– Не приладились мы еще к здешней земле, да и климат суровый, – сокрушался Тереха, – Потому и урожаи у нас хуже албазинских.
В конце июня съездили в сопки, привезли мангира – дикого лука, на берегах Нерчи нарвали полевого чеснока; все засолили. По утрам
Васька проверял корчаги, сплетенные из ивовых прутьев, приносил рыбу. Рыбу жарили, вялили на зиму.
Нерчинский острог вновь поставил воевода Пашков. Поставил на северной стороне в устье Нерчи, где место было открытое со всех сторон, сопки голые. Неприятеля можно было увидеть за версту. За время существования капитальный ремонт в остроге не проводился. Стены во многих местах и основания башен подгнили и, когда наступило тепло, воевода приказал ремонтировать острог. Стены изнутри укрепляли бревнами.
Девятнадцатого июня Власов получил письмо от Логинова, что к Нерчинску через месяц прибудут послы богдыхана. Отправил донесение Головину. Но китайцы схитрили. Их посольство вышло на пять дней раньше установленного ими же срока, а Ивана Логинова задержали еще на две недели. Впереди посольства скакали специальные досмотрщики, выбирали дорогу, которую за ними ремонтировали и расчищали назначенные властями люди. К нерчинскому воеводе полетели донесения. Из Албазина – что приплыли вооруженные бусы Лантаня заявившего, что «Везем для послов в Нерчинск припасы». Из Аргунского острога – что подошел обоз из четырех тысяч верблюдов и пяти тысяч лошадей, на которых китайцы посадили воинов. Через неделю к Нерчинску подплыл флот Лантаня и расположился выше острога, как всегда, отрезая путь от русских поселений. Двадцатого июля в сопровождении десятитысячной армии прибыли послы Канси. Войска встали чуть ли не у стен острога. И Головин, который только вышел из Уды, и Власов потребовали от послов, чтобы они очистили подходы к Нерчинску и не травили посевы. Ультиматум китайцы выполнили. Войско отошло и расположилось на речке Макаровой, впадавшей с правой стороны в Шилку, а сто двадцать бус встали на якорях на Шилке, напротив устья Нерчи. Стали ждать Головина. Посол со своим отрядом прибыл на Читинское плотбище первого августа, а уже третьего отплыл на плотах. Впереди посла плыли московские стрельцы, а позади – сибирские служилые люди. Табуны коней были отправлены по суше. По просьбе Федора Алексеевича двадцать тунгусов пошли проводниками у казаков, которые гнали лошадей. Впереди плотов посол отправил на легких лодках разведчиков, которые и доложили ему обстановку возле Нерчинска. Чтобы неприятель не узнал численность русских войск, пришедших с Головиным, дозоры в десяти верстах нашли удобное место для причаливания плотов. Окольничий одобрил место и приказал выгружаться. Его отряд углубился по небольшой пади в северную сторону и из-за горы скрытно подошел к острогу, куда и был запущен девятого августа 1689 года. Для уточнения ритуала
съезда послов к Головину часто приезжали посыльные от китайцев. Посол принимал их в палатках за острожными стенами. У палаток было установлено пятнадцать пушек и караул в сто двадцать стрельцов, чтобы показать силу русских, хотя наши силы раз в пять были меньше цинской армии.
Двенадцатого и четырнадцатого августа послы съезжались на переговоры. В полуверсте от Нерчинска на открытом месте были установлены два шатра, один возле другого. В них и встречались послы. Русский шатер отличался от китайского богатым убранством. Он был весь застлан коврами, на столе стояли золотая чернильница и изящные часы, диковинка для того времени. Охрану установили по пятьсот человек с обеих сторон. Встречи послов обставлялись пышно. Послы китайцев князь Сонготу, дядя богдыхана Тунгочан и Лантань переплыли Шилку вместе с охраной, которая несла восемь разноцветных знамен с изображением драконов – по числу воинских корпусов. Затем послы сели на лошадей и двинулись к шатрам. В это же время наше посольство верхом выехало из острожных ворот: окольничий Головин, воевода и стольник Власов, енисейский дьяк Корницкий. Впереди шло триста московских стрельцов в полной боевой выкладке: сабли, копья, бердыши. Не было пищалей, но они тайно несли ручные ядра-гранаты. Следом за посольством ехали двести дворян, подьячих и служилых людей, среди которых находились Лосев и Вологжанин. По личному приказу нерчинского воеводы отобрали самых боевых. Все пышно разодетые. Головин в кафтане из золотой парчи и шитым золотом плаще, отделанном темными соболями. Власов – тоже в роскошной одежде, обшитой золотом и отделанной соболями. Китайцы – в ярких шелковых халатах, украшенных драконами. На голове у каждого широкополая соломенная шляпа с крупными жемчужинами, на шее – четки из красных и белых корольков. Послы поздоровались, сели на свои скамьи. За ними встала свита с переводчиками.
Послы Цинской империи начали с заявления, что граница должна проходить по реке Лене, которое сразу же было отвергнуто. Разгорелись споры, но они ни к чему не привели. На второй встрече китайские послы стали требовать установления границы по Нерчинску. Секретными инструкциями Головину предписывалось, в крайнем случае, разорить Албазин, но границу провести по верховьям Амура и Аргуни, о чем он и заявил. Послы так ни к чему и не пришли. Китайцы прекратили переговоры, сняли свой шатер и демонстративно стали готовиться к осаде Нерчинска, выставили везде посты, перестали пропускать в острог проезжих людей.
Русские стали готовиться к обороне. Головин приказал перегнать в острог весь скот. Возле ветхих городских стен поставили несколько рядов надолбов, начали копать рвы и земляные валы поперек долины Нерчи, на склонах ближайших высоток появились орудия. В Нерчинске стали ставить раскаты. Весь десяток Вологжанина все дни упорно работал на укреплениях. Китайцы перегнали часть бусов к своему лагерю, готовились перевозить воинов и прикрывать переправу пушечным огнем. Наступил критический момент. Восемнадцатого августа Головин приказал Власову возглавить оборону Нерчинска, а сам со стрельцами и конницей с развернутыми знаменами вышел из острога и приготовился к бою. В центре поставил стрельцов с копьями и пищалями. Пушки на высотках зарядили, пушкарей прикрывали пешие казаки. По флангам находилась кавалерия Многогрешного и конные тунгусы под командованием Павла Гантимурова. Каждый тунгусский конник в толстом панцире из бычьей кожи, обложенной железными пластинами, или в железных и ременных кольчугах. У каждого боевой лук в налучнике, у многих – сабли. Строй ощетинился пиками. Китайцы поняли: на испуг русских не возьмешь. Каждый второй цинский солдат участвовал в осаде Албазина и они хорошо знали отчаянную храбрость русских воинов. Лантань как боевой командир понимал, что при переправе армии через Шилку множество солдат потопят, а кто уцелеет и выберется на берег, может пасть в рукопашном бою. Он с одними бусами острог не возьмет. Выход был один: продолжить переговоры. Переговоры возобновились, но проходили через посыльных. Наконец послы выработали приемлемые для обеих сторон решения.
Двадцать седьмого августа состоялось официальная церемония подписания Нерчинского договора России с Китаем. Несколько дней в Нерчинске лили дожди, и шатры стояли всего в пятидесяти саженях от стен острога. Послы подписали договор, по которому определялась граница по Аргуни, а по Амуру оставалась неопределенной. Согласно договору Албазин должны были разрушить, а Аргунский острог перенести с правого берега на левый. Когда подписали договор, Головин пригласил китайских послов в свой шатер и хорошо угостил. Договор почти два века регулировал политику и торговлю двух стран на Дальнем Востоке.
После подписания договора китайские послы сразу отъехали. Власов и Головин принялись вновь укреплять Нерчинск. Вместо ветхого острога рубили город. Стены ставились из рубленых, горизонтально уложенных бревен, которые прерывались для лучшей устойчивости срубами, где впоследствии расположились хозяйственные постройки. В дело пошли плоты. На которых плыли от Читинского плотбища. Работали все. По приказу Головина нерчинцы возводили четвертую стену города. Вася прорубал паз в бревне, когда подъехали Власов и Головин. Вокруг копошились занятые делом люди. Воевода и окольничий слезли с коней, начали придирчиво осматривать стену, ища огрехи. Взгляд Власова остановился на Вологжанине. Он оживился.
