– Другие места – другие вещи21, – философски заметил кто-то неподалеку.
В открытой двери переулка стоял дородный японец в измазанном рыбой фартуке. В каждой его руке было по огромному пакету с рыбными отходами. Коты тут же прекратили свои распри и обступили его с людоедским блеском в глазах, явно отведя ему роль жертвы спонтанного кошачьего насилия.
– Я даже объяснять ничего не буду, – сразу предупредил я японца. – Но мне очень нужно позвонить – просто до жжения в одном месте.
Японец важно кивнул мне и так же важно показал за угол переулка.
– Бесполезный – как фонарь днем22, – добавил он.
– Я, что ли? – не понял я.
– Таксофона, – снисходительно пояснил японец.
– О. Ладно. Ну, я пошел. Спасибо.
– Завтра подует завтрашний ветер23, – назидательно произнес японец на прощание.
– Спасибо, но я к вони сегодняшнего еще не привык, – мрачно пробурчал я.
За моей спиной послышались истошные кошачьи вопли и характерные для ударов карате рычащие выдохи.
Я вышел на пустеющую улицу, на которой скучающие проститутки на русском языке спорили о роли миелина24 в нейронах, и нашел кабинку с таксофоном. Как и предупреждал японец, таксофон действительно был бесполезным – старым и отключенным. На лицевой стороне таксофона было нацарапано: «Вархириус25 – жив!»
– Ну и как мне позвонить с того, что незвонибельно?.. – приуныл я, разглядывая допотопное устройство связи.
Я вздохнул, нашел камешек, зачеркнул с его помощью «Вархириус» и нацарапал повыше «Цой».
– Вандализм в отношении муниципального имущества? Хих! Не слишком ли мелко для разыскиваемого рецидивиста, чуть не угнавшего самолет в Тверь? – хихикнул кто-то.
Возле меня стоял невысокий худой мужичок в дешевом плаще, под которым были такие же дешевые черный костюм с галстуком и пыльные ботинки. У него были просвечивавшие оттопыренные уши, высокий бугристый лоб с залысиной, тонкие губы, карие глаза, сальные волосы с чубом и заметное родимое пятно возле них. Бледное лицо мужичка при этом словно говорило: «Не подходи! У меня истерия, прогрессирующая шизофрения и нерешенный пример с логарифмической производной, которым я не побоюсь воспользоваться!»
– «Цой» – это какой-то русский глагол? – любознательно поинтересовался мужичок, копошась в обвисших карманах плаща.
– Цой – это заклинатель умов, сердец и времени, – серьезно ответил я, с подозрением следя за действиями мужичка. – А вот ты не много ли знаешь для того, кто не знает Цоя?
– Лесли, – галантно представился мужичок, накручивая указательным пальцем свой сальный чуб. – Лесли Прискок. Полагаю, по этому музейному экспонату ты хотел связаться с Козеттой Бастьен? Хих-хи! – И он протянул смартфон, на котором уже набирался какой-то номер. – Ржаной Алекс! У тебя минута на то, чтобы убедить журналистку-язву протянуть тебе фотоаппарат помощи – как она протянула его в самолете с трутнем, спародировавшим ее внешность!
– Да ты… – Я не выдержал и схватил Лесли за грудки. – Ты еще что за поганка?! Откуда ты знаешь меня и Козетту?! Откуда знаешь про самолет?! Что ты знаешь о трутнях?!
Лесли воровато вынул из нагрудного кармана помаду-электрошокер и легонько ткнул меня ею в бок. Разряд был несильным, но ощутимым. Я оторопело отпустил Лесли и потер ужаленное разрядом место.
– У поганки и трюк поганский – девчачий! – процедил я, собираясь наложить Лесли «макияж» его же «помадкой»
– Пятьдесят секунд, Ржаной Алекс! – радостно напомнил Лесли и для вида покрасовался электрошокером побольше.
– Алло? Кто это, м-м? – вдруг раздался голос Козетты из телефона. – Багет вам всем в зад! Хватит уже названивать и молчать! Извращенцы! Я всего один раз снялась для того журнала!
– Кози?! – не поверил я и вырвал смартфон из рук Лесли. – Кози! Кози, это я – Алекс! Ты… ты в опасности! А еще мне срочно нужны твои снимки! Ты слышишь, Кози?!
– О-ля-ля! Алекс! Мой робкий зверь из России! – обрадовалась Козетта. – Во что мы вляпались? Где ты? Тебя уже отпустили, м-м?
– Меня не отпустили! Меня обвинили в государственной измене! Я – сбежал! Я…
– Сорок секунд! – проинформировал Лесли, после чего достал какой-то пикающий приборчик и беззаботно начал водить им по мне. – А теперь – замри, пока правительственные жучки не вгрызлись в твои русские корни!
– Кози! Послушай! – быстро сказал я. – Я сейчас где-то на улице, меня обвиняют бог знает в чём! Мы можем встретиться? Мне нужны копии снимков, что ты сделала в самолете, чтобы доказать мою невиновность и разоблачить всё это!
– Что я за них получу, м-м? – вредно поинтересовалась Козетта. – Хочу, чтобы придурок, что час назад меня уволил, был раздавлен! Хочу такую огласку для этой истории, чтобы я сама газетой стала!
– Да тебя даже в туалет с собой брать будут! – убежденно заверил я ее.
– Удача! Хих! – восхитился Лесли, проводя приборчиком по моим джинсам. – Встреча – на пересечении Моррис-авеню и сто пятьдесят третьей. Есть там одно местечко с говорящим названием.
– А тебя я вообще не знаю! – зло бросил я Лесли. – Так с чего мне тебе верить, а?!
– Потому что ты – Ржаной Алекс, русский, который находится под прицелом у правительства США с самых Филиппин! – многозначительно хихикнул Лесли, убирая приборчик в карман. – Потому что я под этим прицелом – с момента появления своих первых прыщей! Хих-хи! Потому что я хочу покончить с этими тварями: теми, кого ты называешь трутнями, и теми, кто их покрывает из Белого дома!
Я покосился на Лесли и сказал Козетте:
– Встреча – на пересечении Моррис-авеню и сто пятьдесят третьей. Там должно быть какое-то место с «говорящим названием». А еще со мной кто-то непонятный – он знает про трутней. Я ему не доверяю, так что будь наготове, Кози.
– Через двадцать минут, уроженец снегов и коррупции! – с готовностью сообщила Козетта. – И еще кое-что, Алекс…
– Что?
– Мне так нравится, когда ты называешь меня Кози. Просто – м-м-м!
– Поверь, Козетта, ты самая настоящая «кози», – честно признался я.
– Что ты имеешь в виду?!
– Время! – вдруг объявил Лесли, суетливо забрал смартфон, раздавил его ногой и ударил его остатки электрошокером. – Сначала – общий сбор, затем – сбор твоей информации, Ржаной Алекс, затем – сбор у меня, затем – сбор «Хлопушки», а после – мы все войдем в мировую историю! Хи-хи!
Я в нерешительности замер.
– Твой дядя ведь не спроста отправился с тобой на Филиппины, верно? – проницательно напомнил Лесли. – Как думаешь, у его спонтанного озарения был исток?
– Возможно… – неохотно ответил я, не желая говорить про дневники Бена.
– Был-был! Следовательно, его поиски нужно начать у вас дома, – авторитетно подытожил Лесли. – Я бы мог сделать это и сам, но изгои государства нынче на вес золота: вы так быстро заканчиваетесь… Хих! – Он посмотрел на часы и тоном знатока произнес: – Через полминуты сюда прибудут обученные мясники правительства. А еще через полчаса они уже будут у твоей входной двери – с сетями и маленькой жаровенкой.
– Божья роса мне в глаза!.. – Я рассеянно взъерошил волосы. – Значит, я должен довериться чудику с улицы, который шарахнул меня током через помаду? Так, что ли?
– О! О-о! О-о-о! – Лесли снова с видимым удовольствием накрутил чуб на палец. – Не желаешь ли прокатиться? Жертвам государственных заговоров сегодня бесплатно! Хих! – И он достал автомобильные ключи с брелоком.
В ответ на его показушное помахивание ключами в темноте подворотни мигнуло фарами классическое нью-йоркское такси.
– А я уж подумал, у тебя будет какой-нибудь каблучок26, набитый косметикой и поганками, – сыронизировал я, залезая следом за Лесли в машину, после чего с удовольствием потерся мокрой спиной об сиденье.
