Наконец, мы вышли в коридор попросторнее. Факелы на стенах загорелись ярко, Кайлеан поравнялся со мной и сказал: «Пришли».

Не доходя до массивных двойных дверей, за которыми находился отдел призрачной литературы, мастер Аттиус остановился. Он отодвинул от стены табурет-подставку и развернул на его верхней ступени платок с огнивом. Кивком мастер показал Харлину, что тот может приступать к работе, сам же отошёл подальше. Кайлеан взял меня под локоток и тоже отвёл в сторону. Вскоре я поняла, зачем нужно было свободное пространство.

Старший егермейстер издал короткий шипяще-свистящий звук и спустил подопечных с поводка. Дракощейки уставились на огниво, но сразу подходить не стали. Они, грациозно переступая стройными лапами, кружили поодаль от табурета, только втягивали воздух нервными ноздрями.

— Почему они не подходят? — шёпотом спросила я у Кайлеана.

Так же шёпотом он ответил:

— Для них запах на расстоянии меняется, сейчас дальний изучают.

Через несколько минут дракощейки приблизились к огниву. Они долго стояли над ним с полузакрытыми глазами, потом начали легонько прикасаться носами друг к другу, кончики зубчатых хвостов слабо подёргивались.

Я прошептала:

— А сейчас что делают?

— Обмениваются впечатлениями о запахе, синхронизируются.

Напоминает катнет, подумала я. Может, у них есть драконет?

После ритуала синхронизации дракощейки одновременно подняли головы и уставились на запертые двери. Ариэль Аттиус двинулся было в ту сторону, но из клыкастых пастей вырвалось дружное шипение.

Мастер Аттиус замер и, сделав пару скользящих шагов назад, вернулся на прежнее место.

Дракощейки неспешно обошли его и приблизились к дверям. По центру деревянных полотен были вбиты медные гвозди, их позеленевшие от патины шляпки образовывали сложный узор, расположенный по кругу. Что-то подобное я уже видела в Башне Кайлеана. Дракощейки приступили к тщательному изучению дверей. Иногда они даже вставали на задние лапы.

— Гвозди заговорённые, — тихо пояснил Кайлеан, не дожидаясь вопроса. — Заговоры разные, но в основном на удержание призраков в пределах отдела. В фолиантах этой публики полно, такая специфика, но даже если кто-то вырвется, дальше отдела не уйдёт — заклинания никого не выпустят.

— А почему дракощейки так заинтересовались?

— Должно быть, Мортен что-то делал с дверьми. Скоро узнаем.

— Он кого-то выпускал! — возбуждённо проговорила я. — Какое-то привидение!

— Или впускал, — заметил Кайлеан.

— Впускал? Вы думаете, он был не один?

— Тсс… — Кайлеан приложил палец к губам, потому что одна из дракощеек посмотрела на Харлина и издала короткий отрывистый звук, похожий на свист пополам с шипением. Это, видимо, означало, что изучение дверей закончено, потому что егермейстер сразу же подошёл к подопечным. Из сумки, висевшей на боку, он достал кусочки какого-то лакомства и скормил его дракощейкам. Потом они поговорили — на том же свистяще-шипящем драконьем языке, после чего Харлин повернулся и разрешил подойти всем остальным.

Не прикасаясь ни к чему, он указал с десяток мест в заговорённом узоре.

— Ваш объект что-то делал вот с этими гвоздями.

Ариэль Аттиус, прищурясь, осмотрел указанные места.

— Да, похоже… Но без дракощеек вмешательства не увидеть никаким образом. Я вижу, что Мортен был осторожен, поверхностный магический слой тщательно восстановлен. Никому и в голову не приходило копнуть глубже. С виду всё было нормально, и защита ведь работала!

— Пока я никого не обвиняю, — сказал в ответ на это Кайлеан, но его «пока» прозвучало многообещающе. Он долго рассматривал узор и наконец вынес вердикт: — Мортен менял местами гвозди, создавая новый узор. Гвозди, отмеченные дракощейками, вынимались и вставлялись неоднократно — разумеется, при помощи магии… Не могу определить тип существа, для которого это всё проделывалось… слишком много вариантов. Но никто из библиотечных призраков не мог войти или выйти… кроме того, для кого старался Мортен. Весь смысл манипуляций с заговорёнными гвоздями сводился к тому, чтобы определённая магическая сущность могла свободно уходить и приходить… Или наоборот — входить и уходить. Мастер Аттиус, свяжитесь со следствием, пусть спросят у леди Мибл, замечала ли она когда-нибудь, чтобы Мортена сопровождал какой-либо призрак. А нам больше нет резона топтаться у порога. — Он толчком обеих рук распахнул двери и отступил в сторону, пропуская дракощеек с Харлином вперёд, под своды Призрачного отдела.

После блуждания по тесным коридорам зал, где хранились книги, посвящённые призрачным сущностям, показался мне очень просторным. Его вид вызвал очередной прилив уважения к Карагиллейновской библиотеке — отдел был организован со всем тщанием. Левую стену занимал ряд высоких витражных окон; свет, прошедший сквозь цветное стёкло, создавал пёстрый узор на отлично натёртом дубовом паркете. Витражи в средневековой манере изображали преимущественно сцены жестокости и насилия. Стилизованные человечки неуклюже, но трудолюбиво пронзали друг друга копьями и мечами, лили с крепостных стен расплавленную смолу на головы себе подобных, сжигали кого-то на костре и так далее. Что поделаешь, большинству обитателей отдела чужие страдания нравились. Наверное, в этой извращённой склонности присутствовала определённая доля зависти к тем, кто обладал плотью и кровью, и таковое свойство устроителями было добросовестно учтено.

Напротив, как и положено, обнаружился камин — широкий, с массивной верхней полкой, заставленной всяческим инвентарём: там стояли магические шары разнообразных размеров, кристаллы, свечи, раковины, шкатулки, пирамиды и тому подобное. В высоких оловянных кружках хранились пучки засушенных трав, но в одну из посудин кто-то воткнул пожелтевшие кости, торчавшие из кружки наподобие обычных карандашей.

Возле камина стояло кресло, обтянутое вытёртой кожей, но добротное с виду, сбоку была прислонена толстая кочерга. Я подумала, что наверняка зола в камине свежая, поскольку призраки любят, когда камином пользуются, а потом вдруг представила, как ещё вчера мастер Лиланд сидел в этом кресле и, склонив буйную бетховеновскую голову, ворошил уголья кочергой… Он любил свой отдел и заботился о нём, это чувствовалось, а теперь часы его жизни сочтены. Зачем он поддался речам Мортена, и почему абстрактный миф оказался ему дороже, чем весь прекрасный мир, которым он обладал неоспоримо?

От минорных размышлений меня отвлекли дракощейки. Они изящными серыми тенями скользили вдоль книжных стеллажей, порой чуть слышно потявкивая, и сами слегка напоминали привидения. Несколько раз ищейки собирались в одном месте и начинали касаться друг друга носами. Выглядело трогательно, но я уже знала, что это не выражение приязни, а часть их работы, обмен впечатлениями.

Всё чаще дракощейки поднимали головы и начинали принюхиваться к верхним ярусам.

— А как же они исследуют то, что наверху? Крыльев у них вроде бы нет, а тут высота какая… Они умеют лазать по лестнице? — Я с сомнением посмотрела на узкие перекладины библиотечной лестницы.

— Есть у них крылья, — ответил Кайлеан, и будто в подтверждение его слов одно из удивительных созданий чудно сгорбилось, затем воспроизвело ряд странных телодвижений, в результате которых над спиной с хлопком развернулись тонкие перепончатые крылья. Дракощейка встряхнулась, взмахнула крыльями, оттолкнулась от пола и зависла в метре от пола.

Я округлила глаза:

— Как это у них получается? А где крылья раньше были?

— Ген оборотничества, он обеспечивает трансформацию… — Кайлеан добавил с оттенком гордости: — Селекция длиною в сто лет. Наш драконятник известен во всех королевствах.

Стройное серое тело поднималось вверх, лапы дракощейки плавно помавали в воздухе, в общем зрелище напоминало сцену из какого-то мультфильма, где душа собаки отправляется в рай, причём взмахи крыльев были слишком редкими, чтобы поднять такой вес. Крылья крыльями, но тут явно присутствовала дополнительная магия.