В лицо словно ударило кулаком, затем ещё раз, но по затылку. В ушах отвратительно звенела тишина, тело будто обложили ватой, через которую с трудом просачивалась ноющая боль. Судя по мутнеющей волнами картинке перед глазами Гэвин сполз по ступеням участка и бездумно уставился на горящую адским пламенем стоянку. Стоявшие близ мотоцикла машины разметало, часть из них горела, кусок располовиненной взрывом «импалы» Миллера покачивался с боку на бок совсем рядом, повсюду валялись обломки, то ли мотоцикла, то ли соседних машин.

Гэвин, с трудом удерживая сознание, попытался перевернуться, чтобы охватить взглядом больше пространства, и почти сразу же наткнулся на яркую красную куртку и обугленные, секунду назад ещё красивые, блондинистые завитки. Лола лежала в безобразной, нечеловеческой позе, нелепо раскинув ноги, смотрела прямо на Гэвина и что-то шептала красными от крови и помады губами, один глаз её не открывался, протекая из-под века мерзкой кровавой жижей, одежда тлела, а открытые участки тела почти сплошь были смесью содранной кожи и ожогов.

«Можно ещё спасти… можно спасти…» – Гэвин попытался вдохнуть поглубже и подтащить себя по направлению к беспомощной девушке на локте. В голове билась одна мысль, требование от беснующегося полицейского чутья добраться до пострадавшей как можно скорее, ощущение неминуемой беды, напрочь забивающее логическое мышление.

Гэвин проволокся по битому стеклу и обломкам, раздирая куртку и руки, подтянулся на жалкие двадцать сантиметров ближе к захлёбывающейся шёпотом девушке, слыша в ушах только тонкий писк контузии, когда взгляд единственного уцелевшего голубого глаза сместился куда-то влево и вверх от Гэвина. Перед носом грохнул об землю идеальный начищенный ботинок, мимо стремительно прошла, не обращая внимания на детектива, печально знакомая туша, сложившаяся перед мутным взглядом в силуэт RK900.

Андроид обошёл безвольно раскинутую, обгорелую женскую фигурку и опустился рядом с ней на колено, ненадолго замирая, видимо, сканируя повреждения и составляя план оказания помощи, затем поднял холодные, враждебные глаза на распластавшегося по асфальту напарника.

Гэвин увидел, как ладонь андроида аккуратно опустилась на лицо девушки, крепко зажимая ей нос и рот.

Он не знал, кричал ли, пока пытался ползти по осколкам и горящим лужам технических средств к ублюдочному садисту, душащему ни в чём не повинную Лолу у него на глазах, для Гэвина всё происходило в циничной звенящей тишине, будто в дурном сне. Он полз и полз вперёд отчаянными рывками, раздирая нечувствительные руки и живот, пытаясь успеть, добраться, оттолкнуть, спасти…

Лола перестала дёргаться и скрести поломанными ноготками рукав пиджака андроида, её прелестный голубой глаз закатился под веко, открыв болезненный белок в полопавшихся капиллярах, и Ричард наконец убрал руку, тут же брезгливо вытирая её салфеткой, всем своим видом показывая, как неприятно ему было производить эту необходимую процедуру.

– Ты… больной ублюдок… – Гэвин выговорил это настолько чётко, насколько мог, и понял, что Ричард его услышал, по широкой, довольной улыбке.

Андроид равнодушно переступил тело убитой им девушки и взял Гэвина на руки, тут же потянувшись к нему лишёнными скина губами, прикрыв глаза и мигая красным диодом, будто отрабатывал обязательный ритуал, которым утверждал своё исключительное право на детектива Рида.

Темнота милостиво схлопнулась до того, как Гэвин почувствовал окрашенный кровью и безумием поцелуй.

========== Глава 7 ==========

Гэвин приходил в себя долго, мучительно, то почти просыпаясь от муторного, болезненного кошмара, то снова проваливаясь обратно, на горящую стоянку, в обломки машин, раз за разом видя напряжённо дёргающееся горло Лолы, вытаращенный в ужасе уцелевший глаз, неумолимо закатывающийся под веко, отчаянно цепляющиеся за стальную руку андроида слабые девичьи пальцы с яркими ногтями. Он кричал в ебучую безответную звенящую тишину, угрожал, уговаривал, просил, умолял, предлагал взамен себя, но идеально чистый и аккуратный андроид, окружённый смрадным коптящим адом, игнорировал его, безумно долго издеваясь над нечастной, с садистской медлительностью убивая на глазах возомнившего себя свободным и неприкосновенным напарника. И смотрел в глаза. Смотрел своими грёбанными серыми ледышками, впивался в сердце зрачками, и никуда от этого жрущего заживо взгляда не денешься.

Детектив застонал вслух, неимоверным усилием открывая глаза, пытаясь вдохнуть поглубже, вынырнуть из затягивающего галлюциногенного кошмара в не менее жуткую реальность, в которой Лола была бесповоротно мертва и сделал это злоебучий, поехавший крышей, да ещё и зациклившийся на Гэвине сраный набор пластикового лего.

Потолок тошнотворно качался и размывался, не желая стоять на месте и помогать Риду собраться с мыслями. Ощущения постепенно возвращались, детектив чувствовал разбухающую боль по всему телу, где-то ноющую от чего-то сломанного и подбитого, где-то саднящую от содранного и обожжённого, обычно встречаемую с радостью, что он в очередной раз выжил, нагнул раком и поимел до самой глотки смерть, однако, в этот раз на сердце у Гэвина было тяжело. Не спас. Не смог. Не отбил у поехавшей жестянки.

Сбоку попискивали какие-то приборы, пахло едко и гадко, жопа была голой и Гэвин сделал выводы, что находится в больнице, лучшем месте для его переломанной тушки и скверного характера. Детектив Рид хотел было погрузиться в депрессивные мысли о собственном проёбе и мразных больничных занавесках, но сбоку зашуршало, скрипнуло, кто-то поднялся из кресла для посетителей.

Сердце отрепетированно прыгнуло в горло и защемилось там, пытаясь пробиться наружу в сотой попытке сбежать наконец от въебавшегося в самый лютый пиздец в жизни хозяина, и удвоило свои усилия, когда свет заслонил болезненно знакомый силуэт. Гэвин задохнулся и дёрнулся что было сил, с ужасом обнаружив, что не может двинуться. Короткий взгляд вниз показал ремни поперёк груди и широкие ременные петли на руках, надёжно притянутых к бортикам больничной койки.

– Вы метались в бессознательном состоянии. Им пришлось вас обездвижить, детектив Рид, – голос жестянки был подчёркнуто вежливым, даже с толикой сочувствия, будто андроид и в самом деле волновался за напарника, но Гэвин чувствовал, всем своим ебучим чувствительным телом ощущал, что ублюдок наслаждается и оттягивает момент, когда сорвётся ко всем чертям и обрушится на обездвиженную жертву.

– Иди на хуй! Пошёл отсюда, ёбанная жестянка! – Гэвину хотелось орать, но из горла вышел только надрывный хрип, рука нащупала пластик, под левой ладонью оказалась кнопка вызова медсестры и её-то пострадавший и вдавил до самого основания, отчаянно зовя на помощь персонал.

– Не старайтесь, детектив, – рука андроида мягко, как кошачья лапа, накрыла ладонь человека. – Я отключил и вызов медсестры, и камеры, а также заблокировал дверь и вывел аппаратуру на стандартные показания. Сейчас вы только мой.

Последнее слово было сказано более низким тоном, выдающим ненормальное желание пластикового извращенца обладать беззащитным напарником. Длинные пальцы андроида снялись с руки Гэвина и медленно поползли вверх, слегка касаясь кончиками кожи, очерчивая проступившие от напряжения вены до самого рукава дурацкой больничной распашонки, затем опустились на растянутые в тщетном угрожающем оскале губы Гэвина, любовно поглаживая потрескавшуюся от обезвоживания кожу. Рид дёрнулся, клацнул зубами, пытаясь поймать очищенные от скина пальцы, хрипло зарычал, как дворняга на привязи, но девятисотый только хмыкнул, отлавливая колючий подбородок человека и сжимая, вновь, как и в сраном подвале с дохлыми андроидами, заставляя изображать из себя беспомощного птенца с открытым клювом.

Но в этот раз ебучая мразь не приступила сразу к поцелую, нет… Ублюдок наклонился и медленно спустил со рта тягучую струйку, заливая свою горькую андроидную слюну в рот выгнувшегося в немом протесте человека. Рид закатил глаза от омерзения и злости, пытаясь вытолкнуть жидкость, но сильные пальцы легко запрокинули ему голову, вынуждая проглотить унизительный плевок.