— Я потом всё вам расскажу, дорогая, — улыбнулся Марианне князь, как будто прочитав её мысли.
Франсиса, который даже и не думал сопротивляться, увели, и Марианна с мужем вернулась в дом. Как только дверь спальни закрылась, Коррадо первым завладел устами Марианны. Капот полетел в сторону, пеньюар — в том же направлении.
— Как же я по тебе соскучился, любимая! — прошептал Коррадо прежде чем покрыть шею Марианны множеством быстрых поцелуев.
Марианна сжала его плечи, благословляя эту ночь. Ночь, которой нет конца. Ночь, полная ласк, страсти, поцелуев, признаний, произносимых шепотом и повторяемых снова и снова, недолгого сна без сновидений и упоительных пробуждений, отдаваемых любви… Они лежали, усталые, но бесконечно счастливые и радостные от одного только взгляда друг на друга. Марианна не могла наглядеться на мужа. Их разлука продлилась только день, а Марианна чувствовала, как прошла бесконечность.
— А что с Франсисом? — спросила Марианна, поудобнее устраиваясь в обьятьях мужа.
— В тюрьме, наверное, — пожал плечами Коррадо, — ожидает приговора.
— В смысле? А вы?
— Ещё в тюрьме я договорился с герцогом Савари, как поймать Франсиса Кранмера, который скрывался во Франции под другим именем. Мы разработали план. Мы знали, что Франсис придет к вам за деньгами и применит шантаж, тем самым выдав последний козырь в руке. Нам оставалось ждать его прихода, но Савари со своими людьми немного запаздывал. Мне пришлось задержать Франсиса самому, и дуэль в этом деле мне помогла, дальше ты всё видела собственными глазами. Франсиса арестовали и увезли люди Савари.
— Выходит, Савари нам друг?
— Не совсем. У него своя выгода. Савари давно мечтал выслужиться перед Императором, а поймать английского шпиона станет идеальным выходом. Тем более, по некоторым данным, Франсис связался с известной бандой старухи Фаншон. В общем, Савари ожидает заслуженная награда и похвала!
— А нас спокойная и счастливая жизнь, — сказал Марианна, крепче прижимаясь к мужу.
Она задумчиво погладила живот.
— Счастливая…
***
Прошло несколько месяцев. В светском обществе супруги Сант-Анна получили головокружительный успех. Их обсуждали, их принимали, им кланялись. И если злые языки и осуждали, то на людях точно уважали. В общем, князь и княгиня Сант-Анна никого не оставили равнодушным. Больше не было никаких проблем, которые преследовали Марианну по пятам, начиная с той памятной дуэли с Франсисом.
Кстати, на счет Франсиса Кранмера. Марианна получила краткую анонимную записку. Вот что в ней говорилось. Через несколько дней после ареста Франсиса тайно казнили на гильотине. Наконец-то справедливость восторжествовала! Мир избавился от такого ужасного человека, как Франсис Кранмер. Старуху Фаншон и её банду осудили и публично казнили. Аделаида д’Ассельна де Виллинев вернулась домой, целой и невредимой. Жизнь налаживалась, но почти…
Неотвратимо её беременность приближалась к своему сроку. И Марианна всё больше боялась. Она чувствовала себя неповоротливой, усталой и не смела даже смотреть в зеркало на свою фигуру, чье изменение отныне невозможно было скрыть, и лицо, на котором, казалось, остались одни громадные глаза. Ребенок выражал отвращение. Снова и снова он напоминал о изнасиловании Маттео. Но на людях и при муже Марианна пыталась улыбаться и делать вид, что абсолютно счастлива, но только Коррадо трудно обмануть…
Однажды он пригласил Марианну прогуляться по саду. Весна только вступала в свои права. Снег медленно таял, солнце улыбалось, и выглянули первые подснежники.
— Дорогая, что с вами происходит? — спросил Коррадо.
Марианна попыталась принять беспечный вид.
— А что со мной происходит? Со мной всё в порядке.
Коррадо резко остановился и схватил её за плечи:
— Нет, я вижу, что что-то не так… Скажите, что же?
Марианна отвела взгляд. Как же признаться ему? Как же сказать, что мысли о ребенке мучают ее? Что она потеряла покой, потому что ребенок от Маттео? Нет, она скажет ему. Он должен знать! Она поймет, если он развернется и уйдет от неё. Она не заслуживает любви и уважения, раз не может и не хочет полюбить ребенка.
И когда Коррадо повторил свой вопрос, Марианна твердо сказала:
— Да, верно, я потеряла покой, а всё из-за ребенка! Да, да, именно из-за него. Он мне внушает отвращение. Как подумаю о нем, то сразу же вспоминаю Маттео Дамиани, трех рабынь и ночи, полные насилия и унижения! Я не могу ни спать, ни есть. Я с удовольствием избавилась бы от ребенка, но и этого не могу сделать… А как быть дальше, я не знаю.
Марианна отвела взгляд, повернулась и направилась к дому. Слезы душили её. Всё кончено. Коррадо уйдет от нее, а она не станет его осуждать… Марианна и не знала, что после этого разговора Коррадо срочно вызвал к себе в кабинет Аркадиуса де Жоливаля. Не знала, что они о чем-то шептались весь вечер и, приняв решение, расстались на рассвете. Не знала, потому что начались роды…
Внезапная боль разбудила Марианну. Она не могла долго проспать, так как уровень масла в лампе у изголовья почти не понизился. Вокруг царила тишина. Казалось, особняк погрузился в сон, закутанный в свои портьеры, занавеси и подушки, как в нежный кокон.
Широко раскрыв глаза, Марианна оставалась некоторое время неподвижной, прислушиваясь к биению сердца и продвижению этой боли, которая, зародившись между бедер, медленно распространялась по всему телу. Боль не была нестерпимой и уже утихала, но служила предупреждением, предвестником, может быть, готовящегося испытания. Не пришло ли наконец время освободиться от ее ноши?
Она колебалась, что ей следует сделать, и решила подождать, пока повторная боль не подтвердит ее диагноз, возможно, немного поспешный, чтобы тревожить врача, который в этот час должен крепко спать. Но боль повторилась. Марианна поняла, что ей необходима помощь и что для нее наступил час исполнить высший долг женщины…
***
У Марианны родился мальчик. Но не успел малыш заплакать, как донна Лавиния, недавно приехавшая из Лукки в Париж, радостно заголосила на весь особняк:
— Сын! У него сын! Да здравствует наследник Сант-Анна!
Затуманенный взгляд Марианны уловил удлиненное черной бородкой смуглое лицо, которое она тотчас узнала.
— Доктор… — вздохнула она. — Это… будет еще долго?
— Так вам все еще очень больно?
— Н-нет! Нет… это правда, боли уже нет!
— Так и должно быть, раз все кончилось.
— Кон… чи… лось?
Она расчленила слово; словно желая лучше понять его значение, испытывая блаженное успокоение во всем измученном теле. Все!
С нестерпимой болью покончено.
Это значит, что мучения не возобновятся и она, Марианна, сможет наконец уснуть…
Врач нагнулся ближе, и она ощутила исходивший от его одежды запах амбры.
— У вас сын, — сказал он тише, с оттенком уважения. — Вы имеете право быть счастливой и гордой, ибо ребенок великолепный!
Одно за другим слова достигали своей цели, обретали смысл. Медленно, с опаской, рука молодой женщины скользнула по ее телу… Убедившись, что чудовищная опухоль исчезла, что ее живот снова стал почти плоским, она не стала удерживать брызнувшие из глаз слезы.
