— А ну, цыть! — рявкнул Амаргин. — Подеритесь еще у меня!

Оба чудовища замерли, искоса поглядывая друг на друга; в груди у черного тихонько ворочалось рычание.

— Его зовут Асерли, Обманщик, — сказал Амаргин, — Он был моей тенью на грозовой ночной туче, когда я его впервые увидел. Один из вереницы таких же кошмарных тварей. Это было глубокой осенью, в начале ноября.

— А… — только и смогла выдавить я.

— Ты верно догадалась. Да, он один из Дикой Охоты. — Амаргин вздохнул, предаваясь воспоминаниям, а потом добавил с гордостью: — Ты только взгляни, до чего паскудная рожа! Просто жуть берет.

Жуть и в самом деле брала. Ската была все-таки посимпатичнее. Она была страшненькая, но потешная. А от Асерли веяло ледяным ветром безумия, черной неистовой высотой, налетающей грозой, близкой гибелью…

Ничего себе двойник! Уж лучше моя Ската…

— Ну ладно, — махнул рукой Амаргин. — Полюбовались друг дружкой и хватит. А теперь по домам.

Словно послушный его приказу водяной занавес пришел в движение. Обе фигуры расплылись и размазались по сумеречному серебру, и только какое-то маленькое пятнышко подрагивало на краю зрения и мешало отвести глаза.

С некоторым усилием я подняла руки и потерла лицо. И только сейчас поняла, что роговица у меня высохла, а под веками саднит немилосердно.

Проморгалась. Пятнышко из поля зрения никуда не исчезло.

Перед самым моим носом плясал на тонкой нити оранжево-черный бересклетовый глазок под гофрированной розовой юбочкой.

На берегу под ивами, где я не так давно прикапывала свое барахло, меня ждал сю р приз в лице Кукушонка. Вернее, сюрприз спал в тенечке, з а вернувшись в чужой плащ.

Я растолкала его, теплого и сонного.

— Эй, а где твой подопечный?

— Какой еще подопечный? А! Этот… Сбег.

Кукушонок встряхнулся, сел и с силой потер ладонями лоб и щеки. Роскошный фи н гал его расплывался желтым ореолом, зато кровавые сопли из-под носа он смыл.

— Сбежал? Что ж ты не доглядел?

— А! — Кукушонок махнул рукой. — Он, кажись, того… Сбрендил. Или прикидывался… только уж больно натурально прикидывался.

Я закусила губу. Похоже на правду. Не то, что прикидывался, а то, что он на самом деле потерял разум. Чего-то подобного я ожидала.

— Спал до полудня, потом вдруг захныкал, жалобно так. Я к нему подхожу, а он… ну, это… уделался весь. Я ему говорю, почему, мол, меня не позвал? А он мне — тятя, тятя… Ну, я его развязал, он давай на карачках по л зать и это… песок жрать, прости Господи. Я тогда решил, на дорогу его выведу, чтоб к людям поближе, до города я ж не могу его довесть. П о вел… за ручку. А тут из кустов вдруг собаки выскакивают — и в лай. Этот вырвался — и б е жать. Собаки — за ним. А я не стал хозяев их дожидаться — и в другую сторону. Вот…

Кукушонок развел руками.

— Стрелок твой точно рехнулся, — сказала я. — Если это тебя утешит. Он же простой и с полнитель, а тот, кто покушения устраивает, таким образом следы заметает.

— Хочешь сказать, кто-то чужими руками хочет рыбку словить?

— Определенно. Я была свидетелем предыдущего покушения — там исполнитель отдал черту душу прямо в руках у стражи. А то, что он смер т ник, Нарваро Найгерт сразу сказал.

— Нарваро Найгерт? Это что, прямо в замке все случилось?

— Нет, в Нагоре.

— А ты-то почем знаешь?

Я развела руками:

— Да как тебе сказать… Затесалась случайно. На самом деле, я там св и рельку искала.

— В Нагоре?!

— Ну да. Потом расскажу. Свирельки там не было, там был убийца, его поймали, а он помер. Найгерт сразу сказал, что этот человек был смертн и ком. Мы с Ю… тогда подумали, может, у него капсула с ядом во рту была. А теперь я думаю, что все равно, даже если бы он убил принцессу и ушел, то все равно бы помер. Я думаю…

— Ну давай, давай, не тормози!

— Мне кажется, тут что-то такое… похоже, убийц закляли. Они изн а чально смертники. Чем бы ни окончилось покушение.

— Во как! — Ратер покачал головой и задумался. — Закляли, говоришь… говоришь, з а кляли… — Он, хмурясь, поглядел на реку, на небо, на меня. — К о гда это все было, в смысле это покушение в Нагоре?

— Э… да дня два назад. Как раз в ночь праздника. Ты уже в тюрьме с и дел.

— Вот это да! Подряд, считай, одно за другим. Кто-то спешит. Поч е му?

Вопрос повис в воздухе. Кукушонок прав — кто-то спешит.

Пауза.

— Знаешь, что мне в голову пришло? — Ратер сгреб горсть песку и тонкой струйкой пр о пустил его сквозь пальцы. — Эти парни не по своей воле убивать пошли. Если этот кто-то спешит, он хватает первых попавшихся. Я смекаю, они вообще не бандиты, не преступники. Они это… жертвы. — К у кушонок скривился и плюнул под ноги. — Экая сволочь, этот… злодей главный! Мало ему принцессу угробить, он еще походя простых людей… как разменную м о нету. Доберусь до него! Надо разузнать, кому принцесса п о мешала.

— Ю… То есть, лекарь из замка говорит, что у Мораг полно врагов. Не любят ее в гор о де. Это ведь правда?

— Ну… правда. Но одно дело — не любить, другое дело — убить пытат ь ся! Это какая-то шишка большая зуб наточила… Кто-то с колдунами связанный. Кто может человека з а клясть? Ты можешь?

— Я? — Мне даже не по себе сделалось. — Да ты что? Нет, конечно!

— Значит, это какой-то колдун.

— А в городе есть колдуны?

— Почем я знаю… Раньше, говорят, были. А ноне то ли разбежались, то ли попрят а лись. У нас же эти, собаки страшные… ну, Псы Сторож е вые. Бдят, чтоб нечисть всякая не разводилась. По деревням надо пошарить, вот что. Может, там бабки какие что знают…

— Бабки…

Я вспомнила старую Левкою. В Лещинке поговаривали, что бабка моя ведьма, но к а кая же она ведьма? Уж я-то точно знала — не ведьма она, знахарка, старуха-бормотунья, тра в ки понимала, болячки заговаривала, сглаз снимала, скотину находила. Родам помогала. Це р ковь посещала! Какая же она ведьма? Что она знала о волшбе? Да ничего, почитай… В ка ж дой деревне были бабки вроде Левкои. Слухи о них всякие ходили, но что-то не в е рится, что хоть одна была настолько сведуща в магии.