На выпускной я не ходил. Что мне там делать? Пацаны напьются. Девчонки будут строить из себя недотрог, а потом дадут всем, кто только попросит. Слушать, как Антонина произносит речи, и смотреть на её оскал, который почему-то принято называть улыбкой. Меня от них воротило, от всех, погрязших в том же дерьме, что и я. Мне никогда не было так тошно от мысли, что придётся как-то жить дальше. Кому мы нужны? Мёртвые мальчики с глазами стариков. Я забрался на крышу и просидел там всю ночь. А внизу свет фонарей и манящий асфальт. Но я не хотел умирать со взглядом труса. Я карабкался, выковыривая себя из этой засохшей и покрывшей весь мир грязи, оставляя в ней свою плоть, всё, что было. Я желал уйти, но остаться в живых. И когда я был уже на грани отчаяния, мне протянули руку, и я ухватился за неё. Меня выдернули, вырвали из той жизни, с мясом и болью. Я чувствовал себя сияющим и мягко пульсирующим существом. Тела не было, оно осталось там, внизу.

— Кто ты? — спросил я у своего спасителя.

— Я — это ты. Я — Альтиа. Помнишь меня?

— Да.

— Тогда давай сливаться.

— Давай.

Мы слились, и мир изменился.

*

Я думаю, что тётя специально сказала, что квартиру у нас отберут, чтобы отправить меня в интернат. Квартиру, конечно, не отобрали. Мои ключи по-прежнему хранились у соседки. Всё это время я думал, что у меня нет дома, а он был. Грустно как-то.

Я вернулся. В квартире бардак, а лучше сказать свинарник. Как я потом выяснил, отец приходил сюда пить. Когда у него начинался запой, сожительница выгоняла его из своего дома, и он приходил сюда. Всюду валялись пустые бутылки. Я пересилил отвращение, помыл их и сдал. На вырученные деньги купил и вставил новый замок. За неделю всё вычистил и навёл порядок, выкинув по ходу все отцовские вещи. Боже, какое я получил при этом наслаждение, словно выметал его из своей жизни. Я также выяснил, что он пропивал пенсию, которую мне платили за маму. Даже после смерти он продолжал жить за её счёт.

Учительница помогла вернуться в школу, и не просто в школу, а в тот же класс, в котором я учился. Как оказалось, многие ребята помнили меня и очень обрадовались моему возвращению. Особенно радовался мой друг Ромка, с которым я сидел за одной партой.

Я боюсь чёрно-белых снов, потому что после них мне страшно открыть глаза и увидеть, что мир снова стал серым. Попадая в сновидениях в эти места, я сразу понимаю, что придёт кто-то из них. Вот и сегодня. Тёмная громада здания интерната, кроны тополей и бесконечное серое небо, а в небе радуга, полосатая, как тельняшка. Таких радуг не бывает, но только не здесь. Я опускаю взгляд. Он сидит на лавочке под тополем. Лица не видно, но я узнаю его по фигуре. Я подхожу ближе, он начинает что-то говорить, но я не вникаю в смысл слов, а только стараюсь увидеть глаза, чтобы узнать, действительно ли его убили на войне. По глазам это понять легче всего, но у меня не получается, он всё время смотрит вниз, а затем говорит: «Напиши моё имя на небе, ты ведь можешь». Меня охватывает непонятная дрожь, Антон молчит.

Бывает, мне снится мама. Она лежит в больнице, лицо покрыто синяками. Она протягивает руку, и я беру её в свою. Только ради этого прикосновения я остаюсь. Я знаю, что она скажет дальше: «Не вини отца, я умерла не от его побоев. — А я смотрю на разбитую, опухшую губу, и ненависть туманит сознание. — У меня было слабое сердце, я не перенесла наркоза, просто уснула».

Я вынимаю ладонь из её пальцев и сразу оказываюсь за столом в своей комнате. Отец стоит за спиной. Я сижу, не шевелясь, а он говорит: «Я повесился после того, как ты не пустил меня даже на порог квартиры, а затем спустил по лестнице. Я осознал, насколько ты меня ненавидишь. Увидел в твоих глазах, но даже здесь твой взгляд преследует меня, не даёт покоя».

«Он ещё пытается винить меня в своей смерти!» — думаю я, но продолжаю молчать. Я никогда с ними не разговариваю, потому что через речь их можно привести за собой в жизнь, а я этого не хочу. Не хочу, чтобы они приходили ко мне такими. Зачем они приходят?

Вот ты и дождался, Антон. Я прощаю тебя. Простил. Всех вас. И себя — за то, что так долго жил с тобой. Я свободен, как вольный ветер. Мне так хочется в это верить.

Комментарий к 18. Саша

Смертельный номер - https://pp.userapi.com/c638518/v638518777/56d12/Rtdt4A5krAQ.jpg

Художка - https://pp.userapi.com/c638518/v638518777/56dff/xslQb54Dlp4.jpg

https://pp.userapi.com/c638518/v638518777/56de3/GQ_nTYPAct8.jpg

https://pp.userapi.com/c638518/v638518777/56df6/q1ZknVPuGVQ.jpg

========== 19. Кай ==========

Трёхэтажное здание музея с колоннами у входа и башенками на крыше производило впечатление не сравнимой ни с чем старины, было в нём что-то таинственно-мрачное. Перед зданием разбит небольшой парк со скамьями для отдыхающих. На одной из них в тени старого дуба сидели двое парней лет двадцати и взволнованно беседовали.

— Я точно знаю, что он там, — сказал Алексей, очкастый, круглолицый и кучерявый.

— Возможно, это подделка или обычный гранит, — с сомнением произнёс его щуплый товарищ по имени Вадим, задумчиво щипая себя за щетинистую щёку.

— Какой смысл кому-то его подделывать? Я уверен, что это он, нутром чую!

— Ну ладно, как знать, возможно, ты прав, — сказал Вадим.

— Как знать, как знать, — передразнил его друг. — Ты идёшь со мной или нет?

— Дай подумать. — Он вновь оттянул щёку, отпустил, прихватил опять.

— Некогда думать, музей скоро закроется, — поторопил его Лёша.

— Допустим, мы проникнем в музей, а что дальше?

— Найдём куб и освободим заточённую в нём душу.

— А если нас поймают?

— Скажем, что заблудились.

— Ерунда! Нам никто не поверит.

— Слушай, ты идёшь или нет?! — привстал Алексей.

— Ну хорошо, иду.

— Тогда вперёд!

Купив в кассе по билету, они прошли внутрь, разглядывая застывшие чучела животных и осколки старинной утвари.

— Ты хоть знаешь, где этот гранит? — спросил Вадим, заглядывая в оскаленную пасть серого волка.

— Конечно, знаю, внизу. Здесь четыре подземных этажа. Очень давно было только подземелье, и в нём базировалась тайная школа магии. В записях, что остались после её разгрома властями, говорится, что в камне заключена душа из иного мира. Магов так и не поймали. Рассказывали, что они исчезли прямо на глазах у преследователей. Потом эту землю купил заморский купец и построил верхнюю часть здания. Он же реставрировал два верхних подземных этажа, остальные остались засыпаны. Однажды ночью купец исчез. Брехали, что его черти утащили. Дом перешёл к государству, а теперь здесь музей. Куб нашли при раскопках на самом нижнем этаже. А под ним вход в целый лабиринт ранее неизвестных и неисследованных туннелей.

— Наверное, по этим туннелям и удрали твои маги, а не растворились в воздухе.

— Тихо! Пришли.

В небольшом полутёмном квадратном зале был только один экспонат — двухметровый гранитный куб.

— Вот это да! Какой он большой, — произнёс Вадим, разглядывая тёмную глыбу, перегнувшись через ограждение.

— Установили, что внутри он полый, слишком он лёгкий для своих размеров. Это ещё одна загадка.

— Что теперь?

— Сначала спрячемся, а когда музей закроют, займёмся делом.

Музей закрыли в семь часов вечера.