– А у вас здесь хорошо, – сказал Баррот, заходя в небольшую беседку, расположенную глубоко в саду у подножия крепостной стены замка. – И сад так ухожен, и в замке всё чисто и аккуратно прибрано.

– Это всё тётушка Кейла, она следит за порядком в замке и вот так держит всех слуг, – звонко рассмеялась Демира, показывая маленький кулачок.

Да, – робко согласился Гобор, входя в беседку вслед за братом, – у нас нет такой тётушки.

– У нас всем хозяйством заправляет хромой Гюртор, – произнёс Баррот, не спуская восхищённых глаз с Демиры, – но он уже старый, и после смерти мамы порядка в замке стало значительно меньше.

– А что произошло с вашей мамой?

– Она умерла четыре года тому назад. Простудилась и заболела на обратном пути из Саринара, когда они с отцом попали под сильнейший ливень.

– Они ездили на ежегодный бал, который устраивал правитель Саринара, – вставил Гобор, – а когда возвращались обратно, попали под дождь. Дождь лил несколько дней, ехали они верхом, и укрыться было негде. Мама после этой поездки слегла, долго болела, а потом её не стало.

После этого в маленькой беседке наступила тишина, все замолчали, каждый думая о своём. Весело игравший с утра листвой деревьев в саду проказник – Эол, после полудня угомонился и лениво шуршал отдельными листиками, перебегая от дерева к дереву. Небесный слуга всемогущего Яра, сегодня поумерил свой пыл, время от времени прячась в медленно плывущих по небу ослепительно белых кудлатых облаках. От этого многочисленные тени от листвы деревьев, окружающих беседку, и образующих неповторимый узор, то проявлялись, то тускнели, навевая какое-то умиротворение и покой. Демира украдкой следила за братьями, мысленно сравнивая их и невольно примеряя на роль своего выдуманного рыцаря из прочитанных ею романов. Баррот был старше своего брата, выглядел мужественнее и держался увереннее. Гобор проигрывал ему в глазах девушки, казавшийся несмелым, слабым и застенчивым. В отличие от Баррота, на лице которого уже намечалась небольшая бородка, пусть ещё только обозначенная первыми редкими волосиками, щёки и подбородок младшего брата были девственно чистыми, как у девушки. Пауза затягивалась, и все трое начинали чувствовать себя неловко, не зная, как возобновить разговор. Положение спас слуга, разыскавший по поручению тётушки Кейлы их в саду, и позвавший обедать. Вся троица с облегчением последовала за ним в замок. После обеда гости уехали, пригласив семейство Оглоров к себе с ответным визитом в начале следующей седмицы. После этого была совместная охота верхом в окрестных лесах, в которой Демира участвовала впервые. Охота как таковая, совершенно её не интересовала, но ей нравилась скачка в лесу, особенно теперь, совместно с дядюшками и братьями, и обед на лесной полянке, а, больше всего, те откровенно восхищённые взоры, которые братья бросали время от времени на неё. Ещё не вполне осознанно, но девушка уже начала опробовать на них свои женские чары, проверяя пределы своей привлекательности. Рэбиг Скорот тоже по-прежнему не обходил своим вниманием племянницу своего соседа, иногда мягко подшучивая над ней и рассказывая какие-нибудь занимательные истории или различные сказания и легенды.

– А хотите, – однажды сказал он, – я расскажу вам легенду о том, что очень – очень давно, во времена седой – седой старины, так давно, что об этом, даже, записей не осталось, и только некоторые хранители древних знаний – служители всеведающего Яра иногда повествуют об этом, существовали могучие колдуны – не чета нынешним. Они повелевали стихиями и враждовали друг с другом. Древние колдуны способны были устроить сильный ливень с мощными грозами, вызвать ураган, уничтожающий всё на своём пути, вырывающий с корнем огромные деревья, наслать лютые холода на какую-то местность, заморозив всё вокруг, или засуху иссушающую землю и губящую урожай на корню. В конце – концов, они так перепутали времена года, что крестьяне перестали пахать, сеять и убирать урожай. Наступил голод по всей земле. Разозлился тогда всемогущий Яр, объявил колдунам войну и уничтожил их. И навёл он потом милостью своей порядок в природе, определив для Двулунного мира шесть периодов года, поставив повелевать ими шестерых хранителей, шесть младших богов в виде своих ипостасей. Первыми наступали Эвелиры – дни преображения, когда вся природа просыпалась после холодов, этим периодом заведовала первая ипостась всемогущего Яра – малый бог Эвел. За Эвелирами следовали Стэундоры – дни расцвета, дни, когда вся природа расцветает, этим периодом года заведовала вторая его ипостась – малый бог Стэун. Затем наступали Лобары – дни света, самый тёплый период года, которым, по повелению лучезарного Яра, заведовала третья ипостась – старший брат Стэуна – малый бог Лобар. После Лобаров приходили Ясбоны – дни дождей и приносили с собой похолодание и затяжные дожди, ими повелевала четвёртая ипостась – малый бог Ясбон. Ясбонов сменяли Робоски – дни сумрака, подчиняющиеся брату близнецу Эвела, пятой ипостаси милостивого Яра – малому богу Робосу. И, наконец, природа погружалась в сон, когда наступали холода, насылаемые шестой ипостасью многоликого Яра – суровым малым богом Чангадом, который являлся хранителем Чангадов – дней стужи. Такой порядок смены времён года установил всеблагой Яр, так он повелел, и такой порядок сохраняется теперь испокон веков.

Итак, наступили Лобары – самый тёплый период года. В первую седмицу этого благословенного времени Демира несколько раз выезжала совместно с братьями на прогулки по ближайшим полям и в лес, немного завидуя умению обоих братьев прекрасно сидеть в седле и легко, даже с каким-то небрежным изяществом, обращаться с лошадьми. Сама она начала ездить верхом сравнительно недавно, и у неё с этим были проблемы. Не желая выглядеть в глазах братьев неуклюжей, и прекрасно понимая, что неумелая посадка в седле её не красит, девушка решила потренироваться в свободное время тайком, лелея надежду поразить всех своей прекрасной посадкой. Несколько дней подряд по утрам и вечерам она тренировалась в поле у кромки леса, вдали от любопытных взглядов, уезжая с каждым разом всё дальше и дальше. Вечером третьего дня, когда сияющий царь небес уже устремился в свои божественные владения на покой, и его, усталые за целый день, невидимые небесные кони медленно тащили сверкающую повозку за таинственный горизонт, Демира, уехавшая довольно далеко от замка, повернула коня, чтобы вернуться домой. Неожиданно, из ближайшей рощи, с треском ломая кусты, вывалился лесной тролль. Конь испуганно захрапел и попятился назад, а тролль, яростно вращая своим большим единственным глазом, громко взрыкнув, бросился к всаднице. Демира не помнила, как она, подняв коня на дыбы, мгновенно развернула его и направила в лес. Тролль цапнул своими страшными когтями левой лапы круп коня, вспоров кожу на левом боку, каким-то чудом не ухватив его правой лапой за хвост, и обезумевшее животное не разбирая дороги, устремилось в лесную чащу. На открытой местности конь легко бы ушёл от кривоногого тролля, но в лесу он не мог передвигаться так быстро, а тролль был в своей стихии. Он нёсся сзади, используя все четыре лапы, распугивая окрестную живность своим рёвом, ломая небольшие деревца и перепрыгивая через низкорослый кустарник. Конь взбесился, мчась напролом сквозь лес, и пытаясь оторваться от страшного преследователя. Демира еле-еле удерживалась в седле, прижавшись к шее коня и вцепившись в его гриву. Её швыряло из стороны в сторону, подбрасывая вверх, ветки безжалостно хлестали по ней, цепляясь за платье, вырывая из него целые лоскуты материи. Лес становился всё гуще, быстро темнело. Она уже не слышала рычания тролля, но обезумевший от страха конь продолжал стремиться вперёд. Девушка прижалась к крупу коня, дрожа от ужаса, почувствовав, что руки её слабеют и удержаться в седле становится всё труднее. Наконец, конь, мчавшийся на огромной скорости, уклоняясь от очередного, попавшегося ему на пути дерева, резко свернул в сторону, и Демиру, словно из катапульты, выбросило из седла. Она пролетела шагов шесть, шлёпнувшись в какую-то жидкую грязь. Вероятно, это спасло её от переломов, но она почувствовала, что начинает тонуть. Трясина, в которую её забросила судьба, стала медленно затягивать её. Чёрная холодная вода дошла уже до самого горла, пропитывая противной влагой и грязью остатки её одежды, стараясь утащить на самое дно. Юная девушка, обезумев от страха, барахталась в густой жиже, выбиваясь из последних сил, несколько раз хлебнув холодную и противную болотную воду. Но и тут племяннице Хэрзарта Оглора повезло, наверное, милосердный Яр сжалился над бедной сиротой и немного помог ей. Болото оказалось небольшим и неглубоким, а девушка упала на самой его окраине. Она стала цепляться руками за водоросли, зелёным ковром покрывающие трясину. Сначала ей удалось подтянуться на руках и немного продвинуться вперёд, отплёвываясь от мутной болотной жижи, хватая ртом воздух. Затем, она смогла ухватиться за ветку тоненького деревца, росшего на самом краю этого болота, и медленно подтягиваясь, постепенно, с большим трудом, вытащить своё тело из трясины. Её сапоги коварное болото, уцепившись мёртвой хваткой своими невидимыми руками, подло стащило с ног, забрав себе в качестве трофея, и утянув на самое дно. Ползком выбравшись на твёрдую почву, Демира без сил легла на траву, и лежала так некоторое время, приходя в себя, опасаясь услышать ненавистный рык страшного чудовища, преследовавшего её. Но вокруг было тихо, до неё доносились только какие-то непонятные звуки и лесные шорохи. Либо тролль, всё-таки, отстал, либо, продолжая преследовать коня, умчался за ним далеко вперёд, не заметив, вылетевшую из седла девушку. Полежав так некоторое время, Демира тяжело поднялась, осмотрела и ощупала себя. Вид у неё был жалкий: остатки мокрого платья насквозь пропитаны жидкой и вонючей грязью, порваны на полосы и свисают лоскутами до самой земли, длинные волосы спутаны, на теле и на лице красные ссадины и царапины от веток. Но никаких физических повреждений у себя она не обнаружила, вероятно, упала очень удачно, и трясина значительно смягчила удар. Однако на этом хорошие новости заканчивались, Демира не представляла себе, в какую сторону ей следует идти, чтобы попасть обратно в замок. Она огляделась вокруг, сумерки быстро накрывали лес своим тончайшим покрывалом. Над трясиной сгущался плотный туман, грязными серыми клубами, постепенно заволакивая окрестности. В трясине что-то булькало, жалостно всхлипывало и бурчало, явно выражая недовольство по поводу упущенной жертвы, а в чащобе тёмного леса, раздавалось рычание, хруст веток и непонятные пугающие звуки. Демире стало страшно и одиноко, она почувствовала себя маленькой и абсолютно беззащитной. К вечеру в лесу похолодало, и, не смотря на Лобары, мокрая одежда стала отнимать тепло тела, юную наездницу начала бить дрожь. Сквозь густую листву деревьев звёзды, практически были не видны, к тому же их закрывали бегущие по небу облака. Но, если бы Демира и смогла видеть звёзды, то всё – равно не умела по ним ориентироваться. Усталая, дрожащая от холода, испуганная молодая девушка, собралась с силами и побрела сквозь лес, выбрав направление, которое уводило её подальше от страшного булькающего болота. Она шла, продираясь сквозь густой кустарник, перелезая через поваленные стволы деревьев, или обходя бурелом. На кустах оставались всё новые лоскуты материи её одежды, отмечая пройденный путь. Постепенно, ночь окутала своим чёрным покрывалом весь лес, погрузив всё во тьму. Оту и Кос ещё не появились на небосводе, а слабый, рассеянный свет далёких звёзд, как ни старался, практически, не мог пробиться сквозь густую листву. Демира брела наугад, чутко вслушиваясь в ночные лесные звуки, и очень боялась встретиться с лесным троллем, погнавшимся за ней. Она вздрагивала и шарахалась, когда из темноты, вдруг, появлялся одинокий ствол, своими очертаниями и размерами напоминавший в воспалённом воображении девушки тролля. Пробираясь сквозь лесную чащу, Демира не знала, что её уже хватились и вовсю ищут. Хэрзарт Оглор поднял всех слуг, организовал поиски племянницы с собаками и сообщил о её пропаже ближайшим соседям. Вскоре, обнаружился и был пойман окровавленный конь Демиры, который сам вышел в окрестности замка. Увидев разодранный когтями лесного тролля бок коня, все опасались, что Демиры уже нет в живых, но поиски, не смотря на опустившуюся ночную тьму, не прекратили.