— Да это только сейчас на изюм. А так, очень даже на тебя. Носик твой, волосы твои, губки пухленькие тоже твои, — на этих словах Кеноби потянулся к Энакину за поцелуем, но Лея-Скай заставила родителей отвлечься от порыва мимолетной нежности на проблемы насущные, снова подав голос.

Оби-Ван вызвался приготовить малышке детскую смесь, в то время, как Энакин, пытаясь заставить дочку хоть ненадолго замолчать, отдал ей на растерзание свой палец. Лея принялась посасывать отцовский палец, но поняв, что ее пытаются обмануть, выпустила его и завизжала еще громче.

Забрав из рук вовремя вернувшегося Кеноби бутылочку, Энакин столкнулся с новой трудностью: младенцев он ни разу не то, что не кормил, а даже и на руках не держал до сего момента. На помощь снова пришел Оби-Ван:

— Нет, не так. Дай помогу, — улыбнулся Кеноби, сев рядом и обняв Скайуокера со спины, укладывая поверх его рук свои.

Малышка, наевшись вдоволь, снова заснула, и Оби-Ван, осторожно забрав ее с рук Энакина, даже пошевелиться лишний раз боящегося, вернул в кроватку.

— Ты где так научился с детьми обращаться? — шепотом поинтересовался Энакин, перевернувшись набок, дабы им вдвоем было удобнее уместиться на кровати.

— Я старший сын в семье из четверых детей, — так же тихо ответил Оби-Ван, с нежностью целуя Энакина в щеку и уголок губ.

— Ну вот, снова какие-то факты из твоей жизни, о которых я узнаю спустя год знакомства, — с улыбкой вздохнул Энакин, с некоторой досадой понимая, что его любимый по-прежнему полон секретов. А впрочем, так даже интереснее.

— Я не то, чтобы часто общаюсь с семьей. Но моя мама обещала приехать посмотреть на внучку, — сообщил Оби-Ван, как показалось Скайуокеру, без особой радости в голосе.

Признаться, до этого момента Энакин и не думал даже, что у Оби-Вана есть живая и здоровая мать. За год его родственники ни разу не приезжали и даже им не упоминались. Скайуокер же старался лишний раз не нагружать любимого расспросами, всякий раз боясь задеть еще какую-нибудь болезненную тему. И даже сейчас не стал выспрашивать, почему Оби-Ван ни разу не говорил ему о матери, а лишь улыбнулся:

— Здорово, я, наконец-то, с ней познакомлюсь.

Оби-Ван вместо ответа, наконец, поцеловал его в губы, заставив Энакина зажмурить глаза и улыбнуться в поцелуй.

— Вот даже не представляю, что с тобой сделаю, когда вернемся домой к нашей удобной кровати, — прошептал Скайуокер, едва отстранившись.

— Зато вот я уже представляю, — усмехнулся Оби-Ван, проведя кончиками пальцев по губам Энакина, — как буду благодарить тебя за чудесную дочку. Но сначала швы должны зажить, — тут же строго добавил он, видимо, заметив нескрываемый интерес в глазах Скайуокера.

Энакин со смиренным вздохом прикрыл глаза. Странно, но после нескольких часов сна под наркозом ему снова хотелось спать, а сон в объятиях любимого — всегда самый сладкий. Не отказывать же себе в этом удовольствии — решил Энакин.

Родители приехали на следующее утро. Шми интересовалась самочувствием сына после операции, сидя на его кровати, в то время, как Квай-Гон предусмотрительно утащил будущего зятя покурить — дабы не мешать обеспокоенной матери, поскольку одновременно двух источников гиперопеки было бы сейчас для Энакина многовато. Правда, очень скоро свое внимание Шми переключила на проснувшуюся внучку, вызвавшись лично покормить ее. Энакин, который все еще был слишком слаб после операции, чтобы вставать лишний раз с кровати, не сильно возражал.

— Погляди, какая Скаюшка красавица, — Энакин наблюдал за тем, как с этими словами мама восторженно подбегает к отчиму, демонстрируя ему девочку, которая, впрочем, в полной мере, кажется, наслаждалась вниманием со стороны бабушки.

Как успели отметить Энакин и Оби-Ван, Лея-Скай в целом была неприхотлива — главное, вовремя кормить. Собственно, этим она весьма напоминала Энакина, который прямо сейчас с превеликим удовольствием уплетал мамин фирменный пирог, который она принесла из дома. Оби-Ван уселся на край кровати, наблюдая за тем, как Квай-Гон и Шми умилительно спорят о том, как будут сокращенно называть внучку. Шми, как и Оби-Вану, больше импонировало имя Скай, в то время, как Квай-Гон был на стороне Энакина и настаивал на Лее. Остановились в итоге на том, что каждый будет называть так, как ему больше нравится — двойное имя тем и удобно.

— Она просто вылитая Эни в детстве, — не уставала восторгаться Шми. — Вот он когда родился, я точно помню, выглядел точно так же. Только волосики почему-то были совсем светлые.

В палату заглянула медсестра, предупредив парочку Кеноби-Скайуокер о том, что у них еще один посетитель. Следом вошла пожилая женщина… Хотя скорее дама, с убранными в аккуратную прическу седыми волосами, в шляпке с полями и платье старомодного покроя, с гордой осанкой.

— Привет, мамуль, — нервно улыбнулся Оби-Ван, встав с кровати и, подойдя, поцеловав руку матери. Энакин непонимающе хмыкнул, вскинув бровь — такое обращение с собственной матерью он видел впервые.

— Ну хоть элементарным манерам выучился за эти годы, — вздохнула женщина, закатив глаза.

— Мам, познакомься, это Энакин — мой будущий муж, — с гордостью представил Кеноби, отчего Скайуокер ощутил себя еще более неловко. Было бы чем гордиться, а вот муж наподобие него в список поводов для гордости определенно не входил.

— Эм… Здравствуйте, миссис Кеноби, — неловко улыбнулся Энакин, садясь в постели. Лежать перед такой дамой было крайне неудобно.

— Здравствуй, Энакин, — миссис Кеноби буквально обожгла юношу холодом голубых глаз и перевела взгляд на собственного сына. — Будущий? Хочешь сказать, у вас совместный ребенок и вы еще не оформили брак?

— Мам, мы живем вместе восемь месяцев — ровно столько, сколько помолвлены. Энакин просто хотел дождаться более подходящего момента для свадебной церемонии, — начал оправдываться Кеноби, хотя мать его явно не слушала, продолжая скептически изучать Энакина.

— Чем ты занимаешься, Энакин? — осведомилась миссис Кеноби.

— Заочно заканчиваю университет, но вообще, планирую вернуться к занятию гонками и, быть может, подрабатывать механиком, — честно сознался Энакин, не сразу обратив внимание, что Оби-Ван слегка побледнел, а лицо его матушки вытянулось и словно окаменело.

— Я полагаю, мой сын запретит тебе подобный род занятий после вашей свадьбы. Тебе не подобает заниматься подобным, и уж подавно после рождения ребенка, раз ты готовишься стать частью семьи Кеноби, — холодно отрезала будущая теща, и Энакин внутренне сжался.

К счастью Энакина, на этом миссис Кеноби потеряла к нему всяческий интерес, увидев внучку на руках у Шми и отойдя к ней, разговорившись о чем-то полушепотом. Скайуокер заметил, что мать охотно поддержала разговор, передавая Лею-Скай в руки другой бабушки.

— Кажется, я не нравлюсь твоей матери, — с грустью заметил Энакин, обратившись к Кеноби, который уселся рядом, взяв его за руку.

— Не переживай, я ей тоже не нравлюсь, — усмехнулся Оби-Ван. — Сначала я разочаровал ее, решив стать художником вместо выбора «нормальной профессии», а затем еще сильнее разочаровал, когда, бросив художественное училище, подался в гонки. Позор и сплошное огорчение на голову старинного дворянского рода. Именно поэтому с родными я не живу лет этак с двадцати. С матерью виделся в последний раз лет семь назад, на похоронах отца.

— А теперь, видимо, в третий раз разочаровал, сделав мне предложение, — Скайуокер даже не стал говорить любимому ничего по поводу вновь открывшейся ему информации, лишь бросив максимально выразительный взгляд. Чего он точно не ожидал в этой жизни, так это выйти замуж за представителя аристократии.

Отчим, подойдя к кровати, уселся рядом с Энакином и Оби-Ваном, глядя на женщин, в диалоге которых чувствовал себя явно лишним.

— О чем они говорят? — без особого интереса осведомился Энакин.

— Вас обсуждают, — с абсолютной честностью ответил Квай-Гон.

— О, ну я и не сомневался, — хмыкнул Оби-Ван. Оба будущих супруга разом затихли, прислушавшись.