— Т-ты чего творишь? .. — ошарашено прошептал Шикамару, краснея. – Ино!

— Позволь мне, — она посмотрела на него из-под ресниц, — доставить тебе удовольствие!

Он оттолкнул ее и быстро бросился прочь из дома, ловя голос взволнованной мамы из кухни и бас отца, что-то у нее спрашивающего. Но он перестал слышать все звуки, он потонул в гуле крови, что шумно бежала по венам, отдаваясь сильным стуком сердца. Тудух. Тудух! Еще быстрее, бежать прочь, чтобы разобраться со всем этим потом! И он не заметил, как шум деревни, пыль дорог и запахи еды сменились шелестом листьев, высокой сочной травой и густой тишиной. И только когда из кустов с треском взлетели куропатки, он остановился и облокотился на дерево, пытаясь перевести дыхание и успокоить сердце. Юноша огляделся и понял, что ноги сами принесли его к той еле заметной тропе, что ведет к ковру зеленой травы, что стелется до самого края синего диска студеной воды, куда тихо опускает свои белые ветви бледная сакура, иногда роняющая цветы в озеро, развевая спокойное зеркало. Что ж, раз он пришел сюда, значит стоит уже дойти до конца, посидеть и подумать. Он тихо пробирался через лес, стараясь не спугнуть еще какую зверюгу и в принципе не нарушать этого летнего спокойствия. Но как-то внезапно он учуял чужую чакру, и быстро взметнулся на ближайшую ветку дерева, аккуратно пробираясь к краю поляны и выглядывая из своего убежища на открывающийся внизу прекрасный вид. Он напряженно вглядывался в другие деревья, в зеленую траву, но никого подозрительного не замечал. Может, кто-то уже давно ушел? Или кто-то тренировался, и просто в пространстве остались сгустки выброшенной чакры? Шикамару уже хотел покинуть свое место, как заметил человека, что вышел из воды и натянул на себя штаны и рубашку. Юноша присмотрелся и понял, что знает этого человека. Асума. С ним сейчас не особо хотелось говорить, тот слишком хорошо чувствовал настроение Шикамару, и поэтому расспросов было явно не избежать, поэтому он медленно начал спускаться, чтобы уйти. Ветки под руками тихо-тихо затрещали.

- Эй! — донесся неподалеку глухой низкий голос. Шикамару прикрыл глаза, быстро пошарил в мозгах возможные варианты быстрого побега, без объяснений и прочей мутатени. – О! Шикамару, это ты!

- Угу, — юноша сморщил свой нос, вдохнув сигаретный дым. Он обернулся и оглядел своего учителя с ног до головы, словно бы оценивающим взглядом. Тот был мокрым с головы до пят, вся его одежда липла и должна была раздражать любого нормального человека, но мужчина стоял, уперев руки в бока и чуть улыбался уголками губ, совсем не чувствуя прохлады, ну, по крайней мере, так казалось Шикамару. — Ваши сигареты даже под водой не затухают, Асума-сенсей?

— Видел, как я плаваю? — рассмеялся мужчина. — Хочешь тоже тут искупаться?

— Вода из земли, ледяная, как-то не хочется, — тихо произнес юноша, направляясь вместе с Сарутоби к дереву. Он чувствовал, как в его голосе все больше и больше проскальзывает шипящих и напряженных ноток, словно бы он долго кричал и некоторые буквы в разговоре стали проваливаться.

— Откуда знаешь? — джонин прищурился, косо поглядывая на ученика и чуть улыбаясь, но улыбка с его мужественного лица как-то слишком заметно сошла. Асума оглядел лицо своего ученика и нахмурился: напряженная спина, складка между тонких бровей, чуть поджатые губы и слишком неестественные островатые движения. С юношей явно не все в порядке, но раз Шикамару хотел уйти, когда заметил его, вместо того, чтобы развлечь себя скучающего приятной беседой с сенсеем, то разговаривать он о случившемся точно не желает. Что ж, если ему надо будет поговорить, то он все расскажет сам, даже такому неэмоциональному и меланхоличному человеку нужен выход накопившимся эмоциям.

— Да так, не важно.

Они улеглись на мягкие корни дерева, окутанные сухим мхом, нагретым еще на дневном солнце. Ветер тихо качал толстые белые ветки, иногда срывая целые цветки и отправляя их плавать по озеру, подобно маленьким ладьям. Шикамару лежал и смотрел в небо, стараясь думать о чем угодно, но только не о сегодняшнем дне, но как назло руки Ино как будто вновь и вновь к нему прикасались, он, словно снова и снова чувствовал под своими лопатками стену. Ему не было страшно или противно, просто как-то неловко за Яманако, ведь та, спустя какое-то время, точно будет жалеть об этом. И в их команде будет разлад и недопонимание, когда одна собирается отдаться как непристойная девица в трактире, а другой не может донести до неугомонной девицы свой отказ. Он и вправду, совсем не понимает девушек! Ну должна же быть хоть какая-то скромность, нельзя же так открыто домогаться и предлагать себя! Шикамару так отчаянно пытался сохранить лицо и не показать Асуме своих переживаний и внутренних метаний, что молча отвернулся от него и сделал вид, что спит. Но мужчина был не так-то прост. Он все это время осторожно разглядывал юношу, делая вид, что просто курит, но на самом деле осторожно прикрывается и наблюдает сквозь дым. Они так пролежали до самого вечера, а после в непривычном молчании добрались до главных ворот, где Асума, чуть щурясь, громко поприветствовал Изумо и Котетсу, и потом, сухо попрощавшись, разошлись.

Шикамару еще некоторое время побродил по улицам, лениво посмотрел, как последние лучи скрываются за рваными очертаниями горизонта, и только после побрел домой. И так прошла неделя. Ино еще не раз буквально преследовала его и домогалась, пару раз Шикамару приходилось на нее кричать, чтобы до этой несносной глупой девицы хоть что-то да дошло. И вот, когда у него выдался выходной, он положил в сумку кунай, завернул в салфетку сушеные мясо и фрукты, и отправился в свое уже не тайное место. Тихо выбрался за пределы деревни, прошел знакомой тропой и уже около спуска ощутил табачный дым.

— Вот черт, — тихо ругнулся юноша. Он уже знал, что сенсей его засек и сбежать явно не получится, поэтому сделал лицо попроще и лениво двинулся к раскидистому дереву. В кронах дерева лежал его учитель, забросив руки за голову и покачивая ногой, во рту как обычно была медленно тлеющая сигарета.

— Привет, Шикамару, — бодро отозвался учитель и приподнялся. Юноша кивнул ему и упал рядом, сразу же окидывая взглядом пасмурное небо и бледные лепестки сакуры, что колыхались на теплом ветру. Впервые за долгое время его сердце билось спокойно и тревожные мысли не заполняли голову гения. Было просто хорошо! Асума коротко глянул на ученика, удовлетворенно хмыкнув, и улыбнулся, выдыхая дым через нос. Шикамару застыл, не слыша мыслей и наслаждаясь безмятежностью, но из такого состояния его вывели достаточно грубо и неожиданно. Асума завел свою левую руку за спину юноши и одним быстрым движением снял с его головы резинку, стягивающую темные волосы. Шикамару ощутил, как волосы рассыпаются, легко касаясь плеч и шеи, от чего становилось слишком щекотно.

— Зачем вы..?! — возмутился парень.

— Разве тебе не надоело постоянно стягивать волосы? Голове тоже надо отдыхать, — Шикамару только построил брови и отвернулся, на что Асума лишь рассмеялся. — Разве тебе неприятно, когда ветер треплет волосы?

— Я же не женщина, — в оправдание буркнул юноша, когда до конца убедился, что учитель не отдаст резинку, а запасной у него с собой не водилось. Они помолчали еще некоторое время, наслаждаясь спокойными звуками природы, но потом юноша вспомнил про свои запасы и полез в прихваченную сумку, шумно в ней роясь. — Держите!

— Спасибо, я, честно признаться, уже проголодался, — мужчина коротко усмехнулся, а потом кровожадно вцепился зубами в сушеное мясо, довольно щурясь. Шикамару немного поерзал на месте, готовясь к разговору, который давно уже не давал ему покоя.

— Асума-сенсей, — позвал джонин, придавая голосу те официальные нотки, которые проскальзывали в его голосе тогда, когда он готовился к длинному, почти философскому, разговору. Мужчина чуть нахмурил брови и приготовился слушать и отвечать. — Я хотел бы вам кое-что рассказать, но прошу о конфиденциальности…

— Чего так сложно-то, — ободряюще улыбнулся Сарутоби, — говори уж, что стряслось у тебя?