Я уставилась на плоскую чешуйчатую макушку сизого цвета. А что я получила на мосту?

— А что я получила на мосту?.. — повторила я вслух. — Погодите… но ведь… Жизнь?.. Вы имеете в виду, что кто-то должен отдать за меня свою жизнь?

— Логично же. Зуб за зуб, око за око, баш на баш, шило на мыло, чижа на ежа…

Внезапно я поймала себя на желании опрокинуть бокал с шампанским на голову знатока лингвистики, чтобы он замолчал.

— Магистр!.. — резко оборвала я синонимическое излияние.

— Дорогой магистр.

— Что? Ах, да, конечно… дорогой магистр, это абсолютно неприемлемое решение.

— Отчего ж? — удивился он. — Оно самое рациональное, следовательно, лучшее. Ну, хорошо, вот вам ещё один способ, старинный и очень надёжный: когда родится ваш первенец…

— Исключено. Первенца даже не упоминайте, — отрезала я. (Никакого первенца даже не предвиделось, но я уже была готова защищать его как тигрица.)

— Тогда отдайте Кредитору то, что появилось у вас дома, но о чём вы ещё не знаете. Тут надо соблюсти порядок — сначала обговариваете сделку, потом узнаёте, что должны отдать.

Я подумала, нахмурилась и воскликнула:

— О, нет! Ладно, если папа машину новую купил или мама холодильник поменяла. А если я вернусь домой и, скажем, обнаружу там счастливо нашедшуюся тётю из Саратова? Или братика или сестричку? У меня родители ещё молодые, всё может быть. Тем более, в сказках обычно новорожденный и есть то самое неизвестное. Согласна плести рубашки из крапивы в полночь на кладбище, или складывать слово «вечность» из льдин, готова ступать каждый день как по лезвию бритвы… или онеметь навсегда в конце концов… но искупление должно касаться только меня. Иначе оно бессмысленно.

— На вас не угодишь, Данимира Андреевна, — пробурчал змей. — Я предлагаю простые элегантные решения, а вы капризничаете.

— Потому что ваши решения… они какие-то… нечеловеческие…

— Давно уже не чувствую себя человеком.

Змеиная голова убралась с моих колен, длинное тело скользнуло и свилось в кольцо. Гигантский змей возвышался надо мной, он покачивался, то заслоняя, то открывая солнце.

Я приложила руку козырьком к бровям, защищая глаза.

— Неправда. Не наговаривайте на себя. Конечно, живёте вы давно, наверняка многое приелось, однако вы не ушли жить-поживать в какую-нибудь нору рядом с какими-нибудь жужелицами. С жужелицами вам не интересно, вас люди занимают. Магистр, миленький, ну вспомните ещё какой-нибудь способ снять мою вину!

— «Миленький магистр»… о, Митра…

Зловещее пресмыкающееся осыпалось сверкающей пылью и исчезло, Мерлин вернул себе облик импозантного пожилого джентльмена во фрачной паре. Он положил руки на пояс, наклонился пару раз влево, потом вправо, повращал головой, разминая шею, потом ворчливо сказал:

— Ну вот, теперь позвоночник в норме. Я, знаете ли, уже не юноша, змеиную форму принимаю не ради забавы. Впрочем, вам пока не понять. Кстати, о юношах… Кайлу вы признались?

Я надела туфли, застегнула ремешки, встала и протянула Мерлину его очки. Никому я не признавалась, да и вам тоже имени не называла, промелькнуло у меня в голове. Конечно, догадаться нетрудно, но вообще-то над некоторыми обстоятельствами нашей с Кайлеаном истории я порой размышляла в недоумении.

— А как это так получилось, что ваша помощница Мелисса оказалась в нужном месте в нужный момент?

— Кстати, — Мерлин, сощурясь, смотрел вдаль, будто подсчитывал овечек, пасшихся вдали, — крапива на кладбище у вас ещё будет. Запомните, её надо рвать голыми руками. Только тогда ваши усилия увенчаются успехом.

Он сбил меня с толку.

— Какая крапива? На каком кладбище?

— Всему своё время, Данимира Андреевна, всему своё время… Касаемо вашего положения… мог бы предложить ещё с десяток способов… но они вам тоже не понравятся. Ступайте-ка на Тучков мост и договаривайтесь сами. Никому бы не посоветовал, но что-то мне подсказывает, что у вас может получиться. Почешете Кредитора за ушком, назовёте «миленьким», — тут Мерлин отчётливо хихикнул: — Воображаю эту картину… глядишь — и простится ваша вина…

— Вы что-то знаете, — осенило меня. — Мелисса оказалась в том дворе не просто так!

— Всё, что происходит, происходит не просто так, — подмигнул Мерлин. — А как же иначе? Это и есть главный закон жизни, о которой вы хотели поговорить.

Небо над лугами потемнело, пейзаж подёрнулся рябью, трава под ногами сменилась мрамором. Я вновь оказалась в бальном зале. Меня окружали незнакомые люди, Мерлин исчез.

Сейчас найду Кайлеана и спрошу наконец, не считает ли он странным счастливое возникновение Мелиссы у «кармана бога», подумала я, но не успела сделать ни шагу, как от колонны отделилась тёмная тень.

— Добрый вечер, Светлейшая, — вкрадчиво произнёс голос Химериана.

На нём был длинный чёрный камзол из парчи с искрой, на груди пенилось чёрное кружевное жабо, заколотое у горловины чёрным бриллиантом в оправе из платины. Он поднял руку, чтобы отвести от лица прядь волос — на длинных смуглых пальцах сверкнули перстни. Любой выглядел бы в этом чёрном сверкании опереточным персонажем, только не Химериан. Князем тьмы он выглядел, Люцифером, падшим ангелом.

Несчастные адептки, посочувствовала я. Их ректору следует ходить с бумажным пакетом на голове… хотя и это, скорей всего, не помогло бы, Химериан излучал притягательность от макушки до пяток. Это чувствовала даже я, влюблённая в его брата. Уж не была ли мать Химериана суккубом?

Оглянувшись по сторонам, я нигде не увидела Кайлеана и вообще ни одного знакомого лица. Причём никто даже не посмотрел в мою сторону, скорей всего, Химериан наложил на нас отвод глаз. Я предполагала, для чего это было сделано: братец Хим собирался заложить братца Кайла, и не желал, чтобы ему мешали.

Иуда он, а не Люцифер.

Я улыбнулась и произнесла беззаботно:

— Добрый вечер, Ваше Высочество. Погода стоит хорошая, да?

— Н-нда… неплохая… — с некоторой заминкой ответил Химериан. Наверное воображал, что я тут же ринусь допрашивать его насчёт «Светлейшей».

— А у нас на праздники тоже облака разгоняют. С самолёта, при помощи химии.

Он глядел на меня с любопытством, я продолжала светски улыбаться:

— Химия — это такая магия, в которой как нигде используются фундаментальные принципы мироздания. Чрезвычайно распространёна в моём родном измерении.

— Я знаю, что такое химия.

— А самолёт — это такая железная птица, которая…

— Я летал на самолёте… Светлейшая.

— Да? И как вам? — проявила я живой интерес. — Иногда страшновато бывает, не правда ли?

Он не ответил.

Ладно. Всё равно сеанса с разоблачениями не избежать. Пусть Химериан меня подготовит.

— Я так понимаю, самолёты — не ваша страсть. Желаете просветить меня насчёт титула «Светлейшая»? Ну что ж, излагайте, я вся внимание. Только не долго, мы с Кайлеаном… с Его Высочеством принцем Кайлеаном хотели потанцевать.

— Я лучше покажу. — Он протянул мне руку.

И тут я дала слабину. Конечно, надо было без колебаний принять приглашение, показав, что сам чёрт мне не брат. Но я помедлила, показав, что не так уж уверена в себе.

Химериан проявил наблюдательность и, усмехаясь, сказал:

— Смелее, леди Данимира… верну вас в целости и сохранности. — И прибавил с той же усмешкой. — Даже если вам не захочется возвращаться.

Он перенёс меня в Карагиллейновскую библиотеку, в хранилище, где мне ещё не доводилось бывать. От щелчка Химериана зажёгся свет, он отразился в стеклянных полках, на которых покоились сотни видеокристаллов.

— Здесь хранятся официальные хроники за последние годы. Визиты, приёмы, тому подобное. Хочу показать кое-что… трёхлетней давности.

Сердце моё заныло. Я догадывалась, что предстоит увидеть.

…Кристалл ожил, скромное библиотечное помещение преобразилось в богато украшенный зал. Одну его сторону занимала широкая беломраморная лестница, похожая на ту, по которой мы пришли на бал, тронный подиум как обычно разместился у противоположной стены. Я сразу увидела возле трона Кайлеана и двинулась в ту сторону как зачарованная.