— Ты уходил из дома сегодня?　

Мальчик медленно и резко кивнул.　

— Ты знаешь, почему мы здесь?　

— Нет, сэр.　

— Я думаю, ты в курсе. Думаю, ты знаешь о произошедшем сегодня. — Мальчик никак не отреагировал. — Я убил кое-кого в детстве, — сказал он, не обращая внимания на вздох Линды. — Это нелегко сделать. Верно?　

— Я не знаю, сэр.　

— Талия извинялась. Она молила о прощении. Но ты все равно ее убил. Зачем?　 МакКоли моргнул, все еще не проявляя никаких эмоций.　

— Я не знаю о чем вы, сэр.　

— Ты маленький врунишка, да, МакКоли? И ты не так хорош, как считаешь.　

Его глаза немного сузились. Линда пересекла комнату и подошла к МакКоли. Встав позади него, она положила руки ему на плечи.　

— Ты его слышал, он ничего не делал.　

Облокотившись на нее, МакКоли потер глаза.　

— Я устал.　

Два слова, и Линда попалась на крючок… улыбнулась ему, словно он был ее личным ангелом.　

— Мы вернемся, — сказал ей Нокс.　Линда кротко кивнула. Линда не смотрела на него, хотя он знал, что она хотела. Вместо этого она склонила голову, словно сдерживала себя не сказать лишнего. Линда осталась с МакКоли, когда остальные спустились вниз.　 В коридоре Нокс обратился к Уайетту.　

— Думаю, будет лучше для всех заинтересованных лиц, если я заберу мальчика из твоего дома.　

Плечи Уайетта слегка поникли.　

— Это опустошит Линду.　

— Я почти уверен, что он убил Талию.　

— Хотел бы я с этим не согласиться. Я смотрю ему в глаза и не вижу ничего. Он не бывает счастлив, печален, зол. Это не нормально. Но Линда хочет его оставить.　

— Он манипулировал ею там, — заметила Харпер.　 Уайетт кивнул.　

— Это не в первый раз. Вы должны понять… у Линды было несколько выкидышей. Лишь один раз она смогла выносить ребенка до конца срока. — Уайетт нервно сглотнул. — Но наш сын родился мертвым. Мы назвали его Сэм.　 — Мука в его голосе заставила Харпер тяжело сглотнуть. Она даже представить не могла, насколько это больно для пары.　 — Это пожирает Линду уже долгое время, — продолжал Уайетт. — Словно она считает, что не состоялась как женщина и как пара… конечно, звучит нелепо, но мне кажется, она так думает. Она видит в МакКоли шанс стать «настоящей» семьей. Ей все равно, что он ведет себя не как нормальный ребенок. Она утверждает, что нам не стоит ожидать нормальных поступков от травмированного ребенка. И она, вероятно, права насчет этого. Возможно, я такой бесчувственный и параноидальный, каким Линда меня называет.　

— Это не так, — заявила Харпер. — Как ты и сказал, твоя пара, похоже, умышленно не замечает тот факт, что МакКоли не просто немного необычен. С ним действительно что-то не так.　

— Знаю, что Линда сильно расстроится, если ты его заберешь. Мы не можем утверждать, что это он убил Талию. Не виновен, пока вина не доказана, верно?　

— Мне не спокойно, что я оставляю его здесь, — сказал Нокс.　

— Куда он должен пойти? Слушай, тебе нужен кто-то, чтобы за ним присматривать. Я могу это сделать. Возможно, даже смогу ему помочь. Может, со временем он нам поверит и изменится.　

Нокс сильно в этом сомневался, но Уайетт был прав… кто-то должен присматривать за МакКоли. Уайетт хорошо подходил на эту роль.　

— Хорошо, но не спускай с него глаз. Ты сильный демон.　 Он хоть и ребенок, но довольно опасный. Не стесняйся защищать себя.　

— Не буду.　

Обеспокоенный тем, что уходит от Сандерсов, так и не забрав МакКоли, Нокс покинул дом с Харпер и стражами. Никто не говорил, пока они не сели в машину.　 Леви завел двигатель.　

— Черт, ты не шутил, когда называл ребенка жутким. Я на девяносто девять процентов уверен, что он убил Талию.　

— И не сожалеет об этом, — сказал Танер.　

Леви отъехал от тротуара.　

— Он ведет себя как наши внутренние демоны… словно перенимает его повадки, имитируя и подчиняясь.　

— Словно демон его родитель, — размышляла Харпер.　Нокс посмотрел на нее.　

— Именно.　

— Его человеческая мать пренебрегала им, верно? — сказал Танер. — Возможно, его демон в каком-то роде… вмешался.　

Леви присвистнул.　

— Это было бы плохо. Нашим демонам все равно, когда дело касается добра и зла. Они мстительны и не чувствуют вины. Если он стал своего рода «родителем», который его воспитал, то за мальчиком необходим глаз да глаз. Возможно, Линда и Уайетт действительно смогут ему помочь… они станут образцами для подражания. Они будут уделять ему внимание и заботится о тех потребностях, о которых раньше беспокоился его демон. Думаешь, МакКоли им навредит?　

— Если наша теория верна, то нет, — ответил Нокс. — Его демон достаточно умен, чтобы понять пользу Сандерсов, которые удовлетворяют базовые потребности МакКоли. Он с радостью использует их, пока не ощутит, что МакКоли сам может о себе позаботится. По этой же причине он оставался со своей человеческой матерью. Она кормила и одевала МакКоли… этого демон не мог сделать.　

— Не думаешь, что он начнет ревновать, если Сандерсы начнут заботиться о МакКоли? — спросила Харпер.　 Нокс взял ее за руку.　

— Не думаю, что существует риск появления эмоциональной связи между мальчиком и Сандерсами в ближайшее время. Если такое и случится, то в отдаленном будущем. Надеюсь, к тому времени демон уже привыкнет к Линде и Уайетту. Они могут даже поладить, если он ощутит, что они хорошо относятся к МакКоли. Мы можем только догадываться.　

Когда Танер и Леви начали обсуждать дела стражей, Харпер повернулась к Ноксу и тихо спросила:　

— Ты действительно убил кого-то, будучи ребенком?　

— Они это заслужили.　

— Я этого не отрицаю. Мне просто ненавистно, что ты оказался перед выбором: убить или быть убитым в таком раннем возрасте.　

Харпер утешительно сжала его руку. Он посмотрел на нее, и то, что промелькнуло в его глазах, заставило ее похолодеть.　

— Когда я с ними закончил, они считали также.　

Быстро закончив телефонный звонок, Нокс бросил сотовый на небольшую барную стойку в гостиной и налил себе джин с тоником.　

— Хочешь выпить, детка?　

Не услышав ответа, он посмотрел через плечо. Харпер сидела на диване, ее взгляд блуждал, пока она крутила кольца и рассеянно раскачивала ногой.　 Его кольнула тревога. Сделав глоток, он пересек комнату. Харпер не ерзала, хотя у нее что-то было на уме. И именно тогда он вспомнил…　

— Прости, детка, ты хотела поговорить о чем-то. Так о чем?　

Она посмотрела на него и моргнула. Мгновение она молчала. Облизав губы, она собралась с духом.　

— Может тебе лучше присесть. Да, тебе определенно нужно присесть.　

Он бы предпочел стоять, но все же сел на край журнального столика, лишь бы сделать ей приятно.　

— Что? Говори. Если что-то случилось, я исправлю.　

Прочистив горло и выпрямив спину, Харпер молча открыла рот, как рыба, казалось, ей с трудом давались слова.　

— Ладно, я просто скажу.　

— Хорошо, — сказал он, но Харпер по-прежнему не произносила ни слова, а лишь открывала рот.

— Почему ты так нервничаешь?　

В голове пронеслись с десяток причин, и ни одна из них Ноксу не нравилась. И в нем начало расти чувство беспокойства.　

— Я не нервничаю… по сути.　

Да, она нервничала. Нокс поставил бокал на стол и взял Харпер за руки.　

— Харпер, скажи мне что случилось.　

— Ничего плохого. Или, по крайней мере, я так думаю, что ничего плохого. Ты, возможно, будешь чувствовать иначе.　

— Харпер, я не понимаю. Просто скажи.　

— Хорошо, итак, вот. Я… Ну… — Чертыхнувшись, Харпер полезла в сумочку и вытащила то, что она запихнула в пакет для сэндвичей. — Я хочу тебе кое-что показать.　

Нокс нахмурился, не сумев понять, что она сжимала. Он протянул руку к ней.　

— Почему это в пакете для сэндвичей?　

— Не хотела, чтобы ты его касался.　

— Почему? — спросил он, когда она, наконец, передала вещицу ему в руки.　

— Я на него пописал.　

— Пописала на?..　 И тут он все понял, когда посмотрел на предмет в его руке. Через полиэтиленовый пакет было ясно не только, что это длинный белый тест на беременность. Но и слово «Беременна» на цифровом экране.　 Харпер оставалась неподвижной, давая Ноксу время переварить новость. Она не будет врать, но сейчас была на грани. Конечно, они говорили о ребенке, и он нормально относился к детям.　 Но одно дело говорить о гипотетическом ребенке, и совсем другое узнать, что этот ребенок больше не гипотетический.　 У нее большая семья, и она видела, как по-разному мужчины могут реагировать на новость о беременности. Некоторые пугались перспективы стать отцом из-за собственной неуверенности.　 Некоторые чувствовали, что оказались в ловушке финансового бремени, ответственности и социальных ограничений, которые придут с отцовством. Некоторые, как Люциан, не были готовы попрощаться с собственным детством и независимостью, и рассматривали ребенка, как потерю свободы.　 Даже те, кто мечтал стать отцом, беспокоились и совершали порой глупые поступки такие, как полностью пропадали на работе, а не озвучивали свои проблемы.