Сумма предполагаемого приданого Виолетты де Пенкорнэ вызывала уважение. К тому же, хоть в этом и не очень приятно признаться, ему до смерти надоели парижские развлечения. В самом нежном возрасте его лишили всех иллюзий по поводу любви, верности и прочих добродетели. Их и добродетелями-то теперь никто не называл. Слово «благородство» вызывало лишь усмешку. Умелость, дерзость, расчетливость, изворотливость, быстрый и решительный ум – вот новые достоинства, коими хотели обладать.

За первые годы пребывания в Париже Эжен пресытился любовью светских прелестниц. Здесь для него не осталось тайн. Потом на смену пришли приятели. Надолго ли хватит этого? А что потом?

Виконт был человеком физически здоровым, но врожденная склонность к целомудрию все больше давала о себе знать. И сейчас он отдавал себе отчет, что брак с Виолеттой не только материально выгоден, он позволит прожить свою жизнь в патриархальной чистоте, тишине, в кругу спокойной жены, послушных здоровых детей, незатейливых соседей, собак, охоты, праздного ничегонеделания. А из Парижа надо было убегать, да как можно быстрее. Виконт де Колиньи обладал неплохой интуицией и чувствовал бурю задолго до ее приближения.

Поняв и осознав это, взвесив все за и против, он решил не терять времени. План штурма был готов.

Виконту с его сомнительной славой было необыкновенно трудно проникнуть в дом родственников Виолетты. Надо было немало потрудиться, чтобы придумать дело, которое позволило бы ему часто появляться в доме Пенкорнэ. До сих пор он старательно поддерживал свою репутацию бездельника и распутника, ибо только такая репутация позволяла появляться в самых роскошных салонах аристократии и приблизиться к Тюильри, где нынче решались все государственные дела. Лишь избранные знали, что виконт обладал холодным умом и незаурядными практическими способностями.

Ближайшие друзья и бывшие любовницы Эжена были в общих чертах посвящены в его планы и вовсю старались принять участие в новом спектакле. Они повсюду распространяли слухи, что Эжен де Колиньи забросил все гулянки и друзей, почти не пьет вина, и что одержим новой страстью, странной и необъяснимой для вельможи, – страстью к деньгам, да не просто к деньгам, что было бы понятно, ведь всем известно, что деньги – истинная страсть мужчин… Нет! Он хотел их заработать! Среди дам распространились слухи, что он оставил своего любовника и с новым рвением ухаживает за девицами, весьма прилично и пристойно.

К господину де Пенкорнэ он подступился через нескольких посторонних лиц.

Чужими языками дело было представлено следующим образом:

– Виконт полон решимости поправить свои финансовые дела, расстроенные во время беспутной жизни. Через высокую родню ему удалось ухватить жирный кусок: он вырвал подряд на поставку обмундирования для армии.

Перед таким лакомым кусочком не устоял бы ни один деловой человек. Но, не имея достаточного опыта, виконт не может его съесть. Родной брат отказал ему в помощи, и теперь он ищет достойного компаньона, на которого можно не только положиться в делах, но и поучиться».

В первый раз мосье де Пенкорнэ отнесся с большим недоверием к этим слухам.

Но издалека стал присматриваться к виконту. Кто-то «по большому секрету» рассказал о его удачных финансовых предприятиях, несколько раз они «совершенно случайно» столкнулись в доме у серьезных людей.

Последний случай окончательно сломил подозрение де Пенкорнэ: у него сломалась ось в карете, когда спешил на деловую встречу. Оказавшийся поблизости Эжен де Колиньи не только предоставил ему место в своем экипаже, но и занял его непустым разговором.

Сраженный таким проявлением внимания, де Пенкорнэ отбросил все сомнения.

Теперь господин де Пенкорнэ говорил своим дочерям:

– Эжен де Колиньи – неплохой человек, умный, ловкий и деловой, к тому же представитель не последней семьи французской знати. Денег у него не так много, но распоряжается ими умело. За последнее время он увеличил свое состояние вдвое, в то время как большинство транжирит. Он умеет увеличивать капитал – завидное и небывалое качество для наших пустоголовых павлинов. Он не выставляет свои финансовые успехи. Очень, очень умно… Вот неплохой жених для одной из вас. Конечно, в его голове еще гуляет ветер, но под умелым руководством делового человека из него может получиться толк.

В качестве жениха Эжен все чаще бывал в доме. При всей своей многоопытности он наткнулся на неизвестный ранее феномен. Виолетта устояла и перед его комплиментами, и стихами, и философскими трактатами. Слухи о том, что он может стать ее женихом, внешне ничуть не отразились на ней. Она была любезна, ровна, ни капли кокетства. Виолетта оказалась интересным собеседником. Эжен любовался не только свежестью ее кожи, но и свежестью мысли. Общение с ней становилось физической необходимостью. Это было больше желания победить или физически обладать, это было нечто, чему он не знал названия. Наверное, он смог бы удовлетвориться и положением друга. Как говорила Виолетта, ничего нет выше братской любви и доверия.

Однажды, в минуты особенно откровенного разговора, глядя на него, она сказала, что предпочла бы его в качестве жениха больше, чем любого другого. На вопрос «почему?» ответила как всегда прямодушно:

– Потому что вы пережили свои грехи, они вас больше не страшат, они скучны вам. Мы могли бы жить достойно, как подобает разумным людям, как брат и сестра, как друзья, нет ничего выше таких отношений.

О, с каким вниманием и изумлением выслушал эти слова виконт. Все это мог предложить он, умудренный опытом, с остывшими чувствами мужчина. Если бы эта идея пришла ему в голову раньше, и он бы первым ее высказал – не было лучшего выхода из положения. Но предложение поступило от молоденькой девушки, не знающей ни жизни, ни света. Более того, провинциалки, приехавшей из жуткого захолустья, где не только не читали Руссо и Вольтера, но едва ли знали эти имена. Он был готов смириться и с этим. Ему самому хотелось спокойной жизни, тихих вечеров с интересным собеседником. Девушка была благородна, в этом не было никакого сомнения. Было совершенно очевидно, что это не ханжеское, показное целомудрие – это шло от ее природы и ума.

Дело шло к естественной развязке: сватовству и выгодной женитьбе. Наверное, все тем бы и закончилось, если б в один из вечеров виконт не разоткровенничался с Жан-Полем. Он змеей вполз в его сердце, добравшись до самых глубин. Долгое общение с Виолеттой разоружило Эжена. Искренность, невозможность предать, сподличать были так естественны, к ним очень быстро привыкаешь… Виконт забыл, в каком гнилом болоте все они живут. Чувства чистые, благородные вызывали насмешку и раздражение.

На следующий день все его друзья знали о происшедшем. Пошли смешки, что блестящего Эжена де Колиньи окрутила провинциальная девчонка. Что это – как не старость?! Даже его бывшие любовницы считали своим долгом высказать мнение на этот счет.

– Неужто не понимаешь, что перед тобой заправская провинциальная кокетка? Либо у нее был опытный учитель, либо она обладает иезуитской хитростью.

– Ее «благородная прямота» – просто неумение вести куртуазный разговор, полный намеков, остроумных замечаний. А отсутствие злословия – всего лишь неумение наблюдать и отсутствие острого ума и языка. Посмотри, рядом с тобой она дышит так же ровно, как со всяким другим, со своим дядюшкой или сестрами.

– Где же твоя хваленая слава непобедимого ловеласа, способного совратить даже монашенку? Ты забыл все свои приемы. Да, здесь нужен только штурм, не надо давать ей говорить, не надо, чтобы она заглядывала тебе в душу. Что там может увидеть и понять девчонка?..

– Легко оставаться чистюлей, когда рядом не было ни одного блестящего кавалера. Другое дело ты! Дерзай!

Эжен решил во что бы то ни стало претворить свои планы в действие. В театре, на представлении оперы, Виолетте неожиданно стало плохо. Он успокоил ее родню и вызывался проводить домой, заверив, что ничего страшного, к их приезду все будет в порядке. Не успели они войти в дом, не успела она сказать и несколько слов, как оказалась в его объятиях. Он вложил в поцелуй всю страсть, все раздражение последних дней. Он был так страстен, что мог бы оживить и скульптуру. Виолетта не сопротивлялась, а он был так упоен своей победой, что не сразу удивился, не встретив почти никакого сопротивления. Лишь в самом начале она пыталась выставить перед собой руки и упереться ему в грудь. Но это слабое сопротивление было моментально сломано. Он был уже почти у цели, когда увидел перед собой ее спокойное лицо. Было очевидно, что она ни на йоту не потеряла рассудка.