- Ага, вырос. Ты бы видел, что он там у себя в гараже соорудил из хлама, что когда-то был гоночным кораблем. Не знаю даже, где он это откопал, - усмехнулся Квай-Гон, уставившись на пасынка и тихо засмеявшись, глядя на то, как округлились от удивления его глаза. - Ну что? Я, между прочим, тоже захожу иногда поглядеть на то, что ты сотворил с моим гаражом.
- Любопытно было бы взглянуть, - согласился Кеноби, бросив взгляд на Энакина. - Уверен, в этом парнишке множество талантов.
- Может, даже покажешь ему мастер-класс, м, Оби? - улыбнулся отчим, вскинув бровь. - Думаю, Эни был бы рад.
- Нет, Квай-Гон. Нет, - повторил Оби-Ван сначала мягко и, кажется, неуверенно, а затем более жестко. - Я поклялся, что больше не сяду за штурвал.
Все это казалось Энакину странным. Он подумал, что надо будет порыться в интернете и узнать об уходе Кеноби из гонок немного больше. А лучше — спросить у Квай-Гона. Наверняка он в курсе, хоть они с другом и явно не собирались обсуждать это при нем.
- Я пойду к себе, - сообщил он родителям, с вежливой улыбкой обратившись к Оби-Вану. - Приятно было познакомиться. Надеюсь, еще увидимся.
- Ну, по крайней мере, в течение ближайшей… Недели? Двух?.. - бегло взглянул Квай-Гон на Кеноби, будто уточняя, - Это удовольствие тебе предстоит ежедневно.
- Мистер Кеноби поживет у нас до тех пор, пока не уладит вопрос с жильем, - тут же пояснила Шми. - Прости, что раньше не сказали.
Ответив что-то невнятное, что должно было выразить его радость, Энакин поспешил уйти к себе. Все это походило на сюжет какого-то бредового сна, что совершенно выбило Скайуокера из колеи. Он даже не сразу вспомнил о том, что собирался взять таблетку обезболивающего. А вспомнив, осознал что она ему больше не нужна: от головной боли, терзавшей его с утра, не осталось и следа. Причем так и не смог сообразить, в какой момент она успела пройти.
«Плевать, - благоразумно заключил он, забираясь в кровать. - Главное, что теперь я смогу нормально заснуть. А на все остальное у меня еще будет время.»
========== Часть 2. Немного о странных совпадениях. ==========
Заснул Энакин легко, но полночи его тревожили странные сны. Вернее, тревожить они его начали лишь по пробуждении. Во сне же он испытывал чувства совсем иного рода.
Сначала все это было похоже на сонный паралич. Энакину это состояние было знакомо, поскольку в детстве, еще до того, как мать познакомилась с Квай-Гоном, вскоре после этого переехав к нему вместе с сыном, его частенько мучили сонные параличи. Вернее, о том, как это называлось, он узнал уже позже, в кабинете психолога, к которому его водили лет в десять. Как и то, что монстры, которых видел маленький Скайуокер — всего лишь проекция его детских страхов и пережитых потрясений.
Только вот на сей раз Энакин видел не монстров. В темноте ему мерещилось, словно кто-то сидел на его кровати и гладил по волосам, а тот старался вобрать носом побольше воздуха, чтобы вдохнуть исходящий от такой ласковой и теплой руки запах, действующий подобно успокоительному. Свежий и будто бы мятный. Ему нестерпимо хотелось уткнуться носом в ладонь, но стоило пошевелиться — хоть и не с первой попытки — и он обнаружил себя в одиночестве собственной постели, вспомнив, что зачем-то закрыл комнату на ночь, хоть обычно этого и не делал. Повернувшись набок, Энакин моментально заснул, на сей раз крепким сном.
Проснулся он совершенно одурманенный тем ощущением легкости и почти что счастья, которое оставил за собой сон о той жизни, которой у него никогда не было. Сон, в котором он был любим. Был чьим-то любимым. Кто-то обладал им, а он отдавал себя в чужие руки. Образ мужчины, вероятнее всего — альфы, по пробуждении казался Энакину размытым, каким-то обезличенным. Зато некоторые подробности, которые услужливо подсказал ему собственный мозг, заставили Скайуокера подавить тошноту, пришедшую на смену тепла, разливавшегося в груди.
«Ну и жесть, приснится же такое», - с отвращением подумал Скайуокер, вспоминая собственное тело, извивающееся в чужих руках, и то удовольствие, что он — хотя лучше будет сказать — тот, кем он был во сне —
испытывал от происходящего.
В то время, как почти все его сокурсники одного с ним возраста имели пару и были счастливы со своей родственной — или не очень — душой, и даже Асока, которая была на несколько лет младше, состояла в отношениях с клавишником своей же группы по имени Лакс, Энакин ни разу в жизни ни с кем не встречался. Хоть и предлагали, бывало, но ни одно предложение, будь то альфа или бета — омеги ему, отчего-то, не попадались — он так и не принял. И были у него на то свои причины, уходящие корнями в то далекое прошлое, о котором Энакин предпочел бы молчать — и молчал же, в конце концов, в течение стольких лет.
Выйдя из душа, под которым простоял сегодня дольше обычного, желая смыть с себя невидимую грязь, Энакин обернул вокруг бедер полотенце, в коридоре, прямо возле ванной, столкнувшись с гостем, о присутствии которого в их доме и думать забыл, и резко отпрянув в сторону:
- Д…доброе утро, - нервно улыбнулся он, чувствуя, как заливается краской — хотя с чего бы это? Словно есть что-то предосудительное в том, чтобы выйти из собственной ванной в полотенце.
- Весьма доброе, - согласился Кеноби, будто по-особому взглянув на Энакина в этот момент.
«И с каких это пор ты стал таким параноиком, Энакин?» - мысленно спросил юноша у самого себя, тем самым успокоив.
Но все же решил, что сегодня после пар зайдет к Асоке. Не слишком-то ему хотелось оставаться с гостем один на один, ведь сегодня — очень некстати —
среда, а по средам Шми подрабатывала няней у соседей. Денег у семьи Скайуокер-Джинн хватало — Квай-Гон был частным предпринимателем, и весьма успешным, а потому Энакин порой задавался вопросом, зачем его матери сидеть с чужими детьми. Но приходил лишь к тому выводу, что женщине, чей сын давно вышел из нежного возраста, попросту хотелось еще немного повозиться с малышами, пусть даже и соседскими.
«Так что, мистер Кеноби, придется вам подождать их возвращения в одиночестве», - заключил Энакин, подумав об этом с неким сожалением.
Наверное, в глубине души он действительно хотел более близкого знакомства с Оби-Ваном. Как-никак, их связывала тема гонок. Но она же была и камнем преткновения: один мечтал стать гонщиком, второй когда-то был им, но мечтал забыть о своей карьере и начать новую жизнь. Что вообще у них может быть общего? Энакин уже заранее чувствовал неловкость от возможности оказаться наедине с Кеноби, которого, хочешь не хочешь, а по всем правилам приличия пришлось бы развлекать беседами. Нет уж, увольте.
Но и переждать до вечера у Асоки не получилось. В планах у девушки, как выяснилось, была очередная вылазка с Лаксом Бонтери — неизвестная по счету важная совместная дата, какие у парочки были регулярно, и притом, что удивительно, отнюдь не по инициативе Тано.
Выход оказался тем же, что и всегда. Отправиться в гараж. За прошлую ночь он проделал немалую работу, почти закончив свой многомесячный проект, и теперь Скайуокеру оставалась лишь последние, чисто косметические, штрихи, которые он предпочел бы оттянуть до лучших времен, но жизненные обстоятельства тонко намекали, что сейчас самое время этим заняться.
По дороге Энакин успел изрядно промокнуть под припустившимся дождем, с неким скептицизмом подумав о том, что установил на свой байк кучу примочек, но абсолютно не подумав о чем-то, рассчитанном на подобные погодные условия, и оказавшись в относительно теплом и сухом гараже, первым делом стянул с себя толстовку вместе с футболкой. Здесь-то он точно вряд-ли мог рассчитывать на чей-то визит… И все же, кто-то весьма неожиданно постучался в двери гаража.
И весьма настойчиво. Пришлось встречать гостя, как есть — с обнаженным торсом, в маске-респираторе для работы с краской, с волосами, на скорую руку собранными в пучок, и с бардаком на заднем плане, способным поразить своими масштабами даже самого непредвзятого созерцателя (доказано Асокой).
