Собаки не бегут за ним, когда он выходит из комнаты, понятия не имея, куда направляется. Он слоняется вокруг, проводя пальцами по поверхностям дома. Это старые ощущения, но вместе с тем — новые.

Спускаясь по лестнице, он касается древесины перил, потрепанных многолетними «нападениями» детей еще в те времена, когда Оби-Ван и его братья и сестры цеплялись за них своими маленькими ручками. Клигг обычно журил его за подобные вещи, еще когда идея второго этажа была в новинку, но Энакину кажется, что Квай-Гон Джинн вряд ли ругал своих детей по этому поводу. Из того, что о нем сказал Оби-Ван, не выходит, что он был таким. Квай-Гон даже не попытался бы закрутить гайки — родителем он был не очень строгим.

В окна гостиной едва только начинает пробиваться утренний свет. И хотя Энакин удивлен, что проснулся в такую рань, учитывая события вчерашнего вечера, он рад, что может побыть наедине с самим собой. Морозный воздух наверху так не ощущался, как здесь, и вентиляция гудит в попытке прогреть комнаты внизу. Энакину приходит в голову, что после вчерашней перебранки они не закрыли входную дверь. Неудивительно, что собаки не горели желанием вставать — они, скорее всего, уже были на улице. Хорошо еще, что погода стоит по-прежнему холодная, поэтому большинство насекомых находится в спячке, иначе их дом заполонили бы надоедливые ползучие твари. Энакин не может уверенно сказать, кто бы в их паре стоял на стуле, а кто бы избавлялся от вредителей. Наверное, все зависит от того, какое насекомое это будет.

Все шкафчики на кухне оказываются пусты, когда Энакин открывает их. Звук хлопающих дверок, громко раздающийся при его отчаянных попытках отыскать что-нибудь съедобное, наконец, привлекает внимание собак, заставляя их вернуться в дом. И если Энакин не особенно голоден и ищет еду скорее для того, чтобы чем-то себя занять, нежели чтобы действительно поесть, то собаки вертятся у его ног, выпрашивая свой завтрак. Энакин хмуро глядит на них; он высыпал им последний корм на ужин. Оби-Ван намеревался заехать в магазин перед возвращением в хижину, но инцидент с Хардином явно спутал ему планы. Ардва весь перепачкался в своих слюнях; Энакин чувствует себя кошмарно. Но ему удалось найти ореховое масло и хлеб, поэтому он делает им троим бутерброды.

Он не хочет оставаться внутри. Ему нужен воздух — время вдали от Кеноби и всего, что случилось за прошедшую ночь, а эгоист в нем мстительно хочет заставить Оби-Вана страдать. Глядя на собак с растущей уверенностью, Энакин начинает обдумывать план.

Оби-Ван по-прежнему спит, когда Энакин возвращается в спальню, забыв о шумных собаках, следующих за ним и тарелкой с бутербродами, которую он несет. Энакин на секунду ставит ее на стол, прежде чем встать на колени перед Кеноби. Цепочка, на которой тот хранит свои ключи, выскользнула из-под ворота рубашки во сне, и оказывается, что ее удивительно легко расстегнуть и осторожно положить на стол.

Потом он входит в гардеробную, чтобы найти одежду, которая могла бы ему подойти. Все, что носит Кеноби, Энакину маловато, но он обнаруживает несколько вещей, в которые может влезть и не выглядеть слишком нелепо. Старые джинсы, выцветший свитер и одна из его обычных футболок составляют чудесный ансамбль, а выходя он подхватывает пару ботинок Оби-Вана, чтобы завершить свой образ.

Нормальные вещи, надетые впервые за несколько месяцев, ключи, бутерброды и обувь в руках дарят Энакину ощущение того, что он может покорить весь мир. Он выводит собак на улицу через все еще открытую дверь, на секунду остановившись, только чтобы обуться. Псы забираются на заднее сиденье, получая свой бутерброд, который помогает им ехать молча. Свой Энакин держит в зубах, доставая бумажник Кеноби из держателя для стаканчиков. Он забыл его во вчерашней суете, но это Энакину только на руку. Он выуживает оттуда наличные — пару сотен баксов — из-под различных чеков и сует себе в карман.

Гудение двигателя, шуршание гравия под колесами, тихая болтовня ведущих утреннего ток-шоу по радио. Чем дальше Энакин отъезжает, тем сильнее ослабляется узел в его груди, и он обнаруживает, что сжимает руки на руле, просто чтобы убедиться, что это не сон. Ему кажется, что он и вообразить не мог хоть что-нибудь из этого: ни свой восторг, ни ужасное сочетание запаха орехового масла и собачьего дыхания, которое быстро заставляет его открыть окно. Не то чтобы он вообще против. Ощущение утреннего мороза и холодок от завывающего ветра — всего лишь парочка замечательных деталей.

Энакин понятия не имеет, куда он направляется. Есть ли в его голове точка назначения? Да: место, в котором он может добыть еды себе и собакам. Имеет ли он хоть малейшее представление о том, как туда добраться? Абсолютно нет. Но на самом деле сейчас это его заботит мало. Единственный путь — ехать вперед, пока он не минует горы, и он, скорее всего, потом сможет спокойно ориентироваться по любой обнаруженной им дороге, когда будет возвращаться назад после небольшой экскурсии.

Леса вокруг кажутся гораздо красивее, когда едешь с горы вниз, а не взбираешься на нее.

***

Первым строением, мимо которого проезжает Энакин, оказывается кафе. Это, очевидно местная забегаловка, где собираются все жители — небольшая веранда с дешевыми украшениями, глядя на которые можно решить, что этим заведением управляют чьи-то бабушка с дедушкой. В кафе людно, несмотря на ранний час, но большинство посетителей, похоже, просто укрывается от холода снаружи. На веранде людей немного, они одеты теплее, чем их визави внутри, и пьют горячие напитки, читая газеты или листая книги. Вкусный запах пробивается через окно, и собаки приходят в возбуждение на заднем сиденье.

К сожалению, Энакин, оглянувшись, прежде чем припарковаться, понимает, что его маленькая стая совершенно не готова к выходу на публику. И даже при том, что на Трипио надет ошейник, это единственное снаряжение, что у них есть. Не было никакой необходимости покупать новые ошейники и поводки, потому что собаки редко исчезали из их поля зрения. Энакин знает, что его животные хорошо выдрессированы, но понимает, что не может вывести их без всего необходимого.

Вздыхая, он проезжает мимо кафе. Сначала поводки, затем завтрак.

В сонной деревушке Набу есть лишь один зоомагазин, дорогу к которому ему с радостью показывают местные жители, когда он подруливает к ним, чтобы спросить. В отличие от гипермаркетов в Корусанте, здание магазина здесь — лишь немногим больше пристройки к ветклинике. У входа обнаруживаются потрепанные тележки для покупок, и Энакин сажает псов в одну из них, чтобы они не слонялись по магазину.

Когда он толкает тележку через порог, небольшой колокольчик звенит, оповещая здешних работников о новом клиенте. И хотя за стойкой никого нет, совсем рядом Энакин слышит громкое: «Добро пожаловать во “Все для питомцев у Эйрин”!».

Внутри магазина пространство заполнено плотно заставленными полками и ящиками, содержащими впечатляющее количество товаров. Энакин следует по знакам, ведущим его к отделу собачьей еды, наблюдая, как Трипио и Ардва с любопытством принюхиваются ко всему, что оказывается достаточно близко к тележке. Ардва приходится подниматься на лапки, чтобы все рассмотреть, опасливо вздрагивая каждый раз, когда Энакин поворачивает. Но он увлечен игрой, и Энакин частенько вынужден останавливаться, чтобы вернуть на место игрушку, которую он ухватил по дороге. Пищащая игрушка-робот наконец утоляет его жажду приключений, и до самого конца пути в нужный отдел он с энтузиазмом ее жует. Энакин не может не думать, что пронзительный писк, который игрушка издает каждый раз, как Ардва вонзает в нее зубы, сводит его с ума.

Источником голоса, приветствующего его раньше, чем Энакин успевает поставить пакеты с кормом на подставку под корзиной, чтобы собаки до него не добрались, оказывается женщина средних лет, с водянистыми круглыми глазами, смутно напоминающими рыбьи, и розовыми волосами, забранными в растрепанный хвост.

— Помочь вам с поисками? — спрашивает она, смотря то на Энакина, то на псов. Взгляд озаряется узнаванием, когда она видит Ардва, и с ее губ срывается восторженный вздох. — Ах! Это мой Ардвашечка? А кто же этот красивый джентльмен?