- Ох, родной… Шикаку, Шикамару пришел!
- Сын, подойди, — голос его отца был суров и тверд. По спине юноши прошелся холодок, и он заметно занервничал, но мама лишь состроила брови и как-то сдержано улыбнулась ему, чем завела юношу в какой-то неясный тупик. Он все еще не очень хорошо разбирался в эмоциях женщин. В зале сидел его отец, насупившийся, с грузным выражением на лице и с загипсованной ногой и двумя костылями рядом с креслом. Шикамару уставился на него, замерев на месте, а потом оглянулся на маму, которая пыталась сохранить самообладание и не улыбнуться. Кажется, отцовский ремень сегодня не понадобится.
- Пап, что случилось? — юноша оглядел отца, и осторожно присел на диван напротив, оглядывая какое-то слишком неестественно суровое лицо.
— Что-что… Ты почему не явился?! Я же тебе, кажется, сказал, что мы сегодня должны разобрать коробки с травами и прочими лекарственными препаратами нашего клана. Если их периодически не перебирать, то они начнут портиться от застоявшегося смешанного воздуха, и все пропадет зря, и в нужный момент не окажется ничего. Это безответственно, Шикамару! — голос отца, который вначале был каким-то неуверенным и больно уж обиженным, становился все тверже, грубее и громче. В конечном счете, темные брови Шикаку свелись к переносице, а его темные глаза пронзили провинившегося сына, что смотрел в пол и не рисковал поднять глаза на злого родителя. — Эх… Я понимаю, что тебе интереснее сейчас гулять и зажиматься с девчонками…
— Я не зажимаюсь! — неожиданно вскинулся юноша, чуть покраснев, но потом замолчал, увидев, что родители ему все равно не поверят и все эти объяснения не принесут успеха. Ведь родители рассматривают это как жалкие попытки оправдаться. Он почувствовал на плече теплую руку мамы, что как-то слишком хитро подмигнула ему.
— Да-да, как будто я не знаю, — махнул рукой Шикаку.
- Пап, — осторожно начал джонин, — когда ты успел ногу сломать?
Мужчина промолчал, лишь отвернувшись и нахохлившись, но за него ответила суетившаяся в фартуке женщина.
— Да как только спустился в подвал. Там оказалось пыльно, твой папа не заметил коробку с заячьими лапами, да так и полетел с лестницы. Я пришла на шум, смотрю, он там лежит, весь в лапах и оленьих рогах, — женщина тихо рассмеялась, стараясь не обидеть своим смехом любимого мужа.
— Короче, ничего не сделано, да? — выдохнул улыбающийся юноша. — Ха-а… Это мне придется все убирать…
— Но только не сегодня, ужин уже стынет! К нам как раз заходила Ино, она-то мне и помогла подлатать и достать из подвала твоего отца… Да и тем более она захотела помочь тебе разобрать вещи, — его мама что-то там еще говорила, пока накрывала на стол, но Шикамару уже не слышал ее, чувствуя, как гулко ухает сердце в груди. Только. Не. Это. Ему нужно было срочно позвать с собой Чоджи на помощь, и ведь придется извернуться так, чтобы он не задал лишних вопросов. Что ж, это может подождать до завтра, ведь сегодня уже поздно.
И они приступили к еде, долго беседуя. Шикамару с горячо любимой мамой иногда подтрунивали над Шикаку, отчего тот грозился расправиться с сыном-предателем ремнем, а с женой совсем другими способами… Так прошел их вечер, и Шикамару, приняв душ, упал на кровать, думая, что заснет быстро. Но волнение из-за слов мамы как-то резко накатили на него. Ино придет завтра. А что, если они останутся наедине? Если Чоджи будет тоже занят? Если его вызовут на миссию или еще что-нибудь. Они хоть и команда, но иногда выполняют распоряжения по отдельности, в виду своих особых умений. Шикамару крутился в своей кровати половину ночи, пытаясь изгнать из своей головы навязчивые беспокойные мысли, что начинали метаться и наводить беспорядок, выводя его из привычного равновесия. Неужели виноват переходный возраст, который затронул даже его?! Встретил он рассвет уже на ногах, и, поцеловав в щеку проснувшуюся маму, быстро вышел из дома, чувствуя, как она улыбается ему вслед. Шикамару несказанно повезло, и Чоджи с радостью согласился помочь… за тарелку мясного рагу миссис Нара, которое ему так сильно нравилось. Шикамару пообещал ему еще и вкусную оленью ножку в придачу, чему, конечно, друг несказанно обрадовался, даже не подумав удивиться и задаться вопросом: «С чего бы это?»
В общем и целом, команда № 10 оказалась в полном составе и принялась за работу, под пристальным взором наблюдающего за ними и командующего с лестницы Шикаку. Тот говорил, что нужно перебрать, что проветрить, а что лучше не открывать вовсе. Шло все хорошо, пока отца юноши не отвлекла эта женщина, что в порыве злости ломала столы, но не смогла перерубить какую-то косточку. Они остались втроем. Чоджи таскал тяжелые коробки на улицу, что конкретно не нравилось Шикамару, который на короткое время оставался с девушкой, чувствовал спиной какие-то непонятные обжигающие взгляды. Он ждал того, что должно было быть сказано и сделано, и что обязано было произойти либо сейчас, либо в другое время. Чоджи в очередной раз понес коробки, в этот раз взяв в два раза больше, потому что ужин уже приближался. С кухни очень вкусно пахло тушеным мясом и различными овощами, до слуха доносилось тихое шипение в сковородке и стук кухонного ножа о доску. Вскоре тяжелая работа для Чоджи была закончена, все уселись за стол, ведь негоже было работать на голодный желудок, а потом есть остывшую еду. И Шикамару, который был конкретно против того, чтобы они прекращали еще не законченную работу и садились уже за стол, но его мама ударила взрослого сына по голове только что вымытой деревянной ложкой и, улыбнувшись, сказала идти на кухню. Молодой джонин лишь повиновался, коротко выдохнув и ожидая явных проблем, запах которых уже начинал витать в воздухе. Чоджи летел самый первый в столовую, засыпая комплиментами миссис Нара и быстро прыгая за стол. Ино шла за Шикамару, что-то рассказывая ему, что он определенно не слушал, но из осторожности что-то отвечал и редко кивал головой.
- Мам, а где папа? Он не будет с нами есть? — заметил юноша, смотря в теплые глаза мамы, что ставила большую сковороду с едой в центр стола, который уже был заставлен разными салатами и нарезками. — Ну зачем ты так много наготовила? …
— Хороший работник ест за троих, — поучительно выставив вверх палец, женщина коротко глянула на кивающего Чоджи. — А отец ушел в госпиталь, на процедуры. Ешьте!
— Приятного аппетита, — воскликнул Чоджи и принялся за еду, щурясь от удовольствия. Шикамару только нервно улыбнулся и тоже, пожелав приятного аппетита, подвинул стул, внезапно ощутив как девушка, будто бы невзначай, погладила его руку, а потом скосила на него свои голубые глаза. Шикамару почувствовал, как бровь задергалась. Да что же это с ним такое? Его просто раздражало это все, все эти касания, взгляды, тихий шепот и лепет на какую-то дурацкую и совсем неинтересную тему. Свалить бы сейчас к озеру, там прохладно, тихо, совсем нет людей и работы! Они наелись и приступили к работе, вскоре вернулся отец Шикамару, и, дав несколько коротких наставлений, ушел отдыхать, потому что его явно вымотали эти ниндзя-медики, с которыми воинственный и попросту боящийся медицины мужчина боролся некоторое время. Чоджи вскоре тоже распрощался с ними, и вот тогда для юноши наступили ужасные минуты напряжения, но ему казалось, что девушка ведет себя совершенно непринужденно, как обычно. И он только-только расслабился, думая, что угроза миновала, и выждал он достаточно долго, но тут вдруг девушка прижала его к стене, заглядывая мутным взором в его широко распахнувшиеся глаза.
— И-Ино? — Шикамару старался быть удивленным и прикинуться глубоко шокированным и ничего непонимающим.
— Шикамару, — выдохнула блондинка, — я люблю тебя! Ничего поделать не могу с собой…
Девушка уперлась руками ему в грудь и приблизила лицо для поцелуя, но юноша успел увернуться, и Яманако ткнулась ему в шею. Шикамару коротко дернулся от прикосновения и осторожно выдохнул через нос. Девушка опять отстранилась и посмотрела на лицо ниндзя какими-то обиженными глазами, но потом, видно, как-то с трудом сложила два и два, но получила пять. Шикамару даже не подозревал, что может вытворить его влюбленная подруга! Она вдруг быстро опустилась перед ним на колени и начала резво расстегивать его штаны, слишком ловко орудуя руками. Юноша даже постарался отшатнуться, но было уже некуда.
