— Верно, итить… Слышь, спустись тогда вниз, да позови кого-нить из прислуги. Ща сами дознание проведем.

— А чего с паромщиком-то делаем?

— А чего с ним делать?

— А сбежит ежели?

— Да он-то нам на что? Впрочем, опять верно. Еще какую нечисть с собой приведет или предупредит… Давай так, ежели он внизу, я его наверх приглашу, а ты чебурахни его по маковке чем-нить тяжелым.

— А не откачаем потом?

— А ну и хрен с ним.

— Чой-то ты закомандовался, Кост. А вот девка не та окажется, а паромщика мы ухайдокаем ненароком, как выпутываться собираешься?

— Ухайдокаешь его, держи карман. Он тебя скорее ухайдокает. Эт же девица хрупкая, барышня, хоть и ведьмища, у ей головка маленькая, слабенькая, а он — мужик неотесанный. Ему кочергу на темечке правь — только почешется. Давай, урод, без разговоров. Иди вниз, посмотри что там, веди сюды прислугу. С паромщиком опосля разберемся. Он же еще не знает, что ведьмищу споймали. Сюда его черт так и так занесет.

Ох, проклятье! Сама попалась, еще и хорошего человека к подлому этому делу примазала. Вот тебе и божья справедливость, Хелд!

Тот, кого называли Уродом, утопал. Над закутанной моей головой завозились, складки сползли с лица.

Я зажмурилась от света, отвернулась.

— Угу, — задумчиво пробормотал Кост. — Все как по писанному — рыжеватенькая, бледненькая, глазки… ну-ка, какие у тебя глазки?

Жестко зацепил волосы, заставил смотреть вверх. Лицо его плавало выше пятна света, я никак не могла разглядеть. Светильник Кост держал в опущенной руке.

— Хрен разберет, какие у тебя глазки… Чего ревешь, дура? У псоглавцев на дыбе наревешься. Сейчас-то чего реветь? А? А-а! Колдовать не могешь! — Кост расплылся в улыбке, пламечко светильника заиграло на желтых крепких зубах. — Вот как оно, дорогуша, не могешь ты колдовать, мы уж постарались. Не докличишься теперь до нечистого своего. Не дозовешься. Обидно, правда?

Зараза! Почему это не могу колдовать? А вот я сейчас как…

Дернулась, замычала. Во рту совершенно пересохло от тряпок. Снова скрипнула дверь, потянуло сквозняком.

— Во, — сказал вошедший. — Поди-ка к столу, девочка. Взгляни, знаешь ли ты эту женщину?

Простучали легкие шажки, надо мной склонилось знакомое конопатое личико.

— Ой! Госпожа хорошая…

Девочка запечатала рот ладошкой, стрельнула глазами вправо, влево… С обеих сторон над ней склонились мужские громоздкие тени.

— Признала?

— Это та, что золото колдовское разбрасывала? Которое золото потом в листву сухую обратилось? Отвечай, не юли.

— Ой, господа… Ой, господа! И впрямь похожа, да только не уверена я. Можа и не она это вовсе, а другая какая, у нас постояльцев много, всех не упомнишь…

— Хозяйка сказывала, ты прислуживала ей. Когда она с мальчишкой-воренком тут останавливалась. Отвечай, вертихвостка или мы тебя с собой заберем, у братьев ты быстро разговоришься, у братьев все такие разговорчивые делаются…

Девочка заморгала. Втянула голову в плечи так, что соломенные косицы растопырились смешными рожками.

— Ой, она это, она, господа хорошие. Право, она самая, припомнила я.

— Ну так, — выпрямился Кост. — Я ж и не сомневался. Чего стоишь, егоза, иди. Постояльцы тебя ждут. Беги, беги, не отсвечивай. Что, Урод, — он повернулся к напарнику, — паромщика видел?

Девочка мазнула меня жалобным взглядом и сгинула.

— Не, в зале его нет. Видать, ушел куда.

— Куда паромщик ушел? — спросил меня Кост.

Я злобно смотрела на него и молчала. Еще бы не молчать — с тряпкой-то во рту.

— А ты кивни или головой помотай, — дружелюбно предложил Кост. — Так ты что, паромщику дело какое поручила?

Я помотала головой.

— А передала ему что? Не золото ли?

"Нет".

— Выдерни у ей кляп, — предложил Урод, молодой мосластый парень, вопреки прозвищу, довольно симпатичный. — Много вы так наговорите…

— Ага, держи карман. Чтоб она заклинание какое сказала или заголосила как резаная? Эй! А чего это ты, Урод, стоишь тут? Чего выстаиваешь? Ну-ка, ноги в руки — и за псоглавцами. Давай, давай, шевелись!

— Дьявол! Почему все время я должен бегать? Ну почему все время — я?

— Не поминай нечистого, щенок. Твое дело — бегать, мое дело — думать. Я сказал: ноги в руки!

Загрохотали шаги, хлопнула дверь. Урод исчез.

— Ну что, голубушка, — улыбнулся Кост. — Сейчас с тобой как следует поговорят. А мне за тебя — тройное жалование. Чего ерзаешь? Лежать неудобно?

— Мммм!

Руки ныли страшно. Я пыталась перевалиться на бок.

— Эй, ты чего, сверзится надумала? Не выйдет. Вот я тебя ща посажу, да к стеночке прислоню, вот так, чтоб не ерзала… Вот так… Я тебе попинаюсь! Сиди спокойно, стерва!

Тычок под ребра. Больно! Я поперхнулась и зашлась кашлем. Кашлять с кляпом во рту, это скажу вам… Самое досадное, что кляп не вылетел и Кост его не вытащил, хоть я давилась и захлебывалась изо всех сил.

Пока я корчилась на столе, он отошел к двери и выглянул в коридор. Потом захлопнул дверь и накинул щеколду.

— Придет твой дружок — встречу его. — Кост вытащил длинный широкий кинжал, больше смахивающий на меч чем на кинжал, и огладил набалдашник.

В мое время простолюдинам запрещалось носить оружие длиннее кинжала или охотничьего ножа. Но жизнь меняется. Я как-то вдруг поняла стариков, которые ворчат, что во времена их молодости все было лучше и разумнее устроено, и люди были приветливее и солнце светило ярче. Вот пропасть! Экое у этого поганца рубилово! А у Хелда, сдается мне, оружия вообще нет…

Светильник стоял на краю стола. Спихнуть его на пол, что ли? Там солома резанная, она вспыхнет, глядишь, пожар начнется… Лучше пожар, чем сидеть и ждать у моря погоды.

Я поспешно отвернулась от огня. Еще догадается, псовый прихвостень, что я задумала…

Кост подволок табурет и сел, привалясь спиной к стене рядом с дверью. Вытянул длинные ноги, положил поперек колен свой меч. Ухмыльнулся мне через комнату. Он явно не собирался спускать с меня глаз.

Ну и пусть пялится. Я рассматривала свою тень на стене над застеленной постелью, перекошенную, огромную из-за того, что светильник стоял очень близко. Надо выждать момент… Предположим, светильник упадет, масло разольется, вспыхнет пламя. И что тогда будет? Кост вскочит, начнет затаптывать огонь. Попытаюсь скатиться на пол. Зачем? Пережечь веревки? Обгорю к черту, конечно, но хоть какой-то шанс. А то Кост рубанет меня своим мечом… все лучше, чем оказаться на дыбе. Господи Боже мой, ничего не помню, а вот дыбу помню! Лучше пару футов железа в грудь, чем в подвалы к дознатчикам! И, может, хоть Хелд сюда не сунется, в пожар-то…