Вернувшись из… А откуда собственно? Сорвался-то он в тот вечер во Франкфурт, указанный в контактных данных агентства, а вернулся хорошо, если не из Италии. Хмыкнув, он со смутным беспокойством подумал, что вся эта сюрреалистичная ситуация его уже абсолютно не смущает и воспринимается как должное. И неизвестно, хорошо это или плохо. Что ж, теперь он сделал все, что было в его силах, и даже больше. Теперь очередь за Антоном.

И за Томом.

Долгое отсутствие и нервотрепка дали о себе знать. Он почувствовал, что на его аппетите вся эта фантасмагория никак не отразилась. Проголодавшись, он порылся в номере и с раздражением убедился, что ничего съестного нет. Не иначе опять Симон потрудился. Логичная идея спуститься в ресторан наткнулась на циферблат, однозначно указывающий на то, что он скорее всего уже закрыт. А если и нет, то нормально, не торопясь, поесть он уже все равно не успеет. Впрочем немного поколебавшись, он все же решил попытать удачи и почти бегом спустился вниз.

Ему повезло, зал был еще открыт, но уже почти полностью пуст. Это было не удивительно даже без учета позднего времени: многие сборные уже отправились в Рупольдинг на следующий этап. Он быстренько сделал заказ и расслабленно откинулся на спинку стула, как вдруг его сердце на секунду сбилось с темпа, а затем понеслось вскачь, словно торопясь на финиш за золотой медалью.

За столиком в углу, доселе скрытый от него большой пальмой в кадке, сидел еще один спортсмен и в упор смотрел прямо на него.

«Не может быть, — пронеслось в взбудораженном сознании. — Не бывает таких совпадений».

«А это и не совпадение, — ехидно возразил кто-то чужой. — Это Том».

Всеми силами желая казаться как можно более спокойным и не заботящимся ни о чем, кроме пустого желудка, Мартен холодно приветствовал Антона кивком и принялся за еду. Мысленно скривившись, он подумал, что есть горькая ирония в том, что еще несколько дней назад он прикладывал титанические усилия, чтобы просто встретиться, а теперь… А теперь он просто не знал, как на это реагировать, и поэтому счел за лучшее углубиться в еду, якобы не обращая внимания ни на что вокруг. Антон по прежнему смотрел на него с непонятным выражением на лице. И в тот миг, когда Мартен уже собирался удалиться с независимым видом, Шипулин все-таки встал из-за стола, неторопливо приблизился и, не спрашивая, уселся на стул.

— Чем обязан? — наконец прервал Мартен повисшую паузу, неспешно отпивая из бокала и бросив на Антона скучающий взгляд.

 — А я думал, ты будешь мне рад, — язвительно хохотнул Антон, но ухо Мартена явственно уловило тщетно скрываемые за этой язвительностью нотки растерянности и волнения.

 — С чего бы это? — сухо спросил он, изо всех сил пытаясь выдержать эту маску отстраненно-холодной вежливости и не дать выхода злобному возбуждению, что поднималось лавиной откуда-то изнутри.

Что, неприятно, дорогой?! А ты думал, стоит тебе подойти, и я

разрыдаюсь от счастья? Думал, я теперь вечно буду перед тобой унижаться и тешить твое самолюбие? Нет, милый, теперь твоя очередь влезать в шкуру побитой собаки. Вот и посмотрим, насколько ты хорошо справишься с заданием дядюшки Тома.

Антон проигнорировал вопрос.

— Как тебе живется в роли проигравшего?

— Сдается мне, я и тебя на пьедестале не видел. И даже на подступах к нему. Или нет? Тогда извини, невнимательно смотрел, наверно, отвлекся на что-то очень интересное.

Он быстро расправился с остатками скудного ужина и встал из-за стола.

— Извини, вынужден откланяться, завтра рано вставать.

Не ожидая ответа, он ровным пружинящим шагом направился к двери, всей кожей чувствуя буравящий его взгляд и думая, как же жаль, что они не в казино и нельзя сделать ставку на то, что Антон его все-таки окрикнет. Такую сумму мог бы выиграть!

Впрочем, тот держался долго: окрик настиг Мартена уже на пороге. Он едва успел стереть с лица торжествующую улыбку и натянуть выражение легкой раздосадованности прежде, чем обернуться.

— Что-то еще? — максимально сухо осведомился он.

— Я… — замялся Антон, который, оказывается, успел подойти совсем близко. — Да, собственно, ничего.

Мартен запоздало понял, что вот подпускать его так близко все-таки не стоило. Если он по-прежнему намеревался выместить на Антоне всю свою обиду и отчаяние, терзавшие его столько времени, то следовало держаться от него как можно дальше. Он, в общем, даже не удивился, вмиг почувствовав, как задрожали натянутыми струнами нервы и как знакомый жар разлился по венам, стоило лишь ему оказаться на расстоянии вытянутой руки.

Как же странно было после всего видеть его таким: растерянным, сбитым с толку, явно не понимающим, что с ним происходит.

И таким до ужасающего доступным.

— Слушай, — внезапно оживился Антон, — а может, в Рупольдинге устроим еще раз такую совместную тренировку? Признаться, это было впечатляюще.

Ели, мелькающие по сторонам… Ветер, бьющий в лицо… Синяя фигура, мчащаяся впереди и упрямо не дающаяся в руки… «Предлагаю проигравшему выполнить любое желание победителя».

Мартен с мрачной тоской подумал, как же просто и беззаботно все начиналось, когда он еще ничего не знал. И как все хорошо могло бы быть и дальше, если бы тогда, вечность назад, он не поставил свою подпись в одном проклятом документе.

— Посмотрим, — в конце концов пожал он плечами, и не сказав больше ни слова, быстро вышел.

Впервые за много-много дней в эту ночь его не мучали никакие сны.

Глядя на протоколы Рупольдинга, Мартену очень хотелось изумленно почесать в затылке. Вот эти 19 и 28 места Антона Том назвал золотыми медальками?! Мартен очень сильно подозревал, что у того большие проблемы с чувством юмора. Или же он по старости лет просто попутал, и золотые медальки, вроде как обещанные Антону, сверкали на шее самого Мартена.

Да, он окончательно убедился, что теперь является зависимым от своих эмоций и настроения. Как только он понял, что эпопея «Поймай Антона» вот-вот будет успешно завершена, то его результаты сразу стали таковыми, каким им и полагалось быть. Две гонки — два золота. Великолепный результат, воскликнет посторонний. Обычный результат, возразит Мартен.

И все бы хорошо, и почивать бы ему на лаврах, упиваясь своей непобедимостью и ехидно ожидая, когда же Антон приползет на коленях, вымаливая милости, но, видимо, все же что-то поломалось в ранее безотказно работавшей системе. Мартен никогда бы не признался даже самому себе, но он чувствовал, что, кажется, окончательно спятил, потому что начал переживать за Антона.

Мысли о том, как он, наверняка, в полном одиночестве, вновь и вновь грызет себя за провалы, не давали в полной мере насладиться торжеством. Признаваться себе в том, что стал ничтожной тряпкой, не хотелось, а потому Мартен с готовностью ухватился за любезно предоставленную подсознанием подсказку, и таки набрал номер Антона, уверяя себя, что делает это исключительно из эгоистических побуждений.

Он был уверен, что Антон не ответит. Лично он бы, к примеру, в такой ситуации отключил телефон и вышвырнул в унитаз, чтобы никто не смел лезть со своими лицемерными утешениями. Но Антон ответил уже после второго гудка. И Мартен почувствовал, как вмиг ледяной коркой покрылось все в груди при звуках отчаяния, которыми был пропитан голос Антона.

— Как ты? — Мартен сам удивился, сколько волнения и неподдельного переживания прозвучало в его голосе.

— Лучше всех, — хриплым каркающим смехом рассмеялся Антон. — Разве не заметно?

— Не пойму, чего ты так убиваешься, в конце концов, — рассудительно заметил Мартен. — Ну подумаешь, завалил этап, с кем не бывает. Даже я в Оберхофе в этом плане звездил, если ты забыл.

 — Ты не понимаешь, — раздраженно перебил Антон. — Я же был главной звездой по юниорам! Мне же равных не было! На меня такие надежды возлагали, а я… Меня в эстафету Ванкувера поставили вопреки всему, Кольку Круглова из-за этого вышвырнули. Потому что были уверены, что я смогу. А я просто сдох на трассе, понимаешь, я просто не смог нихрена! Из-за меня золото упустили, и слава Богу и Женьке Устюгову, что бронзу кое-как взяли. Знаешь, сколько раз меня из каждого утюга этой бронзой попрекнули, типа всех подвел и не имею на нее никакого морального права?! Я до сих пор ее как убрал, так и не доставал ни разу. Потому что, и правда, не заслужил ее ни черта. И вот с тех пор я так хочу всем доказать, что это уже в прошлом, что я уже не тот сопляк и могу выигрывать! А нихрена не получается. Порой думаешь, что уже вот-вот, совсем рядом, только руку протяни, только один шаг сделай…! А опять 28 место…