– Получили, что заслужили. Гады они ползучие, удавы. Все, без исключения. – У нас в детдоме был воспитатель. Молодой, а противный. Изо рта воняет, рожа в гнойниках. У него дисциплина была лучшая в системе. Он за это кучу грамот получил. Они у него в отдельной комнатке в рамочках висели, с золотым тиснением. Он в этой комнатке нарушителей дисциплины перевоспитывал. В местной газете о нём писали, корреспондентка приезжала, спрашивала, как он с хулиганьём справляется. Как? – засмеялась Костя. – Очень просто. Он мальчишек трахал. Разговаривал на уроке, получи палку в очко. Подрался на переменке – пять палок. Им в наказанье, а ему в кайф. Пидер был беспросветный, но и мальчишки сволочи. Те, что помладше, бывало, загонят в угол и в трусы лезут, за сиськи больно щиплются, а сами ржут. А старшие и того хуже. Придут ночью, из постели вытащат, рот зажмут, чтоб не кричала, отнесут на скотный двор и там, на соломе до утра в очередь дрючат, пока не посинеешь. Я бы их всех из пулемёта. Та-та-та-та-та!..

– Одного надо оставить, – серьёзно вставила Джакузя. – На развод.

– Зачем оставлять? – шутливо возражала Вера. – Загнать их всех в пробирки и дело с концом. Очень уж много от них неприятностей. Шебутной народ эти мужики, неспокойный. Все войны от них, все теракты, вся преступность. Нам без них куда как спокойней б жилось.

Джакузя рассмеялась своим жемчужным смехом. Про «пробирки» ей очень понравилось. Женщины веселились почти до утра. Пили сладкую «Сангрию», ели сочные груши, кисленькие гранаты и любимую Верину ягоду фейхоа, по вкусу напоминающую клубнику, а ещё пели песни, болтали, что в ум придёт.

Эта история скоро забылась. Следователь Севастьянова ушла с головой в работу. Но заметила за собой новую особенность. Она стала присматриваться к подследственным с точки зрения их выгоды для себя. Сначала она твердила себе, что Ильясова – исключение. Что такое больше не повторится. Никаких взяток, и точка. Оправдывала свой поступок тем, что действовала из самых лучших побуждений. Помогла женщине предпенсионного возраста сохранить бизнес. Не оставила без хлеба насущного её работников и их детей. А погибшая от взрыва старушка?.. Ну, что поделаешь? Видно так на роду ёй было написано. Но больше никогда. Она ещё не знала, что неправедные деньги подобны наркотику. Попробовав его однажды, человек не в силах остановиться. Он жаждет новых порций. Как охотник мечтает о крупной дичи, а вор о толстом кошельке, так и чиновник начинает любить деньги. Нежно, страстно. Ему снятся толстые пачки купюр, разложенные на столе, на полу, взлетающие стопками к самому потолку. Их заливает солнце. А вокруг цветут цветы, поют соловьи. Так хорошо, так славно…

Вера не устояла, начала брать. Суммы были разные, в зависимости от платежеспособности клиента и тяжести его статьи. Но никогда наличкой. Это было опасно. Прослушка, видео, доносы коллег. Было это или только витало в воображении Веры, она не задумывалась. Бережёного бог бережёт. Деньги ей переводили на зарубежный счёт, который специально открыла Костя на имя Гавриловой, то есть на своё. В один из банков Бангкока. Самый опытный сыщик, случись что, не смог бы доказать, что это капиталы Севастьяновой. Это был их второй общак, неприкосновенный запас. В финансовом плане у Веры не возникало никакого беспокойства. А вот душа её временами ныла и даже плакала. И хоть Костя уверяла подругу, что жалеть об обобранных ею людях не стоит, что все они гады и прощелыги, и маму родную за пачку долларов продадут. Но Вера всё равно жалела. Каждый раз, получая «на лапу», напивалась, плакала и причитала, говорила какие-то слова в своё оправдание, кивала на нищее детство, голодные студенческие годы, говорила, что мечтает увезти к тёплому морю родителей, купить им там домик и… прочую чепуху. В глубине души Вера осознавала, что не было в её детстве и юности особых лишений. Жили они сносно, как все советские люди. И что родители её, ни за какие блага не согласятся покинуть родину. Утром она уже не помнила, о чём стенала накануне. Вставала, одевалась, ехала на работу и снова… брала, если предоставлялась возможность. Но были случаи, о которых она забыть не могла. И во сне и наяву являлась ей Софья Павловна Тихомирова из фирмы «Русское поле». Худенькая, зажатая, скромно одетая то ли женщина, то ли постаревшая девица. Типичная учителка, монашка. Стоило Вере закрыть глаза, как ей виделась седая стрижка, очки, пёстрый самосвязанный свитер, пионерская юбка до колен, чулки в резинку и суконные ботинки. И глаза за стёклами очков, добрые, понимающие.

Софья Павловна по документам была единовластной хозяйкой крошечной фирмы, занимавшейся рассылкой полезных трав. На первом же допросе она рассказала честно, со всеми подробностями и без истерики о том, как угодила в этот бизнес.

– Я тогда только поставила кардиостимулятор. Мне врач посоветовал уйти из школы, найти что-нибудь поспокойней. Я у старшеклассников литературу вела. Это, сами понимаете, это шум, гам, сплошные нервы. Дошло до операции на сердце. Тут, на счастье, мне пятьдесят пять стукнуло. Я оформила пенсию. Ещё инвалидность по второй группе. Получилось немного, но одной кое-как жить можно. Однако я стала искать подработку, чтоб не сидеть, сложа руки. И напала на объявление в газете. Там предлагалась легкая высокооплачиваемая работа на дому. И телефон был указан. Я позвонила, рассказала кто я и что. Мужчина на том конце провода отнёсся ко мне очень тепло. Представился. Эдуард Васильевич Истомин, врач. Мы всего-то минут пять поговорили и сразу подружились. Я дала ему свой адрес, и он быстро ко мне приехал. Посмотрел, как я живу. У меня однокомнатная квартирка, маленькая, но чистая. Много книг, классической музыки. Хоть я и одинокая, замуж не выходила, детей нет, но у меня есть племянники, подруги. Соседи меня уважают. В общем, в праздники одна не сижу. А Эдуард Васильевич мне сразу понравился. Молодой, высокий блондин, художественного типа. Длинные волосы, замшевый пиджак, машина заграничная. Привёз к чаю коробку конфет и бутылку лёгкого вина. Рассказал, чем хочет заниматься. У него была идея отвадить людей от антибиотиков и склонить их к лечению травами. Его беспокоило здоровье нации. Признаюсь, он меня тронул своими взглядами. Он объяснил, что фирмы, как таковой, ещё нет, проблемы с регистрацией. Но всё пойдёт гораздо быстрее, если оформить фирму на меня. Для тех, у кого группа, есть льготы, и по налогам и вообще. Я согласилась помочь человеку. Мне, как инвалиду, пошли навстречу, и через месяц появилось «Русское поле». Кстати, это название я предложила. Эдуард хотел назвать фирму как-нибудь на иностранный манер. Но я убедило его, что это пошло. И он согласился. Так я стала хозяйкой «Русского поля», а он моим работником. Смешно, конечно, но мне это льстило. Хоть я понимала, что это формально. Доходами распоряжался Эдуард, он вёл бухгалтерию. Я получала зарплату и только. С выручки. Но дело у нас пошло очень быстро. Заказов было невпроворот. Эдуард не скупился на рекламу. Работа у меня была спокойная, несложная, но приходилось трудиться с утра до ночи, без выходных. Однако я не сетовала. Мне нравилось. Я с утра попью чайку с манной кашей, включу Моцарта или Бизе и сижу, работаю. Под бодрую музыку и дело спорится. Я считала, что мне повезло. Деньги появились. На новые книги, альбомы художников, музыкальные диски. Я приоделась, стала ходить в оперу, а в гости, непременно с цветами и с коробочкой шоколадных конфет.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.