Вернувшись из магазина, куда его выслали, а если быть точным — он сам вызвался сходить за алкоголем (найденного у отчима, судя по замечаниям дорогих гостей, оказалось маловато), Энакин еще из коридора услышал дружный смех, среди которого выделялся — ну кто бы сомневался — заливистый смех Тано. И каково же было его удивление, когда зашедшему в комнату Энакину первым же делом бросился в глаза источник всеобщего веселья… Оби-Ван Кеноби собственной персоной сидел на диване гостиной Скайуокера и поглощал кусок пиццы, попутно рассказывая одну из уже слышанных Энакином историй своей молодости Асоке и прочим желающим. Сама девушка сидела, придвинувшись к Кеноби вплотную и с упоением слушая, разделяя с ним трапезу, в то время, как ее парень, усевшись на ручку дивана подле нее, обиженно дулся, прожигая их полным ревности взглядом. И Энакин в данный момент прекрасно понимал чувства Лакса… Вот только не смел признаться себе, что его ревность была отнюдь не дружеской и отнюдь не в отношении Асоки…

- Скайрокер вернулся! - обрадовалась девушка, помахав Энакину рукой с зажатым в ней куском пиццы, который секундами позже отправила в рот.

- Как-как?.. Скайрокер? - переспросил Оби-Ван, тихо засмеявшись, прикрыв рот рукой.

- Ну, Шпилька, ты у меня сейчас получишь! - объявил Энакин, прерывая минутку безудержного веселья этой подозрительно быстро спевшейся парочки. - Я кого оставил за старшую, явственно, кажется, сказав — не открывать никому дверь? И никому —значит, никому, Асока.

- А у него ключи! - парировала Тано, переглянувшись с Оби-Ваном, который охотно кивнул на это, заставив Энакина недовольно хмыкнуть в один голос с позабытым Лаксом.

- Ты чего там принес, Скайрокер? - полюбопытствовал Оби-Ван, по-видимому, окончательно завоевав симпатию Асоки, которая, услышав это обращение, принялась тихо хихикать в ладошку.

Только теперь Энакин осознал, что стоит с пакетом, полным алкогольных напитков, перед человеком, который, вроде как, призван оберегать его от дурных поступков, и от распития этих вот самых напитков — в том числе. Он попытался ретироваться на кухню, но подбежавшая Шпилька радостно забрала его покупки… Кажется, им предстоял действительно долгий разговор об ее поведении.

- Энакин, принеси стаканы, - скомандовал Оби-Ван, изогнув бровь, когда Скайуокер с выражением крайнего удивления во взгляде уставился на него. - Что? Не из горлышка же пить? Это, между прочим, негигиенично… Эх, молодежь, - махнул он рукой.

С ощущением того, что он все меньше понимает в этой жизни, Энакин перетаскал с кухни стаканы, составив на столике в гостиной, пока Кеноби деловито разливал в них купленные им напитки. Последний, в котором набралось бы максимум пару глотков, стакан он протянул, разумеется, Энакину, вызвав его крайнее возмущение:

- Почему мне — меньше всех?

На это Скайуокер получил вполне себе логичный ответ:

- Потому что все — не дети моих друзей, за которыми я пообещал присматривать.

- Что? У Скайрокера есть няня? - не укрылась эта фраза от ушей внимательной Асоки, и Энакину захотелось провалиться сквозь пол. Желательно — на месте.

Чуть позже, когда почти все — за исключением Энакина, которому удалось выпить буквально за спиной у Оби-Вана лишь еще один стакан — были слегка навеселе, болтливый язычок Тано подвел Скайуокера снова, но на сей раз куда более серьезно.

- Как идет подготовка к гонке? - поинтересовалась девушка как бы между делом.

- К гонке? - переспросил Оби-Ван, обратив удивленный взгляд на Асоку, а после сразу на Энакина.

Скайуокер судорожно попытался придумать и четко сформулировать свое оправдание за две секунды, но длинный язык Асоки снова оказался быстрее:

- Ну да, я посмотрела окончательный список участников на сайте, и Скайрокера утвердили на участие в гонке.

- Та-а-ак… - протянул Оби-Ван, немигающим взглядом уставившись на сей раз прямиком на Энакина.

- Стоп, а вы что, не знали? Я-то думала, вы его тренируете, - Асока странно покосилась на Оби-Вана и не менее выразительно уставилась на Энакина одновременно с ним, да так, что Скайуокер ощутил себя буквально между двух огней.

- Ну вот, я хотел сделать сюрприз, а ты, Шпилька, все испортила, - развел руками Энакин, выдав нервный смешок и вжавшись спиной в спинку дивана, поскольку лицо Кеноби в этот момент очень красноречиво выражало основную суть: сюрприз он не оценил.

Энакин ожидал возмущения со стороны Оби-Вана и различного рода нотаций, но вся эта тема словно бы в воду канула, едва лишь успев всплыть на поверхность. Однако, недосказанность, оставшаяся от нее, все еще висела напряжением в воздухе, и Скайуокер не имел ни малейшего понятия о том, во что это может вылиться.

Следующим утром разговор все-таки состоялся, когда совершенно сонный, засидевшийся с друзьями до середины ночи, Энакин стоял у плиты, готовя для них с Оби-Ваном завтрак. Услышав, что Кеноби зашел на кухню, причем остановившись фактически за его спиной, Энакин ровным счетом никак не отреагировал, решив сделать вид, что увлечен процессом готовки (хотя такие повседневные бытовые занятия Энакина, как правило, отнюдь не увлекали) и попросту не заметил, что кто-то зашел. Оби-Ван, в свою очередь, не стал, однако, дожидаться, когда же ему перепадет скайуокеровское внимание:

- Почему ты мне не сказал? - начал он безо всяких предисловий, заставляя Энакина вдрогнуть скорее от неприятно пробежавшего по спине холодка, чем от неожиданности.

- Ты бы начал отговаривать, - спокойно ответил Энакин.

- Не начал бы, - ответил Оби-Ван, заставив Скайуокера обернуться к нему в немом удивлении, и лишь затем продолжив после короткой паузы: - Я не стал бы тебя отговаривать, а просто запретил подавать эту гребанную заявку.

- Вот даже как, - скептически хмыкнул Скайуокер. - А ты мне кто, отец? Или, может, мой парень?

- Я тот, кто за тебя отвечает, Энакин.

“Обращается полным именем — значит, злится”, - подметил Энакин, как уже устоявшуюся закономерность, в то время, как Кеноби, не дождавшийся от него никакой реакции, продолжал:

- Ты не осознаешь еще, какой опасности себя подвергаешь. Ты не должен участвовать в этой гонке. Мне не простят, если хоть что-то плохое случится с тобой… Я сам себе не прощу.

- Ну а может не стоит вешать на себя лишнюю ответственность? Мне уже не шестнадцать лет, я сам за себя отвечаю, а от тебя требовалось всего лишь учить меня, а не воспитывать, и уж тем более не указывать, как мне стоит поступать, - с холодной отрешенностью, которая пугала даже его самого, ответил Энакин, поспешно выключая плиту, ощутив запах чего-то горелого — и вот так всегда, стоит лишь ненадолго отвлечься. Что ж. Кеноби сам виноват, что будет жевать угольки на завтрак.

- Эни, я сам давно отказался от гонок, и были на то причины, - мягким тоном попытался вразумить Скайуокера Оби-Ван. - С твоими талантами ты мог бы быть, к примеру, отличным механиком, возможно даже создавать те же самые гоночные корабли. Да, я не смог отказать твоему отчиму в просьбе по старой дружбе… Но будь ты моим сыном или племянником, ну или, как ты выразился, моим парнем, я бы тебя и близко за штурвал не пустил.

- Ну, мы, к счастью, не родственники, и подавно не возлюбленные, - едко усмехнулся Энакин. - У тебя нет никаких оснований запрещать мне то, что я считаю нужным.

- Ты хочешь, чтобы я предоставил тебе основания? - уточнил Кеноби. - Ты не поедешь ни на какую гонку, Энакин Скайуокер.

“А если обращается не только полным именем, но еще и фамилией, должно быть, он в бешенстве”, - заключил Энакин с легким чувством удовлетворения.

- А что, родителям позвонишь? Уверен, они будут несказанно рады, когда им придется отвлечься от важной поездки. А может, дома меня запрешь? Ремнем по заднице всыпешь?

Была у Энакина такая черта характера с самого детства: вечно он не знал, когда стоит остановиться. Особенно тогда, когда это так или иначе касалось доведения кого-либо до белого каления. И в тот момент, когда он заметил, что рука Кеноби угрожающе тянется к ремню джинс, а после ложится на него, отступать было уже поздно.