(спасибо за пинки под зад от некоторых из вас (♥) и за мотивашку, - без нее глава вышла бы еще не скоро)

========== Русло реки ==========

POV Джош

Когда человек осознает, что влюблен в кого-то? И осознает ли он это вообще?

Раньше я не задумывался над этими вопросами. Все шло само собой: я считал, что, если человек появился в моей жизни, так так тому и быть, но между тем, абсолютно каждого я к себе не подпускал. Таким образом, к первой четверти жизни я имел «в арсенале» всего нескольких друзей и пару-тройку отношений, которые так ни к чему серьезному и не привели. Все они были лишь пустой тратой времени, — не считая повышения биологических потребностей, — ничего более. И даже мои отношения с Клодом, которые, казалось, были идеальным примером взаимопонимания и симпатии, в какой-то момент утратили маску идеальности и стали лишь насущным предметом разговоров. Слишком быстро рутина и нелестные слова в мою сторону вывели меня из колеи. Я вновь встретился с Мэтью Вольфом, моим студенческим другом, и не заметил, как в круговороте наша дружба перешла границы простых взаимоотношений. Слишком скоро я стал придумывать «план побега» от Клода, при этом отталкиваясь от того, что ни я, ни наши отношения, да и вообще все, что не относится к его работе, уже давно перестало того интересовать. Было не сложно скрывать отношения на стороне, — Клод почти перестал появляться дома, всего себя он отдавал полицейскому участку и повышению статистики. Мои встречи с Мэтью стали более длительными, хотя я абсолютно точно осознавал, что этот веселый парень с милой улыбкой всего лишь отдушина для меня, которая способна успокоить, выслушать и подарить самые теплые объятия на свете в любой момент времени, лишь бы это нужно было мне.

Я пользовался его добротой и наивностью. Пропадал в его квартире, прячась от горячей руки Клода, которую он стал чаще срывать на мне: побои стали такой же привычной вещью, как и чашка кофе по утрам. Совсем скоро на моем теле не осталось места, которое принадлежало бы мне, а не Клоду. Я начал бояться. И бояться в большей мере не за себя, а за любовника.

В тот момент, когда чувство ответственности все же овладело мною, я поспешил проститься с Мэтом, аргументируя разрыв тем, что я не достоин ни его внимания, ни его помощи. К моему удивлению, парень не сразу отпустил меня, — он из последних сил цеплялся за наши недоотношения, выгода от которых была ощутима лишь мне.

В один из будничных вечеров, когда Клод уже вернулся с работы и привычно развалился перед телевизором, заставив меня смирно сидеть рядом, являясь ему подстилкой для головы, в дверь позвонили. Не придавая этому никакого значения, Клод лишь крепче сжал мое колено и приказал мне молчать. Я послушно повиновался, но вздрагивал от каждого нового удара в дверь. Тогда Клод сдался и велел мне посмотреть в глазок, чтобы убедиться, что никого «важного» в гости он не ждет.

Ком подскочил к горлу, когда сквозь «рыбий глаз» я разглядел опухшее от слез лицо Мэта. Он поскакивал с ноги на ногу, борясь с холодом, но все еще продолжал барабанить в дверь. Если бы я только мог силой мысли посылать сигналы с нужной информацией, то я незамедлительно бы велел Мэтью убегать.

— Что ты там трешься? — грозно спросил Клод, возбужденный.

Я промолчал и через плечо посмотрел на него, не зная, что ответить. Дрожь пробегала через все тело лишь от одной мысли, что Клод может сделать с человеком, который дорог мне.

— Ты глухой? — ворчал тот, привстав с дивана. — Я непонятно сказал?

— Никого важного, — пробубнил я, когда почувствовал, что речь слишком сложно дается в стрессовой ситуации. — Идем назад.

— Сядь, — приказал он, когда за несколько мгновений оказался рядом, а затем добавил: — С тобой разберусь позже.

Я закрыл глаза, чтобы не видеть, а значит, не знать, что произойдет в следующий момент. На ощупь пройдя до софы, я приземлился на нее и, закрыв лицо руками, попытался думать о чем-то отвлеченном.

Не получалось.

Через несколько минут Клод вошел в дом, закрыл за собой дверь и без слов прошел в ванную комнату. Вскоре послышалось, как сильный струя воды бьет по плитке.

Он часто так делал. Издевался надо мной, а потом закрывался в ванной, — не разрешал подходить к себе. К слову, после изощренной пытки этого и в мыслях не было. Но в тот момент я хотел вломиться в его одиночество и разрушить его любыми способами.

Мне было все равно на себя, все равно на то, что мог бы сделать со мной разъяренный Клод. Но человек, который ни в чем не повинен, мог пострадать, и это единственное, что заботило меня тогда.

Но я ничего не предпринял, потому что я был слабаком.

Через несколько месяцев Клода отстранили от должности шерифа и отправили в колонию строгого режима.

Я стал свободен. Но Мэтью больше не держался за меня.

***

Я чувствую себя совершенно ничтожным человеком сейчас, когда сломя голову пытаюсь вырваться из родительского дома и вернуться обратно в Гарленд. И пусть я нарушаю обещание, искренне данное мною Тайлеру, — я не могу больше находиться вдали от него. И нет, это не скука или что-то похожее на нее… Я абсолютно точно понимаю, что совершаю абсурдный и эгоистичный поступок, но ничего с этим поделать не могу: я готов ползти за Тайлером куда угодно, потому что завишу от его присутствия в моей жизни, наверное, также сильно, как и автомобиль от топлива.

Дурные предчувствия, короткие и часто обрывистые разговоры по телефону, бессонница, апатия — мои хорошие друзья последние три недели, что я не дышу тем же воздухом, что и Тайлер. Все настолько мне противно, что даже улыбка матери по утрам, заставляющая меня встать с постели, выводит из себя. Единое слово, пущенное в мой адрес, моментально становится стрелой, которую я пытаюсь отразить, потому что я лишь хочу, чтобы все разом свалилось с моих плеч… чтобы моя жизнь вернулась в привычное русло: чтобы, как раньше, я перестал причинять боль близким мне людям, чтобы они были довольны мною и чтобы я был доволен собой.

Но этого уже никогда не будет.

А все потому, что привычное русло реки моей жизни, — дом, работа, дом, — недавно выбилось за свои пределы и теперь охватывает еще больше людей, судьбы которых зависят лишь от меня.

Я не могу больше рисковать, потому что я не Господь Бог, — я не имею никакого права распоряжаться жизнями людей, потому что я являюсь всего лишь пешкой в чьем-то запутанном жизненном пути.

***

После обеда я поспешно попрощался с родителями и отправился в дорогу — уже к вечеру был в Гарленде. Холодный порывистый ветер обдувал городок со всех сторон, и казалось, что все люди либо вымерли, либо просто прячутся по домам от стихии. На минуту заглянув в опустевшую квартиру, чтобы убедиться, что незваных гостей в мое отсутствие не заглядывало, я обходными путями направился к Алексу.

Заметив свет в гостиной, я легонько постучал в окно, чтобы не разбудить задремавшую на софе Элисон. Реакция Муна не заставила себя долго ждать: совсем скоро в окне показалось светящееся лицо парня. Посмотрев по сторонам, он не сразу заметил меня, а когда это наконец свершилось, он поскакал ко входной двери.

— Ты чего тут забыл? — сразу же выпалил тот, захлопнув за собой дверь. Он стоял на промерзшем коврике в одних носках.

— Во-первых, привет, — парировал я. — Не так надо друзей встречать.

— Извини, — спохватился он, затем почесал затылок и повторил вопрос: — Почему ты тут?

— Может, зайдем внутрь? — предложил я, когда заметил, как от холода трясется Алекс. — Так и заболеть недолго.

Друг лишь кивком согласился с мной и, открыв дверь, пропустил меня первым, а сам, вновь оглянувшись по сторонам, как бы удостоверяясь, что никто за мной не следит, зашел следом. В следующий момент он буквально повис на мне, обнимая, чего я действительно не ожидал: пощечина, неловкое замечание, — все, что угодно, но никак не дружеские и искренние объятия должны были последовать моему безрассудному поступку явиться в город.