— Тогда зачем ты туда поехал? Мог бы отдохнуть в Монте-Карло, как в прошлом году. — Риддл поудобнее перехватил бокал, надеясь, что от тепла его пальцев вино немного согреется. Стекло запотело, его ладонь стала влажной и занемела, будто он держал ее в настоящем горном ручье.

— Так ведь это ты виноват! Распалил мое воображение рассказами о Бразилии. О поисках сокровищ, великой реке Амазонке, джунглях, кишащих хищниками и злыми духами…

Теперь Том вспомнил их разговор. Три месяца назад Гилдерой внезапно заинтересовался экзотикой, скорее всего, Гленда намекнула ему, что пора бы разнообразить сюжеты его книг. И Локхарт решил перенести место действия в дальние страны. Он донимал Риддла вопросами, пока тот не сдался и не рассказал о некоторых из своих путешествий. Жажда знаний и власти, а также работа, связанная с торговлей магическими артефактами, в свое время заставили его порядком помотаться по свету. Его рассказы были краткими и крайне скупыми на детали. Том даже не скрывал того, что хочет побыстрее отделаться от не в меру любопытного писателя. В то время его голова была занята новым проектом. Неудивительно, что подробности разговора сразу же вылетели из его памяти. Проект, кстати говоря, провалился. Что ж, сложно обрести бессмертие и при этом не попасть в зависимость от сил, куда более страшных, чем смерть. Но неудачи лишь распаляли его желание найти свой собственный источник вечной жизни.

— И все-таки в этой стране есть свое очарование, — продолжал распинаться Локхарт. — Ты только вслушайся в звучание слов: ориша, кандомбле, макумба-кимбанда, пажеланса…

Риддлу не нужно было вслушиваться, он прекрасно знал, что означают эти красиво звучащие и притягательные в своей инаковости слова. В отличие от Гилдероя, чей ум был быстр, изворотлив, но неглубок, Том дотошно изучал все новое и непонятное. Его собеседник заерзал на стуле и, забывшись, стиснул бокал, будто тот был комком податливой глины, из которой умелые пальцы могли вылепить нечто прекрасное. Ножка бокала, хоть и тонкая на вид, натиск выдержала. Неожиданно Локхарт решил сменить тему:

— А вот еще сосцы серны, маринованные в семи травах, — речь шла о кусочках мяса на маленьком серебряном блюде, на взгляд дилетанта они ничем не отличались от драконьей печенки, и только настоящий ценитель мог заметить едва уловимый перламутровый блеск. — Их почти невозможно достать, пришлось заплатить по десять галлеонов за штуку. И ты обязательно должен отведать мозги молодого единорога, они укрепляют здоровье и возвращают силы.

— Я ем чужие мозги исключительно в ритуальных целях, — Том решительно пресек ухаживания. — Хватит угощать меня деликатесами, так ты своей цели не добьешься.

— Какой цели? — невинно поинтересовался Локхарт.

— Сюжета для книги. — Риддл сделал еще глоток, внимательно оглядел стол и, наконец, остановил выбор на кисти крупного красного винограда. — Мои воспоминания стоят дороже, чем кусок драконьей печенки.

— И что же я должен сделать, чтобы ты поделился ими со мной? — Оскорбленная гордость костью встала поперек горла, и вопрос дался Гилдерою нелегко. Пусть Том не смог оценить красивого жеста и свел все к вульгарной торговле, будто они два гоблина и не могут договориться о цене на пирожок из дохлой кошки, Локхарт готов был его простить. Настоящие герои славятся своим великодушием к сирым и убогим. Намного труднее было примириться с насмешкой, которая ясно читалась во взгляде Риддла. Она будто сводила на нет все его выдающиеся заслуги перед магическим сообществом. Он так и слышал не высказанную издевку: “Ничего-то ты из себя не представляешь, Гилдерой Локхарт. Так, бульварный писака, пройдет лет двадцать — и твои книги будут пылиться на чердаках”.

— У тебя есть язык, вот и используй его. — Бокал вина в руке Тома медленно покачивался из стороны в сторону, стекло ловило теплое сияние свечей. И в этом отблеске было нечто гипнотическое.

Том отщипнул еще две виноградины и поочередно отправил их в рот. Сеси проводила их голодным взглядом, кусочек драконьей печенки лишь пощекотал ей язык. Гилдерой тоже внимательно следил за Риддлом, раздумывая, а не сказать ли ему, что виноград был омыт чистейшей родниковой водой, в которую для повышения жизненного тонуса и укрепления ума добавили несколько капель мочи химеры. Воображение в один момент нарисовало веселую картину: бледное лицо его любовника брезгливо кривится, рука тут же тянется за бутылкой, вино, расплескиваясь, льется в бокал… Впрочем, одного бокала точно будет мало, чтобы смыть с языка мерзкий привкус, который теперь будет ощущаться даже слишком отчетливо. Мысль о мелкой пакости вызвала мимолетную улыбку, но ему пришлось отбросить соблазнительную идею. Книга была важнее.

— Да, я блестящий оратор и могу уговорить кого угодно сделать что угодно.

— В этот раз тебе придется обойтись без слов, — отрезал Том, умудряясь смотреть похотливо, но выглядеть при этом холодно, будто один из тех мальчишек, что в детстве побывали у Снежной королевы. В его надменной холодности был вызов, и Локхарт рискнул его принять. Он встал со стула и гибким скользящим движением прижался к Риддлу. Сеси недовольно зашипела, когда ее голову спихнули с нагретого места. Легко коснувшись губами его губ, Гилдерой прошептал:

— Ты сделаешь все, что я захочу, — теперь и в его голосе звучал вызов, на который Том ответил подначивающей улыбкой.

Мелодичная трель дверного звонка испортила сладость момента. Впрочем, любовники отвлеклись друг от друга лишь на секунду, уверенные, что Макдур разберется. Громоздкий уродливый демон, похожий на матерого секача, вставшего на задние лапы, был верным средством от незваных гостей. Мало у кого хватало нахальства оттеснить его от двери. Когда Гилдерой спрашивал его, кто приходил, слуга кряхтел и смущенно признавался, что не знает, так как успел разглядеть лишь спину удирающего гостя. В конце концов Локхарт перестал задавать этот бессмысленный вопрос. Ведь есть известная поговорка: желанные гости приходят через камин, а нежеланные — через дверь.

Высокий визгливый голос, донесшийся уже из коридора, прозвучал будто вопль мандрагоры в тихий ночной час.

— Не вовремя?! Не говорите чушь, молодой человек! У моего сына всегда найдется время для родной матери!

Локхарт испуганно отпрянул и постарался оказаться подальше от Риддла. За дверью послышались цокот каблучков и странная возня. Макдур, связанный магическим договором, изо всех сил старался остановить наглую гостью, но в конце концов решил, что потенциальных хозяев в мире много, а шкура одна. Ведьма влетела в комнату, на её щеках горел яркий румянец, глаза светились триумфальным блеском — было видно, что короткая схватка ее распалила.

— Гос-подъ-ын. — За ее спиной маячил поверженный Макдур. — Вы-ша мы-ат.

Том бросил на него недоуменный взгляд, не понимая, с какой стати эту мегеру записали ему в матери. Пусть демон не раз говорил, что для него все люди на одно лицо, но фамильное сходство не могло не резать его оранжевые глаза. Светлые волосы, голубые глаза, улыбка, сверкающую чуть ярче, чем у нормальных людей, — эта женщина точно носила фамилию «Локхарт». Выглядела она на тридцать пять, и ее легко было принять за сестру Гилдероя, с этой неестественно гладкой кожей и по-девичьи стройной фигурой. Маленькое лицо с остреньким носиком и пухлыми розовыми губами так и хотелось назвать кукольным. Но что-то неуловимое в ее мимике и в глазах предупреждало: в этой куколке живет злой дух, от которого лучше держаться подальше. Мать и сын даже одевались в одном стиле: она — в голубую мантию, строгую серую юбку и белую блузку с обязательным жемчужным ожерельем, он — в голубую мантию, серые брюки, белую рубашку и серый жилет, расшитый серебристыми нитями.

— Малыш, как я счастлива тебя видеть. — Она радостно заключила Гилдероя в объятья и легко поцеловала воздух рядом с его щеками.

Том нехотя поднялся со стола. Хотя миссис Локхарт и обладала характером воина-тролля, но формально была обычной женщиной, рядом с которой требовалось соблюдать правила приличия. Он стоял рядом, чувствуя себя неловко и прекрасно понимая, что его присутствие портит картину семейного воссоединения.