Я плеснула вина в каландин бокал и подошла к несчастной жертве. Та билась и брыкалась, хлеща мать по лицу черно-белой гривой. Каланда не отворачивалась. По щекам ее текли слезы. Я ухватила несчастную за волосы и воткнула ей в зубы бокал.

— Пей. Пей, Вита, глотай. Это лекарство.

Она забулькала, но проглотила. Я выцедила в бокал остатки и повторила процедуру. Каланда притиснула дочкину перекошенную мордашку к своему плечу. Корвита, наконец, разрыдалась.

Каланда тоже плакала. Я смотрела на них и чувствовала только легкую жалость. Вредный противный ребенок расшиб себе лоб. Поплачет — перестанет.

Мораг потопталась на месте и уселась на свой стул, скрестив на груди руки и мрачно глядя исподлобья.

Каланда собралась быстрее. Отцепила дочь, усадила ее, села рядом, обняв за плечи.

— Я хотела убить эту тварь, — сквозь слезы выговорила Корвита. — Я следила за ней, я посылала убийц. Эта стерва выжила… она заговоренная, она… она не человек, ее невозможно убить. Мне не нужно было чужое. Я хотела взять свое. Она все у меня отняла, и даже мать отняла, и отца отняла, и Амалеру отняла, а теперь… теперь кончено. У меня ничего нет. Ни-че-го.

Я покачала головой, но несчастная не видела. Видела Каланда, прижимавшаяся щекой к дочкиным волосам. В каландиных оленьих глазах была такая застарелая, терпеливая боль, что даже меня царапнуло.

— Это не конец, Вита, — сказала я тихонько. — Не конец, а ступень, перешагни и дальше иди. У меня тоже нет гения, и никогда не было. Однако я волшебница, Вита. Тебе придется учиться заново, но ты сможешь стать магом. Магию нельзя отнять.

— Ложь, — выдохнула она. — Ложь!

Но хоть услышала, и то хорошо.

— Клянусь тебе, так оно и есть. Магию нельзя отнять, как нельзя отнять божий дар. Ты только сама можешь его в землю зарыть. Никто другой у тебя его не отнимет.

— Пойдем-ка, малыш. — Каланда поднялась, увлекая за собой дочь. — Там мне комнату приготовили, я тебя в свою постель уложу. Пойдем.

У двери она оглянулась и сказала одними губами: «Я вернусь».

Мы остались ждать. В доме было тихо, только за ставнями, прикрывшими выбитую раму, шумел дождь, да трещал фитилек в светильнике. Мы с Мораг сидели за столом друг напротив друга и молчали. Интересно, Корвита действительно подсыпала что-то мне в бокал, или принцессе показалось? Какая теперь разница… случилось так, как случилось. Не повод вешаться.

Ночь шла своим чередом, шумел дождь, люди в городе спали. А того, кто еще вчера распевал песни, смеялся, топтал землю босыми ногами, со мною не было.

Не повод вешаться.

Каланда явилась нескоро. Тихо вошла, пересекла комнату и положила на стол морагов меч и кинжал. А потом села на свое место.

— Спасибо… мама. — Слово «мама» принцесса выговорила с трудом. — Это правда, что ты… думала обо мне?

— Вита права. — Женщина медленно улыбнулась, словно ей трудно было растягивать губы. — Ты, Мореле, бесценное мое дитя, то, что мне осталось от человека… от единственного, кого я любила.

Волшебное дитя шести с половиной футов ростом, в изорванной одежде, с содраными кулаками, с обрезанными волосами, со шрамом на морде и взглядом василиска. Самое прекрасное дитя на свете.

Каланда подперла голову ладонью и заговорила тихонько, не сводя глаз со своего сокровища.

— Твой отец, Мореле, не мог смириться с тем, что я называю гением, а он — демоном. Мы расстались, но я была счастлива, когда поняла, что ношу его ребенка. Нам с Райнарой пришлось приложить немало усилий, чтобы Леогерт и весь двор приняли тебя, ведь ты не дареной крови, милая моя. Хорошо, что такое иногда случается, и у Высоких Лордов рождаются обыкновенные дети, особенно если мать — обычная смертная. Но ты, Мореле, не обычная смертная, это даже во младенчестве было видно. Зато ты — девочка, а родить нераскрашенную девочку не так обидно, как нераскрашенного мальчика. Но по срокам очень уж подходили те три дня моего отсутствия. Такой узел… Сперва мы хотели спрятать тебя под личиной, как потом я прятала Корвиту. Таэ нас раскусил, Таэ Змеиный Князь, сам неинициированный колдун, и, наверное, потому не терпящий никакой ворожбы у себя под носом. Таэ с Леогертом удалось поссорить, и Таэ умчался в Багряный Бор, хлопнув дверью. Он единственный из всех меня ненавидел и считал ведьмой… совершенно справедливо. А Лео… Лео простил мне обман, он прощал мне все что угодно, даже колдовство. Особенно, когда я пообещала родить ему сына правильной масти. — Каланда вздохнула. — Но мальчишки у меня не получаются.

Каланда помолчала, накручивая на палец блестящую прядь. Одежду она не сменила, только гребни вынула из волос, тяжелые кудри рассыпались по плечам и груди, словно черный виноград, вывалившийся из корзины.

— Мне долго не удавалось забеременеть. Не удавалось — и все тут, будто все силы на Мореле ушли. Может, так оно и было… Потом удалось. Леогерт подарками меня завалил, сына ждал.

— Поэтому ты сделала куклу-мальчика? — спросила я.

— И поэтому, и потому что надеялась, что рожу мальчишку. Мучалась мыслью — оставлять его с отцом, забирать с собой? Я оставляла Лео дочь, и просто представить не могла, как оставлю второго ребенка. Мальчик должен был стать королем, и Лео был достоин сына, хотя уже имел одного. Но Виген — бастард, а Леогерту необходим наследник. Когда родилась девчонка, у меня камень с души упал. Я могла забрать ее с собой и оставить Лео кукол. Что ты так глядишь, Мореле? Странно слышать подобную чушь? Да, родная моя, это все из-за чертова гения, без которого я не могу жить. Или думаю, что не могу.

Мораг тяжело шевельнулась.

— Не мне судить, — буркнула она, — стоили мы или не стоили гения твоего. Ты выбирала, ты выбрала.

— А ты бы что выбрала, дочь моя? Жить без рук, но с родными и любимыми, или с руками — но вдалеке от них?

Принцесса пожала плечами и сокрушенно мотнула головой. Она не знала. Я тоже не знала.

— Ты могла бы отослать меня куда-нибудь. Тебе незачем было самой убегать.

— Делать из тебя бездомную сироту? Приживалу в чужой семье?

— А Корвита — не приживала в чужой семье? — удивилась я.

— У Корвиты есть… — Каланда осеклась и сжала ладонями виски. — Девочки. Милые мои. Хватит меня терзать. Что сделано, того не воротишь, и Вита сто раз права, заявив, что у нее украли мать.