Брызги, попавшие на ее лицо, показались горячими; Лина машинально утерлась и отрешенно поглядела на свою руку, испачканную в крови. Чужой крови. Тело Мадса было уже на земле.

- Нет!!! - отчаянно завизжала Зара. - Нет! Мадс! Максим!!! Нет!!!

Слава перехватил ее и силой отвернул ее лицо.

- Не смотри, - коротко и строго приказал он. - Уже все.

Кровь толчками вытекала из перерубленной шеи. Свейн медленно выпрямился и стряхнул с меча алые капли. Ойна подошла к нему, ее ноги, казалось, застревали во мху.

- Жертва! - громко воскликнул человек-змей.

- Жертва! - повторила старая Наяна. Лицо ее словно разгладилось, она молодела на глазах. И через несколько мгновений перед ними стояла молодая черноволосая женщина ослепительной красоты. - Благословен триединый мир. Благословенны Вышние! Будет течь вода Безвременья, будут расти корни.

И Лина без страха подошла к ней. Наяна взглянула приветливо и тут же строго сдвинула брови.

- Прими это!

В руке ее оказался загнутый посох, корявый, как древесная кора. И этот посох Наяна протянула, как протягивают воину оружие. Но когда Лина коснулась посоха, тот оказался теплым и странно живым.

***

- Я прошу отпустить из Безвременья всех, кому не должно быть здесь, - говорит Лина. - И вернуть обличье тем, кто его утратил.

- Тебе и власть теперь, - отвечает старуха. Лицо ее непроницаемо. Лина кивает. Славе кажется, что она стала выше ростом, что лицо ее излучает мягкое сияние. Власть, сила, древняя, как сама земля, исходит сейчас от Лины.

И повинуясь этой власти, перед ними появляется та рыжая тварь, в которую обратилась Жанна. Слава видит, как тварь падает на землю и ее начинают бить конвульсии. Рыжая шкура чулком слазит с ее лап, с тела с головы, обнажается красное кровоточащее мясо… Слава, не выдержав, зажмуривается. А когда открывает глаза, никаких кровавых ошметков не обнаруживается, а перед ними стоит Жанна - прежняя Жанна, живая и здоровая. Только вылупленные в безумном удивлении глаза выдают то, что преображение не прошло для нее незамеченным. Но более всего, кажется, изумляет ее человеко-змей.

- Жанка, Жанка, живая! - Зара бросается к подруге, облапив ее, заливаясь слезами. А Лина подходит к боязливо сжавшейся на земле саламандре - и с саламандрой происходит то же самое: вывернутая кожа, белое отвратительное мясо… И все это на глазах меняет цвет, превращаясь в толстого парня с каштановыми кудряшками и заметной проплешиной между ними. Харлампий Устюмов так же оказывается вполне жив и относительно здоров - он ощупывает себя с безумным лицом, еще не веря счастливому возвращению человеческого облика.

***

Когда-то, в незапамятные времена…

…трое выбрались из сплетения каменных змеиных колец. Двое держались за руки, не в силах и на миг потерять друг друга. Третий нес две баклаги.

Недолгим был полет их в долину, где под курганом лежал в крови Арслан, князь ясов - вела Ойну вина, вел Свейна долг, а Черного змея, что нес их на своей спине, вела любовь.

- Вода мертвая раны исцелит, а живая жизнь вернет, - молвил Змей, когда опустились они подле кургана.

- Целительное дело требует женских рук, - с улыбкой ответил Свейн и взглянул на Ойну. Но та засмеялась и отвечала, что такое должен делать либо близкий друг, либо тот, кто любит глубоко.

И уж течет тяжкими камнями вода из мертвого ручья, вспыхивают раны на груди Арслана, стягивается на глазах кожа, будто и не входило в грудь холодное острие меча. Бесследно исчезла рана, нетронуто тело витязя, и кажется оно сейчас прекрасною статуей. Тогда принял Змей облик человечий, набрал в горсть воды из второй баклаги, из источника живого, склонился к лежащему и обмыл ладонью его лицо.

Вернулся румянец, глаза открылись и Арслан встал ото сна, будто и не умирал вовсе.

- Я не прошу простить меня, князь ясов, - молвила Ойна после того, как они рассказали Арслану обо всем, что приключилось, пока он едва не заснул навеки. - Я не из тех, кто просит прощения.

- Я знаю, - отвечал Арслан. - Мне нет нужды прощать тебя. Хотел бы я только иметь такого друга, как тот, кого ты избрала. Хотя и должно его скорее пожалеть - не позавидуешь тому, кто берет в жены ведьму.

Засмеялся Свейн в ответ.

- Зато я знаю все, на что она способна. Знать такое о своей жене не так плохо.

- Возьми себе его коня, зятьюшка будущий, - прерывает Свейна Змей. - Ему конь теперь без надобности.

- Как так - без надобности? - вскакивает на ноги Арслан. Но Змей молча обнимает его, охватывает плечи рукой, а чешуйчатый хвост вокруг пояса обвивается.

- Без надобности, - и кончик змеиного хвоста по ноге Арслана проходится, будто дразнит. - В каменный замок мой мы без коня скорее доберемся.

- Прощай, братец, - смеется Ойна и гладит нежно протянувшийся к ней змеиный хвост.

- Прощай, сестрица.

========== Эпилог ==========

Наши дни

На вокзальном полу, как и при их прибытии, сидел большой черно-белый котяра; щурил янтарные глаза. Но на сей раз Жанна не почувствовала желания погладить его - ей показалось, что кот как-то уж слишком внимательно следит за ней и за остальными туристами. Но вот объявили посадку, и всякие коты начисто вылетели из головы Жанны.

А кот продолжал сидеть, потом неспеша встал и прошелся - направо, а потом налево. Интересные эти двуногие! И не видят, что у них за спиной.

Слава погиб на Памире - лавина. Бывшие с ним в том походе потом говорили, что Слава и еще двое поставили палатку там, где предписывалось всеми правилами безопасности. А они сами остановились на ночлег шагах в десяти, в гораздо менее безопасном месте. Их упрекали в “авосьности”, но что-то, говорили выжившие альпинисты, властно диктовало им не полагаться на правила безопасности. А ночью прошла лавина, и прошла там и так, где ее практически невозможно было ожидать. Десять шагов… их оказалось достаточно.

В маленькой чистенькой кухоньке Жанны взорвался газ. Несчастный случай, неисправность оборудования, сказали потом. Но Владычица знает, что сперва вентили были открыты, и Жанна, которую угораздило незадолго до этого поссориться с очередной лучшей подругой, решила доказать что-то и подруге, и себе. После долгого сидения на табурете с чашкой кофе в руках идея что-то доказать показалась глупой, Жанна закрыла вентили и потянулась к сигаретам и зажигалке… Хоронили ее в закрытом гробу.

Зара погибла под колесами несущейся под сто двадцать “тойоты”. В роковой день она шла домой вдоль широкого четырехрядного проспекта, новенького, со свежеуложенным, еще идеально ровным асфальтом, а потом вдруг перелезла через отбойник и кинулась на другую сторону. Следователь гадал, что могло заставить девушку броситься прямо под колеса, и остановился на версии самоубийства. Мотивов, правда, так и не нашли. Только Владычица знала, что противоположной стороне проспекта Заре бросился в глаза высокий парень с застывшим, будто маска, лицом и такими знакомыми, странно знакомыми и притягательными холодными глазами…

Харлампий погиб во дворе своего дома - “проникающие ножевые ранения грудной клетки”, так было записано в заключении паталогоанатома. Убийц не нашли. А брат и жених молоденькой помощницы эйч-ара (она однажды имела несчастье задержаться в офисе и остаться там наедине с замдиректора господином Устюмовым, а потом выбежала из офисного здания заплаканная, кутаясь в плащ, чтобы не видны были разорванная на груди блузка и рваные колготки), конечно, ничего не скажут даже своей сестре и невесте.

Безвременье

Идет Владычица, кончается лес, редеет, мхи-лишайники все мягче да гуще. А серые камни ноздреватые, будто великаньи кегли, торчат там и сям.

Они вернулись, забыв все. И никто не удивился, увидев в просветах между ветвями кончик вышки ЛЭП - Славин ориентир. До лабаза они добрались в два счета и дальнейший поход прошел без приключений - побывали в Сурьеве, попарились в бане, с вениками, визгами, плесканьем воды на каменку и сладкими жалобами на то, что нет снега, а есть только пруд, в который предполагалось нырять для здоровья и закаливания. Никто ничего не вспомнил. Кроме нее, которая память не теряла. Она должна была проводить их, должна была завершить свои дела - те, за которые отвечала. Завершить, чтобы уйти.