– Они его выбросили из фургона, будто мешок с мусором, – прорычал Энтони, устраивая дергающегося Блейза на единственном столе, изначально предназначавшимся для рассматривания карт.
Гарри подбежал к нему, вместе с остальным сдерживая конвульсии израненного тела. Криви, раскурочив несколько походных аптечек, вкатил тому пару доз обезболивающего и откуда-то выуженного успокоительного. Стоило Блейзу затихнуть и задаться тревожным сном, как остальные присутствующие солдаты облегченно вздохнули. Живой. Искалеченный, униженный, но живой. Это главное.
– Завтра к нам все равно наведается Глаз, – пожал плечами сонный Финниган. Ужас и отчаяние придет позже, а пока у них оставалось несколько часов для священной апатии и безразличия. – Тогда и отправим его к врачам, домой, в святого Мунго, например.
– Согласен, – кивнул Джордж. Он был в отряде на особом счету; нет, он не обладал какими-то особенными навыками, какими обладали Седрик и Падма, но человек, потерявший за год сестру и брата и не сошедший от скорби с ума, заслуживал, по меньшей мере, уважения. – Сейчас нам лучше отдохнуть. Но Блейза оставлять без присмотра нельзя, – мужчины почти синхронно кивнули.
– Я, – раздался едва слышный голос Панси, смотревшей в стену палатки невидящим взглядом воспаленных глаз. – Я с ним посижу. Все нормально, честное слово, – она вымученно улыбнулась, переведя взгляд на нахмурившихся сослуживцев. – Я справлюсь, правда.
Следующее, что услышал Поттер после того, как все снова разошлись спать, был оглушительный хлопок выстрела. Распахнув глаза, первой он увидел Паркинсон, без сознания валявшуюся с пробитой головой посреди палатки, а рядом с ней лежал уже мертвый Блейз. В откинутой руке был все еще зажат пистолет.
По изящной рукоятке стекала кровь из смуглой груди, на которой прямо напротив сердца зияла дыра от пули, очерчивая короткую надпись искусной гравировки.
«На память о дикой любви, что сожгла нас быстрее пустынного солнца. Навечно с тобой, Б.».
…Гарри тяжело дышал, вперившись невидящими глазами в сумерки квартиры. Его пальцы судорожно цеплялись за руки Малфоя так, что те наверняка посинели. Поттер не мог быть в этом уверен; ночь брала свое, но он прекрасно знал свою хватку, а хватку после кошмара уж тем более.
Он не помнил, как заснул. Не помнил, как рядом с ним оказался Малфой. Не помнил, как Драко его будил, но все это было не важно. Главное - результат.
Блейз Забини. Он был далеко не последним погибшим солдатом из седьмого взвода, но это была именно та смерть, после которой сон Гарри бесповоротно пошатнулся.
Поттер отчаянно зажмурился, стараясь успокоиться, но перед глазами раз за разом всплывали картины давно минувшего, но никак не желавшего оставлять, прошлого.
Срезанная лоскутами темная кожа.
Зашитые губы.
На заблаговременно выбритой голове – высохшая шири. (26)
Гарри глухо застонал, обреченно ударяя ладонью по тахте.
Не по тахте.
– Поттер, – тихо прошипел Драко почти на самое ухо. – Истерить - истери, но шкуру мою не порти, она и так уже не та, что прежде.
Напоминания о шкурах вызвало очередной жалобный стон, и Гарри машинально прижался к Малфою ближе. В комнате было душно и жарко; Поттер чувствовал терпкий мускус, проступивший на коже Драко вместе с потом.
Обезумевшие глаза, не признававшие никого из близких товарищей.
Невнятное мычание из-за отрезанного наполовину языка.
Ожоги от ударов током на разодранной спине.
– Самоубийство, значит, – прошептал Малфой, и Гарри, будь он в адекватном состоянии, был бы уверен, что тот вздрогнул. – Знал бы ты, сколько раз я… Сейчас ему лучше, – тихим спокойным голосом закончил Драко, осторожно высвобождая затекшие конечности из рук Поттера, тут же обхватывая того поперек талии и прижимая к себе теснее. – Т-ш-ш, все в порядке. Теперь все в порядке. И у него, и у тебя. Ему сейчас лучше. И ты успокаивайся.
Поттер чувствовал, как по щекам катятся позорные слезы, но сделать ничего не мог. Не мог ничего сказать. Мог только вот так отчаянно льнуть к такому светлому человеку, на мгновения, но прогоняющему воспоминания о боевиках Афганистана.
Драко никак не реагировал и не комментировал влагу, стекающую по его груди. Он лишь протяжно вздохнул и запустил пальцы свободной руки в жесткие темные пряди, успокаивающе их перебирая. Напоминая, что нет никакой шири, что все это - всего лишь воспоминание. И Блейза с дырой в сердце нет, а есть лишь он.
– Драко, – тихо позвал Поттер, на которого тут же уставились серые глаза.
Гарри хотел было сказать что-то вроде «Ты можешь уже меня отпустить» или «Я уже не сплю, так что…», но вместо этого тишину номера прервало:
– Извини. За то, что наговорил тебе днем, – выдохнул Поттер, стоически поборов в себе желание зажмуриться как девчонке. – Ты… Ты - вот, кто настоящий герой. Ты ради родителей… Семь дней…
– Прекращай уже, Поттер, – Драко поморщился, но Гарри успел уловить в голосе облегчение и намек на удовольствие. – Не ты - первый, и не ты - последний, кто счел меня отвратительным типом, но можешь считать, что ты прощен, – тихо продолжил он, слегка улыбнувшись, и медленно попытался вытащить руку из чужих волос.
От Гарри это не укрылось, и он машинально скривился. Руки Малфоя всегда были просто аномально прохладными и такими нежными, будто тот не просто успокаивал, а ласкал.
Ласкал.
Поттер тряхнул головой, испугавшись собственных мыслей, и собрался сам отодвинуться, но, почувствовав, как тонкие пальцы с чуткими подушечками снова касаются кожи головы, махнул рукой на свои мысли и закрыл глаза.
– Я могу спросить, Поттер? Раз уж ты теперь так много обо мне знаешь, – вдруг послышался расслабленный голос откуда-то сверху.
Гарри задрал голову, чтобы посмотреть на его обладателя, тут же задохнувшись: рука на затылке сделала что-то настолько восхитительное, что разум Поттера не смог решить моментально, что лучше - простонать от удовольствия, прошившего тело, или зашипеть от боли, его сковавшего.
– Спрашивай, – прохрипел он, тщетно попытавшись восстановить дыхание.
Драко иронично изогнул бровь.
– Значит, здесь? – тихо пробурчал он скорее для себя, чем для Гарри, и снова с легким нажимом провел пальцами по небольшой впадинке на стыке головы и шеи.
Смуглая кожа покрылась толпой истерически мечущихся мурашек, а Поттеру не оставалось ничего, кроме как сжать губы в тончайшую линию и спрятать глаза за подрагивающими ресницами.
– Напомни мне в ближайшие дни сделать тебе массаж, а то ты весь как деревянный, – с улыбкой в голосе сказал Малфой, продолжив перебирать пряди. – Тебя ждет кто-нибудь? Там, в Англии.
– Никого, кроме сослуживцев, – лейтенант врать не любил, а от Драко так вообще теперь не мог ничего скрыть. Даже если бы попытался.
– И ты хочешь туда вернуться?
– Я не хочу здесь оставаться, – помедлив, ответил Гарри.
– Прекрасно тебя понимаю. Хотя бы пришлешь открытку?
Поттер не ответил. Не в его правилах было давать пустые обещания, но Герой для себя все решил - он сделает все возможное и невозможное, чтобы вернуть Драко домой. Он - не предатель, весь отчет - невразумительное чадо больного мозга и не менее больного воображения пессимиста-скептика, но чтобы все это доказать потребуются годы, и вовсе не факт, что доказать удастся. Пусть опозоренный, пусть потрепанный, но Малфой будет дома. А дома, как говорится, и стены лечат.
«Были б еще эти стены», – хмыкнул внутренний голос, а острый слух уловил подавленный зевок. Поттер снова поднял на Драко взгляд. Серые глаза медленно мигали, и даже в сумерках были видны залегшие под ними тени.
– Тебе бы поспать, Малфой, а то выглядишь, знаешь… – Гарри неопределенно махнул рукой, все это время лежавшей на груди Драко.
– Сам как будто идеал мужественности и ухоженности, – закатил глаза Малфой, несильно дергая темные пряди пальцами. – Мне надо еще что-нибудь поесть приготовить.
– Драко, – прервал его монолог Гарри, внимательно и почти сердито смотря тому в глаза и внутренне наслаждаясь властью, что наделяет его произнесенное вслух имя. – Ты как никто другой должен осознавать пользу и необходимость здорового сна. Так что будь добр, просто ляг и спи.
