— Хочешь есть? — Дейв отвлекается от телефона, подняв глаза на друга, который садится за стол, хмуро качнув головой. Ясно. Сегодня с ним лучше не говорить, иначе огребет ещё по лицу.

— Окей, — всё хуже, чем Фардж мог ожидать. Он подходит к холодильнику, так же открывает и берет банку, правда не успевает выпить, к счастью, так как телефон вибрирует. Парень вынимает его, взглянув на экран, и немного мнется, озадаченно моргая.

Да, сообщение от Роуз, но… Оно немного необычное.

«Приедешь?».

Дейв бросает взгляд на Дилана. Тот незаинтересованно уставился на банку, пальцами пытаясь содрать блестящую этикетку. Фардж набирает: «Всё в порядке?» — и ставит свою банку обратно на полку, а дверцу закрывает, ожидая ответа. И тот приходит:

«Мне нехорошо».

Парень хмурит брови: «В каком смысле?»

Ждет.

«Они выключили свет в моей палате, хотя я просила не делать этого. Я не хочу сидеть в темноте. Можешь ненадолго приехать?»

Да, Лили не показывает этого, но у неё тоже остался осадок после случившегося. Дейв и раньше приезжал к ней поздно вечером, чтобы привести йогурт, который она хочет или просто поговорить, но она ещё никогда не просила его приехать, чтобы включить свет. Зная скупых медсестер той больницы, можно догадаться, что тратить электричество — тратить лишние деньги. Значит, зарплата будет ниже.

В принципе, Фардж хочет поехать.

Он смотрит на друга, откашливаясь:

— Я скоро вернусь, — говорит. Дилан хмурит брови, косо взглянув в его сторону, поэтому Дейв тут же оправдывается ложью:

— Старушка просит приехать.

О’Брайен мычит в ответ, снова поднося бутылку к губам. Пьет. Дейв тормозит на пороге кухни, немного замявшись:

— Ты здесь справишься? — ответа нет. Ясно. Фардж сжимает губы, выходя в коридор. Набирает: «Сейчас буду».

«Спасибо».

Не самый удачный момент оставлять этих двух баранов вместе.

***

Выхожу из комнаты, когда слышу, как внизу хлопает входная дверь. Что происходит? Не жду. Быстро иду в комнату Дейва, чтобы выглянуть в окно. Через него можно увидеть немного дороги между домами. Быстро миную кровать, открыв створки окна, и опираюсь на подоконник, переваливаясь немного вперед. Вижу, как Фардж открывает дверцу автомобиля. Куда он? В больницу к Лили? Морщусь от холодного ветра, что бьет по коже лица, поэтому закрываю окно, провожая автомобиль взглядом. Прохладно, немного темно, ведь свет не горит в комнате Дейва. Но сейчас не чувствую опасности. Я не одна здесь. Правда, судя по всему, опять остаюсь наедине с Диланом. Немного напрягает, но не думаю, что он сам захочет поговорить. Поэтому… Мне стоит держаться какое-то время подальше от него, чтобы избежать неприятной стычки. Он даже не смотрит на меня. Потрясающе. Мне должно быть плевать, ведь взгляды вызывают дискомфорт, но, черт, как же это раздражает!

Надеюсь, Дейв скоро вернется, иначе я рехнусь. Потираю плечи рук. Дрожь. Холодно. Смотрю в окно, понимая, каким образом Дейв и Лили могли узнать друг о друге. Они буквально способны следить. Он за ней. Она за ним. Это… Мило. Не побоюсь использовать это слово. Останавливаюсь возле кровати, переминаясь с ноги на ногу, и поворачиваюсь, замерев, ведь на столе замечаю разбросанные бумаги. Подхожу ближе, чтобы лучше рассмотреть. Это записи, фотографии. Мне не разобрать почерк. Вижу мятую карту Лондона. На ней что-то отмечено красным, что-то черным. Некоторые районы перечеркнуты крестом. Что это? Хмуро разглядываю, пальцами приподнимая карту, чтобы поднести к лицу, рассмотреть лучше, ведь на ней ещё что-то написано.

Моргаю. Ничего не разобрать. Наверное, это как-то связанно с их делами. Ну… Банда, не банда, я понятия не имею, во что они ввязались. И, надеюсь, не пойму.

Хочу положить карту на место, но замечаю под кучей бумаг оружие. Черное. Остаюсь хмурой, когда откладываю мятую карту в сторону, не обращая внимания, когда она падает на пол. Пальцами осторожно касаюсь пистолета. Ледяное. Рядом валяются патроны. В глотке пересыхает от мысли о том, как часто они пользуются подобным? Часто ли стреляют? Как много людей они успели убить? А убили ли? Помню. Помню тот день на старой станции, когда О’Брайен убил человека. Я не хочу иметь к этому отношение, но для этого нужно порвать какие-либо отношения с ними. Как я могла вляпаться в подобную зависимость от людей, которые явно занимаются чем-то противозаконным?

Мои глаза горят, но не от слез, а от странного напряжения. Скованно сжимаю оружие, попробовав поднять. Тяжелое. Не знала, что оно такое. Напрягаю руку, чтобы поднять его, и рассматриваю, поднося ближе к лицу. Оно выглядит страшно. Обычный пистолет, но… Он пугает меня. Как и догадки о том, как часто им пользовались.

Моргаю, подняв голову, и смотрю на свое отражение в зеркале. На кого я похожа? Мои волосы не уложены, кожа бледна. Мешки под глазами, синяки на подбородке, шишка на лбу и эта рана, которая никак не хочет затягиваться. Взгляд такой потухший, уставший, но не могу спать. Тело ломит.

Опускаю глаза на оружие, крепче сжимая пальцами. Чокнутая. Поднимаю его. Чокнутая, блин. Вновь смотрю на свое отражение, заморгав. Дуло поворачиваю, осторожно касаясь им своего виска. Начинает трясти, но не убираю пистолет, хмуря брови. Сглатываю, разглядывая себя в таком положении. Вот оно — оружие. У моего лица. Прижимаю дуло, обжигая кожу холодом.

Смотрю в свои глаза, замечая, что никакого блеска не появляется. Мне все равно.

Иногда меня посещает неприятная мысль.

Все было бы проще, если бы я смогла убить себя.

Так сильно ухожу в себя, что не замечаю, не слышу приближения, поэтому сильно вздрагиваю, когда холодные пальцы вырывают из моей ладони оружие. Оглядываюсь, напугано уставившись на О’Брайена, который… Черт, который вне себя. И это можно понять, просто взглянув ему в глаза. Темные. Злые.

— Какого хера ты делаешь?! — сразу ругань. Он сжимает пистолет в руке, тяжело дыша. И… Не смотрит на меня. Смотрит на разбросанные бумаги на столе, рыча с таким гневом, что меня пробирает дрожь:

— Иди нахуй отсюда, — приказывает, и я понимаю, что меня наполняет такая же злость, но ещё и обида, поэтому морщусь, жестко спрашивая:

— Что я тебе сделала? — не жду ответа, разворачиваясь. Быстро выхожу в коридор, оставляя его одного, и сворачиваю к лестнице. Мне нужно выпить воды. Нужно остыть. Достал. Сжимаю ладони в кулаки, спеша спускаясь вниз. Господи, как же достал, придурок.

Захожу на кухню, двигаясь к фильтру с водой, но торможу у стола, замечая банку пива. Ясно. Пьет опять. Прекрасно! Давайте все будем пить, когда пропадает настроение! Давайте сопьемся к чертовой матери!

Не оцениваю своих мыслей, когда хватаю банку, поднося к губам.

— Что ты делаешь? — уже не так агрессивно, но оглядываюсь после того, как сделаю глоток. Дилан стоит в дверях, смотря на меня. Да неужели?

— Я выпью? — спрашиваю, но не дожидаюсь ответа, ведь чувствую себя по-настоящему раздраженной. Глотаю. Много.

— Ты? — Дилан следит за тем, как я пью, немного морщась. Парень щурит веки уже покрасневших от принятого алкоголя глаз, внимательно наблюдает за тем, как глотаю теплое пиво и опускаю банку, стрельнув в О’Брайена взглядом:

— Нельзя? Не думаю, что мне вредно, — и демонстративно пью, поворачиваясь к нему боком.

— Действительно, — О’Брайен сует ладони в карманы джинсов, но перед этим тянет ткань темной футболки, словно нервничает, но мне плевать. Ему можно вести себя, как кретин, значит, я тоже могу быть неприятно эмоциональной. Самое неприятное, что я не могу вести себя иначе. Рядом с этим придурком мой характер ломается.

Парень молча смотрит на меня, пока опустошаю его банку. Но, если честно, мне просто не хочется, чтобы он больше пил, поэтому выпиваю всё до дна, корчась от неприятного привкуса, и прижимаю ладонь ко рту:

— Не вкусно… — не могу не подметить этого. Слышу смешок со стороны Дилана, поэтому хмурю брови, поставив банку на стол.

— Вряд ли тебе можно пить, — замечает О’Брайен, и от этого я только жестче отвечаю: