— Да-да, это ясно, — он покачал головой. — Ты понимаешь, что он поступил очень глупо, подав на тебя в суд? Тем самым он подставил себя под встречный иск.

— У него сильная кокаиновая зависимость, — объяснил я, — отсюда и увольнение.

— O, Сиван, — усмехнулся Рекс, — ты ведь понимаешь, что ему дорога в тюрьму?

— Я ничего такого не хотел, — вздохнул я. Мы шли вдоль длинного коридора. — Я лишь надеялся, что он тихо уйдет с незапятнанной репутацией.

— Конечно, — согласился Рекс, останавливаясь напротив рабочего стола.

Мое внимание привлек испуганный вздох, и я увидел Оливию Тсу, секретаря Уолтера, трудящуюся в этой должности последние пять лет.

— О нет, Рекс, оперный театр не может позволить себе услуги Уолтера Вейнрайта, — запротестовал я, — просто покажите мне, как пройти к…

— Боже мой, что с тобой случилось? — спросила Оливия, огибая свой стол, чтобы подойти ко мне.

— Ты, наверное, шутишь? — посмотрел Рекс сердито. — Ты серьезно думаешь, что Уолтер позволит кому-нибудь вести твое дело? Серьезно, Сиван?

— Да, я…

— О боже мой, я тебя не видела пять месяцев, и тут ты заявляешься разукрашенный, как отбивная!

— Очень мило, — проворчал я.

— Ты сошел с ума, — заявил Рекс.

— Мы не можем себе позволить партнерство c ним.

— Тем не менее ты его получишь.

— Я…

— У тебя синяки на шее, — ужаснулась Оливия. — Какого черта?

— Лив, где я могу найти Даррена… э-э, блин, — выругался я, потому что никак не мог вспомнить фамилию адвоката.

— Ну уж нет, — резко прервала она меня, схватила за руку и настойчиво потянула за собой, минуя поворот, прямиком к стеклянной двери в кабинет Уолтера.

Он сидел за столом, а напротив него разместились трое мужчин в костюмах. Свой пиджак он снял и был сейчас в светло-голубой рубашке и потрясающем темно-синем галстуке в малиновую полоску. Он недавно подстриг свои темно-русые волосы, и так как теперь они были короткими, то сквозь них просвечивала темно-золотая кожа. Он был великолепен, и у меня, как всегда, перехватило дыхание от одного его вида.

— Лив, не надо его беспокоить.

Она легко стукнула по стеклу, и Уолтер поднял на нее взгляд, мгновенно переведя его на меня. Я увидел, как он чуть вздрогнул, а потом быстро встал и направился через комнату к нам.

— Ты ведешь себя глупо, — пробубнил я.

Она издала подозрительный горловой звук, напоминающий рычание.

— О нет, поверь мне, это вы двое так себя ведете.

Эта женщина всегда была властной и самоуверенной, и я ее обожал. Она была его помощницей, сестрой, наперсницей, поддержкой и защитницей в одном красивом, сумасшедшем, соблазнительном, наводящем страх лице. Другие секретарши носили костюмы или брюки с рубашками и никогда блузки, предпочитая одежду, скрывающую их женственность. Они зачесывали волосы назад и стягивали их во французский пучок, спрятанный на затылке. Они выглядели как идеальные образцы служащих адвокатской конторы, полностью соответствующие тому, что ожидаешь увидеть в подобного рода учреждениях.

Оливия же была не такая. Ее черные густые волосы шелковой ширмой тянулись до середины спины. Одежда ее была открытой и обтягивающей. И я никогда не видел ее в обычных туфлях. Это были либо сапоги до колена, либо туфли в стиле Мэри Джейн от Дока Мартенса, либо балетки на платформе. При виде нее натуралы теряли голову, а геи впечатлялись ее стилем. Она была потрясающей смесью неугасающего тепла и холоднокровной сучки. И это было забавно. Я часто встречал ее мужа, Гарольда Тсу. Он тихий и добрый, симпатичный, но не стремящийся привлечь к себе внимание человек, да еще и ниже ее ростом. И вот когда смотришь на мисс Совершенство, то невольно задаешь себе вопрос: почему они вместе? Но лишь раз увидев, как они смотрят друг на друга, я понял почему. Это была настоящая любовь, и я не позавидовал бы той женщине, которая решила бы, что Гарольд, ввиду своей уступчивой натуры, является прекрасной мишенью для насмешек. Оливия в таких случаях была страшна и беспощадна.

— И он никогда не встречался с Лансом.

Я медленно повернул голову в ее сторону.

— Что?

Она смела говорить мне это.

— Он рассказал, как встретился с тобой на какой-то вечеринке и там же появился Ланс, принесший срочные договоры для подписания, и что после этого ты вылетел оттуда, как сумасшедший.

— Я? Сумасшедший?

— Да, если думаешь, что Уолтер может трахаться с кем-либо из офиса, — отчитала она меня. — Сиван, ты действительно так думаешь?

— Ланс всегда…

— …имел виды на Уолтера, — перебила Оливия. — Да, я знаю.

— Он трогал Уолтера, — сказал я прежде, чем смог себя остановить, — а мы оба знаем, как Вейнрайт трепетно относится к своему личному пространству, поэтому…

— Да, это так, но, может, Уолтер специально позволил Лансу касаться себя, чтобы спровоцировать твою ревность, вывести тебя из себя. Он не брезгует подобными методами, и ты не можешь его винить в том, что он пытается таким образом раздразнить тебя.

— Я…

— Какого черта с тобой случилось? — рявкнул Уолтер, наконец пересекший свой громадный кабинет и высунувшийся наполовину из-за двери.

— Я хотел увидеть Даррена… как его там, — повторил я в который раз, — и не хотел тебя беспокоить.

Он стиснул челюсти.

— Беспокоить меня?

Я скрестил руки на груди.

— Я же вижу, что ты занят. Так что не отвлекайся.

— Оу, — он был застигнут врасплох, об этом свидетельствовало удивление, отразившееся на его лице, и то, как он резко подался назад, — прекрасно.

Уолтер отпустил тяжелую стеклянную дверь, повернулся на пятках и стремительно пошел к своему столу.

Я натянуто улыбнулся Оливии и злорадно сказал:

— Вот видишь, вы с Рексом — глупцы.

— О нет, я то уж знаю, кто тут настоящий глупец, — заверила она.

— Куда идти? — спросил я, игнорируя ехидное замечание.

— Налево, — немного помедлив, ответила она.

Я поцеловал ее в щеку, прежде чем повернуть за угол. Минуту спустя, когда я пересекал переговорную, жесткий захват стиснул мою руку выше локтя, и я был силой, почти оторвавшей мои ноги от земли, потянут в сторону маленькой комнаты. Обернувшись, я предстал перед лицом обезумевшего мужчины. Он должен был бежать, чтобы поймать меня, а я даже ничего не слышал, не обратил ни малейшего внимания на шум приближающихся шагов.

— Ты же сказал «прекрасно», — припомнил я его слова, делая инстинктивный шаг назад.

Он же сделал шаг вперед.

— Ты в своем уме?

— Ты сказал «прекрасно», — повторил я опять.

— Я солгал! — приближался он. — Может, ты мне уже расскажешь, что случилось?

Вечный танец: он шаг вперед, я назад. Так и сейчас, пока я все же не остановился и не позволил ему приблизиться ко мне, почти касаясь.

— Рассказать тебе? — Мой мозг завис, пытаясь понять, о чем он говорит, потому что я потерялся, глядя на него. Он был в ярости, и это казалось очень милым. То, как он сердито смотрел, как были заломлены его брови — все это говорило мне, что ему очень больно видеть меня таким. — Ты имеешь в виду это?

— Сиван.

Его взгляд должен был прожечь мою кожу, таким он казался горячим.

— Я… Что?

— Сив.

— Я не хотел тебя беспокоить по таким пустякам. Это все равно что вызвать воздушную авиацию для прекращения кулачного боя. Понимаешь?

— Нет, не понимаю.

— Это ерунда.

— Разве? Если речь идет о тебе, разве это может быть для меня ерундой?

Меня кольнуло чувство вины.

— Прости, я не подумал.

— Да, не подумал.

— Дерьмо. — Он заиграл желваками. — Ты собираешься орать на меня?

— Точно.

Я отчасти это заслужил.

— Я правда не хотел тебе надоедать.

— Не хотел надоедать мне или не хотел нуждаться во мне?

— Пожалуйста, Уолтер, проехали.

— Ты не хочешь нуждаться во мне, но нуждаешься.

— Мне нужен адвокат, но им не обязательно должен быть ты.

— Сиван! — рявкнул он, и я почувствовал себя дерьмом. Если бы я с самого начала задумался над этим хотя бы на секунду и поставил себя на его место, то поступил бы иначе. — Ты не позвонил мне, хотя прекрасно знаешь, что должен был.