Следователь Севастьянова не отставала от мужа. Они служили в одном ведомстве, но в отличие от Дениса, который расследовал в основном бандитизм и убийства, Вера занималась финансовыми махинациями, коррупцией, мошенничеством. И весьма успешно. Почётные грамоты, премии сыпались на неё дождём. Но Дениса это почему-то не радовала, а злило. Каждое её поощрение оборачивалось домашней драмой. Радость на лице жены вызывала у мужа тоску и уныние. Вместо поздравлений, он начинал вставлять ей шпильки. Цеплялся к её внешности, к нелепой причёске, безвкусной бижутерии. Бранил приготовленный ею ужин, хотя готовила она вполне сносно. Мог подкинуть в салат нитку или пуговицу и свалить на неё. Денис не любил её подруг. Когда они приходили к ним с мужьями, он удалялся в свой кабинетик. Козлова раздражала шумная говорливость этих чуждых ему людей, громкий смех, их тягучие песни и то, что Вера в их обществе была, как рыба в воде. Во время застолья он обычно молчал с важным видом. В спорах не участвовал, в хоре не подтягивал, а если соглашался сыграть в шахматы, в нарды или в «подкидного дурака», напрягался, бледнел, дрожал, боясь проиграть, но уж если проигрывал – держись! Мог закатить истерику, раскидать фигуры, швырнуть счастливчику карты в лицо, словом испортить всем настроение. Видя это, Вера перестала приглашать своих друзей. У Дениса друзей не было, только начальник и мамочка. Она звонила сыну ежедневно, но, к счастью, приезжала только по важным числам, так как страдала кучей старческих недугов и жила далеко, на Арбате. В их доме воцарилась гнетущая тишина. Вере мечталось завести собаку или кота, но это было из области фантастики…
Заключённая Севастьянова не заметила, как наступил вечер. Ей принесли толстые серые макароны, бутерброд с сыром и чай. Она съела и выпила всё, что положено, и снова легла. Ссадины на лбу заживали плохо, то дело кровоточили, Она их промокала носовым платком и думала о Косте. Интересно, где она сейчас? Вера вспомнила, как свиделась с Костей во второй раз.
Это было в последних числах мая. Придя с работы, Вера стала готовить ужин и, как всегда, включила маленький плазменный телевизор, чтоб, не отрываясь от резки овощей, слушать новости. По криминалу не было ничего интересного. Обход участковыми «резиновых» квартир, бытовые драки, гастарбайтер напал в парке на старушку. Всё, как всегда. Час назад на одной из окраин Москвы совершено ограбление банка. Тоже ничего особенного. Этих банков сейчас в Москве пруд-пруди. Завязалась перестрелка, убит один из охранников. Мелюзга разбежалась, зато главарей банды сумели взять и отправить в тюрьму. Ими оказались давно находившиеся в розыске: Игнат Шадрин (Буйвол) и Глеб Костомаров (Цыган). И тот и другой – воры-рецидивисты со стажем. Выкладывая в миску салат, Вера мельком глянула на их физиономии, возникшие на экране. Шадрин был качок, лет пятидесяти, коренастый, небритый, с перебитым и криво сросшимся носом, с телом борца и ледяными глазами убийцы. Его подельник, лет на двадцать моложе, худощавый, высокий, смуглый, с чёрной косицей, с шальными глазами и наглой щербатой улыбкой. Видно было, что грабители типичные отморозки, что на каждом клейма негде ставить. «Крепкие орешки», – подумала Вера, заправляя салат лимонным соком, – но ничего, следователь Козлов, вас расколет». И как в воду глядела. «Дело банды Буйвола» поручили Денису.
В тот вечер он пришёл поздно. С порога объявил, что ужинать не будет, потому что прямо с банкета, а завтра в 8 утра едет в командировку, в Псков. На три дня, до вторника. Сказал, чтобы Вера приготовила ему чемодан с обычным набором вещей, поставил будильник на нужное время и завалился спать.
Всю ночь грохотала первая весенняя гроза. Когда Вера проснулась, Дениса уже дома не было. Она распахнула окна. Воздух после грозы был свежий, светило солнышко, чирикали воробьи. День был субботний, погода отличная и муж в командировке. Что ещё надо для хорошего настроения? Вера приняла душ, оделась и рванула в Балашиху. Собрала в сумку всё, что имелось в холодильнике, отключила электроприборы, заперла квартиру и спустилась в цокольный этаж, где стоял джип Дениса и её «Toyota corolla», которую она нежно звала «коровкой», чистенькая, цвета «кофе с молоком». Вера собралась навестить родителей. Но по дороге надо было заехать в дачный кооператив «Берёзка». Там они с Денисом вот уже три года строили двухэтажную дачу. Дом был почти готов, даже кое-какая мебель внутри имелась. Не было внешней отделки, и участок представлял собой кусок леса, с диким малиновым кустарником. Надо было культивировать территорию, вырубить часть деревьев, разбить огород, но некому было этим заняться, да и не очень хотелось. Их недостроенная дача обычно пустовала. Денис там не бывал, а Вера заезжала изредка, чтоб удостовериться, что всё на месте, и дом, и забор и её любимый малиновый куст. «Берёзка» раскинулась на пути в Балашиху и напоминала долгострой эпохи застоя. Но она находилась в пяти километрах от её малой Родины. Это обстоятельство было определяющим в выборе места для дачи.
Вера доехала до развилки шоссе и повернула к «Берёзке». Сначала дорога была грунтовая, а дальше пошли ухабы да лужи, наполненные мутной водой после ночной грозы. Но воздух был вкусный, как кусок арбуза. Вера отворила оконце, чтоб насладиться им сполна. По мере приближения к лесу, стали различимы запахи разогретой солнцем молодой листвы и хвои. По левую сторону раскинулись вспаханные и напоённые дождём поля, по правую, тянулся глинник с редкими колючими кустами. Жилья вокруг не было. Чтобы добраться до дачи, надо было миновать перелесок, выехать на открытое пространство, на котором торчали остовы строящихся «фазенд», но не посажено было пока ни единого дерева. Проехать метров сто вдоль рабицы, обозначавшей границы посёлка, поздороваться со сторожем Никитичем, если он на месте, и…
Вера въехала в перелесок, и вдруг до её слуха донёсся плач или стон. Кто-то звал на помощь. Вера притормозила, не глуша мотор, вышла и оглянулась. Вроде бы никого. Стон повторился. И только тогда она заметила лежащее среди молодых берёзок в канаве, существо, непонятного пола и возраста. Скорей всего это был подросток. Босой, в изорванном пиджаке, брюках и кепке. Лица его Вера не видела, он лежал, уткнувшись носом в землю. Глиной вперемежку с кровью была испачкана его одежда. Руками он зажимал рану в боку и время от времени постанывал жалобно, как подбитый зверёк. Что-то в этом человечке показалось Вере до боли знакомым.
Глава вторая
Это была Костя. Вера её сразу узнала. Избитая, грязная и уже еле живая. Видно было, что ей досталось, и что она пролежала в глинистой канаве много часов. Вера стала тормошить её, спрашивать, как она здесь оказалась, что с ней произошло? Но Костя только морщилась от боли и еле слышно бормотала:
– Сестрёнка, ты… только меня… не сдавай. В ментовку не надо. Ладно, сестрёнка?
– Да не сдам, не сдам, не бойся, – Вера поняла, что Костя её не узнала без формы, приняла за обычную женщину. «Надо срочно что-то делать. Девчонка совсем плоха, думала Вера. – Ещё час, другой и её не станет». Потом решительно достала из багажника плед и расстелила на заднем сиденьи машины. Вытащила Костю из канавы, положила на травку. Затем аккуратно сняла с девушки всю одежду, потому что и брюки, и рубашка и даже плавки (единственное её бельё) были мокрыми от крови. Связала всё в один узел и бросила в багажник. Костя впала в забытьё. Глаза её были закрыты, в левом боку, чуть ниже селезёнки, темнела рана. Вера уложила её на плед, достала из аптечки йод и бинты. Как могла, обработала рану. Перед тем, как накрыть пледом, ещё раз бросила взгляд на худенькое тельце Кости, на бледные соски, впалый живот, ключицы и рёбра, ясно видимые под кожей и чуть не расплакалась. Девчонка была вся избитая, за ночь синяки на её лице и теле почернели. Вере стало жалко непутёвую сироту, опять возникшую на её пути, захотелось приласкать её, напоить, накормить. Но прежде её надо было вылечить. И с этим следователь Севастьянова справилась на «отлично». Она привезла Костю на свою дачу, подняла, как запелёнатого младенца, на второй этаж и устроила на своей кровати. Кровать была громадная, двуспальная, привезённая из городской квартиры. «Сексодром», которым они с Денисом почти не пользовались. Секс у них бывал реже редкого. Вера ненавидела это ложе, как символ своего неудавшегося брака. Потому и сплавила на дачу. А себе купила модную полуторную кроватку, итальянскую, с завитушками из кованого металла.
