«Жаль, – подумал учитель, – бесконечно жаль, что Готервуд теряет такого ярла…»
За всеми этими воспоминаниями и рассуждениями, Йоррмит абсолютно упустил тот момент, когда ступени потайного коридора привели их, сначала, на первый этаж, а потом – ниже. Спустя какое-то время, подземный ход превратился в естественную пещеру, внутренности которой были обрамлены сталактитами и сталагмитами. Несмотря на то, что она имела множество разветвлений, Хофорт быстро и безошибочно выбирал дорогу. Идти пришлось далеко, Йоррмит и Рикхард были уверены, что они уже вышли за пределы Готервуда. Ярл Хофорт повернулся к ним и сказал:
– Почти пришли.
И действительно, они не успели сделать и тридцати шагов, как перед их глазами, появились ступени, вырезанные в камне. Поднявшись наверх, они прошли еще немного и наткнулись на дверь. Замочной скважины в ней не было. Старик понял, что открыть ее можно лишь изнутри, используя рычаг, очертания которого угадывались справа от самой двери. Хофорт потянул рычаг вниз, и они услышали тихий шорох двигающегося механизма. Дверь открывалась не полностью, образуя небольшую щель, в которую мог пролезть только один человек. Первым под свет полукруглой луны вышел сам ярл, за ним – его сын, замыкал их небольшой отряд старый Йоррмит.
Оказавшись снаружи, все трое остановились на мгновение, отдавая должное красоте, открывшейся их глазам. Заснеженные холмы, отражающие мягкий свет, проливаемый звездами и луной, заставляли каждого из них вспомнить старые северные сказки, в которых говорилось о долинных духах, всю зиму бегающих по снегу, не оставляя следов, гонимых жаждой поглотить любого глупца, решившего идти по унтарским землям в полнолуние. Тайный выход из замка был выдолблен в скале на высоте, примерно, пятнадцати локтей. Поэтому они могли видеть, как холмы, на краю горизонта встречаются с Диркутским лесом.
Хофорт поднял свою рубаху. Под ней, вокруг его талии была намотана длинная и прочная веревка. Он потянул за один ее конец, после чего, затейливый узел мигом распустился, и веревка упала к ногам ярла Готервуда. Перехватив ее поудобнее, он повернулся к своим спутникам и сказал:
– Дальше пойдем только я и Рикхард, – ему не было нужды говорить о том, что Йоррмит слишком стар для того, чтобы лазать по веревкам зимними ночами, – так что, пока я буду крепить узел, вы можете попрощаться.
Рикхард встретился взглядом со своим наставником и в глазах мальчика была боль, от которой сердце старика защемило.
– Спасибо тебе за все, Йоррмит. Я рад, что наши пути пересеклись и постараюсь не забыть ни одного твоего урока, – сказал юноша, ему практически удалось заставить голос не дрожать.
Йоррмиту так хотелось сказать что-нибудь мудрое, стоящее, найти такие слова, которые помогут его воспитаннику на опасном пути, такие слова, чтобы, вспоминая их, Рикхард чувствовал себя сильнее. Но, если они и существовали, Йоррмит о них не знал, поэтому он просто решил быть честным:
– Я тоже рад, что наши пути пересеклись. Для меня было честью делится с тобой своими знаниями, – голос старика с каждым словом дрожал все больше, – тебя ждет очень трудная дорога. Но я верю, что ты пройдешь ее достойно.
Они сжали друг друга в таких крепких объятиях, на какие были способны болезненно худой юноша и старик.
Спуск оказался первым из множества испытаний, ожидавших сына ярла впереди. Из-за постоянного использования костылей, руки Рикхарда были неплохо натренированы, но ноги слушались его все еще плохо. К тому же, столь небезопасная высота влияла на него отнюдь не ободряюще. Медленно, изо всех сил напрягая мышцы, он спускался, вспоминая, с какой легкостью и почти звериной грациозностью его отец съехал по ней вниз за пару секунд.
Хофорт терпеливо ждал, пока его сын спустится. Ярл видел, как тому тяжело дается этот спуск и испытывал гордость. Он не мог быть уверен, что, родившись с таким же вывернутым бедром, смог бы делать все то, что делал его сын. И, одновременно с этой гордостью, в его сознании также царила тревога, ведь его пятнадцатилетний сын, который лишь два месяца назад научился уверенно ходить без костылей (сам Хофорт узнал об этом совсем недавно), должен будет в одиночестве бродить между Северными Уделами зимой. И лишь то упорство, проглядывающееся в каждом движении Рикхарда, висящего на веревке, давало ему повод надеяться, что его сын проживет намного дольше, чем он сам.
Тем временем, юноша закончил свой спуск и, тяжело дыша, стал рядом с отцом.
– Хочешь немного отдохнуть? – спросил он.
Рикхард отрицательно покачал головой, им уже завладела жажда двигаться дальше, и они пошли на запад. Идти пришлось совсем недолго. На расстоянии двухсот шагов от скалы с тайной дверью находилось большое нагромождение камней. Когда-то Рикхард слышал о том, что на этом месте находился древний алтарь, настолько древний, что использовали его ещё до того, как Истинный стал богом. Возможно, сами эти камни и были останками алтаря.
Хофорт повел сына в ту сторону и, скоро, они скрылись с глаз Йоррмита, наблюдавшего за ними с высоты. Камни лежали таким образом, что могли служить отличным укрытием от всех ветров, вольно гуляющих по холмистой долине Мукот, там-то и скрылись отец и сын. В самом дальнем углу Рикхард увидел мула, привязанного к вбитому в камень крюку, тут же лежали сумки со всем, что может понадобиться путнику и его питомцу.
– Я лично привел его сюда вчера, после заката, – пояснил ярл, – Йоррмит сказал, что тебе, также, предстоит придумать имя и своему новому спутнику. Нельзя оставлять никаких следов от прошлой жизни, – он подошел к сумкам и вытащил из-за них меч в простых деревянных ножнах. Это было обыкновенное оружие, без излишеств, но сделанное из хорошего металла и умелыми руками, – я знаю, что не успел позаботиться о том, чтобы ты обучился управляться с мечом, но, в любом случае, думаю, лишним он не будет.
Рикхард принял меч и сразу привязал ножны к своему ремню именно так, как надо:
– Я немного знаю основы, – сказал он, – правда, лишь в теории.
Хофорт смотрел на сына и понимал, что больше никогда его не увидит. Никогда раньше он не испытывал такой ненависти к себе за совершенное преступление. Он не только лишил себя единственного родного человека, не только заставил того отправиться в опасное путешествие в одиночестве, но, ко всему прочему, он лишил Готервуд достойного правителя, каким мог стать его, не по годам умный, сын. Видимо, все это отразилось на его лице, потому что в глазах Рикхарда, помимо тоски, он прочитал сострадание, предназначавшееся отцу, расплачивающемуся сейчас за грехи юности.
– Я знаю, что не могу требовать от тебя каких-либо обещаний, – начал он и голос его дрогнул, впервые за очень многие годы, – поэтому просто прошу тебя, сын, никогда не возвращайся сюда для того, чтобы вернуть трон ярла или отомстить за мою смерть. Я готов понести наказание за свое предательство. И постараюсь, перед смертью, вернуть честь нашему роду. А ты попробуй найти себя в этом мире.
Он чувствовал слезы, медленно текущие по его щекам, но не стыдился их. Он прощался со своим сыном.
– Я верю, что боги примут тебя, отец. Ты можешь заслужить прощение, – юноша тоже беззвучно плакал.
Они обнялись в первый и в последний раз.
– Не выходи из-за камней, до тех пор, пока я не вернусь к Йоррмиту, и мы не скроемся в скале. Только тогда, когда убедишься, что никто не видит тебя, отправляйся туда, куда решил держать путь.
Рикхард кивнул, принимая последнее наставление отца. Несколько минут спустя, он уже смотрел, как Хофорт ловко взбирается по веревке к скальной щели, которая была совершенно неприметна, если не знаешь, куда именно нужно смотреть.
Перед тем, как дверь захлопнулась, старик и ярл оглянулись и увидели одинокую фигуру меж камней, машущую им рукой на прощание. Сами того не осознавая, они синхронно помахали в ответ.
Когда отец и наставник скрылись в узком проходе наверху, он вернулся к мулу, закрепил поклажу, погладил своего нового друга и спутника по голове и сказал:
