Ею я могу сломать всем зубы. И не только.

Такое чувство, что реальный мир — это поле боя. Как-то нам проводили лекции по психологии и социальному устройству общества. Мир вокруг — это механизм. Целый, общий, имеющий множество нитей взаимосвязи, и если ты не вписываешься в него, не налаживаешь отношение, то являешься «исключением». Человек не может жить вне общества — вот, что сказал психолог, обученный в каком-то сраном институте педагогики. Но проблема в том, что ни слова не было сказано про противостояние этому самому «идеальному» на вид обществу. Словно основная задача каждого человека — найти свое место в стаде, быть в стаде. Иного варианта не дано.

Люди — социальные животные.

Ключевое слово «животные».

Вздыхаю, проводя ладонью по волосам, и натягиваю на голову капюшон, еще раз оценивая свои возможности на этот день, и в итоге пальцами сжимаю ремень рюкзака, готовясь выйти из автомобиля, но притормаживаю, видя, что у запасного входа толпятся парни. Ребята, которым лень курить возле школы, или они просто курят что-то запретное. Вроде косяки в руках. Прекрасно.

Со злостью прижимаюсь спиной к сидению, бросая рюкзак обратно, и смотрю на наручные часы. Минут десять от урока прошло.

Вновь на компанию парней, которые ржут, как кони при очередной затяжке. Они явно делают это не часто, поэтому реакция организма на травку выдаст их перед учителями. Не скажу, конечно, что сам умею скрывать свою «поддатость», но ржать в голос во время курения меня не тянет. Совершенно.

Хочу пока бесцельно уставиться в телефон, но взгляд мечется от экрана обратно в сторону окна дверцы машины, когда замечаю знакомую фигуру. До раздражения знакомую.

Харпер спокойно шагает к дверям, у которых толпятся парни, и ничуть не вертит головой, когда те начинают что-то ей говорить, при этом без конца хохоча, как кретины. Девушка даже не переводит на них взгляд, оставаясь внешне спокойной. С чего вдруг она заходит в школу через запасную дверь?

Прежде чем скрыться на лестничной клетке, получает шлепок по заднице от парня, который без остановки жует косяк. И… И ничего. Абсолютно. Проходит дальше, не оборачиваясь, не высказывая замечания, словно это не её только что хлопнули. Совсем не похоже на Харпер, которая от злости носится из стороны в сторону, кричит и рвет волосы. Даже столь естественного для неё взгляда, полного злости, я не заметил.

Не скажу, что меня это особо заинтересовало. Просто и без того делать в машине нечего. Тем более, с удовольствием бы посмотрел на то, как эта девка злится. Если кто-то раздражает её, я странным образом получаю наслаждение. Наверное, я просто кретин.

Или излюбленная фраза Дейва: «Клиника по тебе плачет».

Сижу в ожидании ещё минут пятнадцать, после чего компания парней возвращаются в здание школы, освобождая мне путь.

В коридорах уже тихо, если не учесть громкий гул, льющийся из-под дверей кабинетов. По крайней мере, меня не волнует, что кто-то пихнет плечом. Дейва нет, так что стоит быть предельно аккуратным. В неприятном состоянии я не смогу даже банку с таблетками открыть. Беспомощное чмо.

Поправляю ремни рюкзака до того, как войти в кабинет, дверь которого открыта, поскольку учитель ещё отсутствует. Громкие голоса разливаются, к счастью никого моя личность не интересует, поэтому особого внимания мое появление не достойно.

Немного мнусь, с хмурым видом изучая класс и свободные места. Кабинет химии — отвратительное место, в котором столы стоят по два, напротив друг друга, то есть за одним, как учитель это называет, «кораблем» сидят четверо учеников. Вижу только два свободных места, напротив которых уже сидят два парня. Кажется, их другу я сломал в прошлый раз нос. Мне уже нравится.

Но без биты чувствую себя не так уверенно, как мог бы, правда, все равно с довольным чувством подхожу к парте, видя, как меняются выражения лиц соседей при виде меня. Снимаю с плеч рюкзак, садясь на стул, правда, ноги не вытягиваю, всё-таки скрыто осторожничая. Никто не должен знать, что я намеренно избегаю прикосновений. Тогда мне точно не выжить.

Одно из ведущих правил этой жалкой жизни — уметь скрывать слабости. Ни одна живая душа не должна даже догадываться о твоих больных местах, иначе ты — труп. Вообще лучше обладать способностью молчать. Всё, когда-то сказанное тобой, будет использоваться против тебя.

Стучу пальцами по поверхности парты, зло щуря глаза, когда один из парней с раздражением смотрит в мою сторону, начиная что-то шептать другу. Девчонки. Такие только и умеют, что языками чесать, а на деле… К черту. Мне даже думать о таких противно. Голова и без того забита дерьмом до краев.

Шаги за спиной. Не оглядываюсь, только ощутив нормальный для меня холодок, что ежит по спине, вызывая неприятную ответную реакцию в виде скручивания желудка. Сбоку появляется Харпер, которая слишком просто говорит:

— Вот, где ты, — звучит странно, и это вынуждает меня поднять на неё хмурый взгляд. Девушка роется в своей сумке, вынув лист бумаги, напомнивший мне бланк, и протягивает мне.

— Что это? — меня злит тот факт, что она заставляет меня обращать на неё какое-то внимание, и тем более открывать рот, когда говорить с кем-то мне не охота.

— Вчера ты рано ушел, — Харпер слишком спокойна. И это раздражает. Откуда в ней подобное? Равнодушие? Что это за херня?

— Опросник. Твое будущее, выбрал ли ты профессию… — немного замолкает при виде моей недоброй ухмылки. Будущее? Профессия? Она прикалывается? — Учителя думают, что в нашем возрасте мы уже знаем, кем хотим быть и чего хотим от жизни, — Харпер откашливается, и я невольно, к своему же раздражению, подмечаю одну деталь, пока девушка пытается пояснить мне суть заполнения.

Она не смотрит мне в глаза. Признаюсь, я замечал эту странность ранее, и меня крайне злило то, что именно мне в глаза она не боялась смотреть. А мне нужен был страх, чтобы чувствовать себя увереннее. И сейчас я его не получаю. Да, Харпер не выходит на зрительный контакт со мной, но при этом не вижу, чтобы она испытывала страх по отношению ко мне. Тогда, с чего внезапно прекратила смотреть на меня? Из личного отвращения? Такое объяснение было бы кстати, ведь я чувствую то же самое.

Девушка кладет лист на парту, не обращая внимания на шуточки со стороны парней напротив, которые продолжают осыпать её пошлостями. Харпер явно перепила своих таблеток. Её спокойствие не выглядит естественным.

Отвлекаюсь, когда в кабинет входит тот парень, которому я сломал нос. Он с удовольствием направляется в нашу сторону, видимо, желая занять место рядом со мной, и я автоматически настраиваю себя на драку. Если бить, то первым. Но больше всего напрягает то, что этот тип может просто случайно задеть меня рукой или ногой. Тогда всё рухнет.