Гэвин не матерился сверх необходимой меры, не кидал принесённые стаканчики кофе в мусорку, позволял напарнику проверять результаты его бумажной работы – Ричард не выворачивал ему руки, не таращился стрёмно багровеющими от злости глазами, не пытался изменить его пищевые привычки.

Гэвин везде и всюду расплачивался карточкой, включал связь со спутником и заезжал домой, чтобы оставить и забрать выдающие его девайсы – Ричард не подкидывал средства слежения, не заявлялся к нему домой и не требовал ответа на звонки.

Со стороны картина, полная драматической идиллии, насаженной на вертел цинизма и смирения, склонившая голову, покорившаяся жертва и её суровый, но справедливый хозяин, на деле – два ублюдка, ждущих, кто промахнётся первым, потеряет видимость нормального сотрудничества, даст противнику возможность себя уничтожить, растоптать и нассать сверху в знак доминантности.

Положение существенно осложняло то, что оба они должны были работать, не отвлекаясь от своего чувственного танго из уловок, вранья и неохотных взаимных уступок, в том числе стараться, чтобы Гэвина не ухлопали раньше времени, а такая возможность предстала перед детективом во всей красе и неотвратимости после прослушивания аудио, приложенного к делу о несущихся, как курочки, пакетами с «красным льдом» андроидах.

– «…в том же месте, в то же время, через четыре дня.»

– «А как же копы?»

– «А что копы? Они нас не заметили под носом в прошлый раз, в этот раз будет так же, зуб даю! И вот ещё…»

Голоса в записи были записаны методом обратной начитки, бездушные и отвратительно ровные, будто преступников играли плохие актёры… Впрочем, скорее всего так и было.

– Ловушка, – коротко и тихо бросил Ричард после прослушивания аудиофайла и как-то пиздецки ревниво покосился на напарника.

Гэвин мысленно передёрнулся, отмечая реакцию маньяка. Как же так, кто-то пытается добраться до его многострадальной, поёбанной, промёрзшей на чёртовой стоянке возле кафешки волосатой жопы, по мнению потраченного сбойным программным кодом девианта принадлежащей ему лично во веки веков.

– Очевидно, – так же кратко ответил Гэвин, обгрызая найденный в столе стилус, ремешок часов приказал долго жить, окончательно сожранный перенервничавшим хозяином не далее, чем сегодня утром. – И не откликнуться на такое явное наебалово – моветон. Мы можем их поймать. На живца, то есть, всего такого охуенного, но тупого и распиздяйского меня, который радостно поведётся на это начитанное дерьмо и попрётся чинить правосудие, размахивая хуем и пистолетом попеременно.

– Вероятность успеха меньше семидесяти процентов, – андроид долго моргал диодом, что-то просчитывая и взвешивая, удивительно походя при этом на задумавшегося человека.

Гэвин качнул головой, раздражаясь на собственные чувства, подводящие его из-за грёбанной внешней безобидности девятисотого, из-за его похожести на Коннора, из-за собственной усталости от страха за свою жизнь и жопу, притупляющей чувство опасности.

– У нас… меня нет выхода. Либо я приду к ним и наставлю пистолет в рожу, либо они придут ко мне и попытаются убить ещё как-нибудь, – Гэвин встретился взглядом с напарником и выдержал его долгие, жуткие три секунды, пока Ричард не кивнул, принимая его точку зрения.

Тихий разговор, не предназначенный для чужих ушей, которых слишком много развелось в одном конкретном участке, остался незамеченным, оба детектива, пластиковый и мясной, очень заёбанный этим всем, погрузились в работу до момента выезда на расследование и задержание. Детективы выезжали последними, три неприметные гражданские машины с полицейскими в роли охраны и группы захвата выдвинулись минут за пятнадцать до них, чтобы занять позиции и наладить связь. И Гэвин опять остался один на один с ёбнутым на всю нагревательную спираль тостером.

– Пошли, жестянка, делать нечего, придётся взять тебя с собой… – Рид очень сильно подозревал, что в этот раз у него не было никакого выбора, но решил оставить за собой сладкую иллюзию, что он позволил целенаправленно топающей к служебной машине махине с собой поехать.

Автомобиль, с утра вкусно пожравший электричества, приятно заурчал мотором, хотя Гэвин не прикасался к брелку с ключами. Сжавшийся в животе холодный комок тут же скрутило сильнее, до боли в кишках, когда девятисотый, вместо того, чтобы обойти машину и сесть на своё место, хищно проскользил вдоль борта и вгляделся в заднее сиденье, на котором Гэвин ночевал, дрочил и чесал жопу два с половиной дня. Тихий щелчок открывшейся дверцы заставил детектива вздрогнуть всем телом, как-то отстранённо наблюдая за тем, как Ричард гибкой кошкой влезает на сиденье, низко опускает голову, чтобы осмотреть, обнюхать, облизать. В этом было что-то извращённо-сладострастное, в том, как андроид поводит головой, чтобы рассмотреть салон, как проводит пальцами по тому месту, где, кажется, сидела его голая человеческая жопа, как вытаскивает из-под обтянутой кожзамом подушки пакетик из-под чипсов и внимательно сканирует его внутри и снаружи, будто жадно собирает все следы пребывания детектива без остатка, чтобы были его и только его.

Подлетевший к горлу обречённый стон удалось подавить, Гэвин даже сделал пару шагов на ватных ногах, когда девятисотый сыто вынырнул из салона и аккуратно прикрыл дверцу за собой. Затем андроид открыл водительскую дверь для своего напарника и указал жестом на сиденье, как галантный джентельмен открывает дверь для своей дамы. Как ловкая кошка открывает мышеловку для своей тупенькой, проебавшейся мышки. Гэвин принял это предложение, усевшись в машину, как в тумане. Руки на руле немного немели, в голове плескались варианты, возможности уцепиться за небольшой шанс и предотвратить катастрофу, раз уж пластиковый ублюдок понял, что где-то его нехило наёбывают, но не просёк ещё, насколько крупно.

– Вы спали на заднем сиденье, – Ричард обозначил это как факт, без единой вопросительной интонации, когда уселся на скрипнувшее в тишине салона кресло.

Обстановка была интимнее, чем в борделе, хотя Гэвину не с чем было сравнивать, в бордели он наведывался исключительно с ором и пальбой, чтобы спугнуть очередную мелкую преступную шишку с сисястой блондинки. Или брюнетки, если судить не по голове.

Ричард по желанию и тем, и другим, даже рыжим или зелёным, но предпочитал строгий тёмный цвет волос, контрастирующий с глазами цвета антарктического ландшафта, сейчас внимательно разглядывающих нервничающего Гэвина.

– Я… не хотел подниматься в квартиру, – руль под пальцами мелко вибрировал, педаль газа будто сама мягко просела под ногой, чтобы детектив плавно вырулил со стоянки по направлению к торговому центру.

Ричард молчал, но Гэвин слышал его, все эти жуткие, маньячные фразы, одна за другой вспыхивающие в холодном воздухе между ними:

«Это бесполезная предосторожность и трата времени. Итог будет одним.»

«Я найду вас и вне квартиры, не создавайте трудностей себе и мне.»

«Спите на кровати, детектив, это полезно для спины.»

«Я забочусь о вас, потому что вы – мой.»

Длинный выдох через нос немного успокоил расшатанные нервы. Андроид знал, что он ночевал в машине вместо квартиры, но датчики всё это время были в доме, создавая иллюзию, что Гэвин парковался для сна во дворе, по сути, никуда не деваясь из поля зрения своего неспящего сталкера. Оставалось только надеяться, что к вечеру пятницы Ричарду не взбредёт в голову проведать свою облезлую птичку в золотой клетке.

К парковке торгового центра Гэвин немного успокоился. Достаточно, чтобы выйти из машины, проверить пистолет и закинуть примелькавшуюся уже куртку на заднее сиденье, ни разу не издав тонкого визга от каждого движения хищно вылезшего следом андроида. Эта сволочь даже из машины не выбиралась, глупо ломаясь телом, как человек, а вытекала красивым, слитным движением, напоминая раскрывшую клобук кобру. Сходства добавляла одолженная кем-то из сотрудников тёмно-зелёная куртка, под которую спряталось девятимиллиметровое жало на случай, если дело станет худо. Ричард не пихал оружие «в задницу», как Гэвин, у него для этого была наплечная кобура, туго сидящая на идеальном пластиковом теле.