Блек вошёл очень тихо, словно знал, что Вороница спит. Его глазам предстала измученная, всхлипывающая во сне женщина, в изодранной одежде.

Но, несмотря на её вид, Элайя испытал прилив нежности к маленькой, глупенькой девочке, похищенной им с Земли. Нет, ей не стоит знать, как он волновался, пока она плутала где-то по Хелсесу. И какое облегчение он испытал, когда Вороница нашлась и поддалась на уговоры выдать Ео. Нет, она не узнает, какие ей грозили опасности и как, на самом деле, она легко отделалась.

Блек выключил свет, снял майку и осторожно прилёг рядом с ней на большой круглой кровати. Вороница слабо пошевелилась, тяжело раскрыв свои тёмные глаза.

— Тише, — шепнул Элайя в ответ на её непонимающий испуганный взгляд. — Это только я.

Он потянул её к себе, бережно обнимая.

— Не надо, — Вороница спрятала заплаканное лицо.

— Успокойся, глупышка, всё уже прошло. Больше ничего плохого не случится.

— Я не могу, не могу, — в его объятьях Вороница почувствовала себя ещё хуже. — Не жалей меня. Так тяжелее.

— Тогда плачь, — Блек мягко прижал её к себе, ощущая исходящий жар от её тела. — Расскажи мне всё.

— Мн, — Вороница отрицательно замотала головой.

— Нужно, Ягуарчик. Ты несколько дней бродила по Хелсесу, травя себя токсичным воздухом, и наверняка ела местную еду непонятного происхождения. Тебя поймали уже перепуганной. Уверен, что что-то случилось за пределами Неко.

Вороница всхлипнула.

— Но то, что ты видела, необязательно было на самом деле, — Элайя провёл ладонью по её спутанным волосам.

— То есть? — глухо уточнила Вороница, уткнувшись лицом в подушку.

— Анатом предупредил, что токсины могли повредить твоё восприятие и вызвать галлюцинации.

— Тот, кого ты послал за мной, разрубил мою подругу! Это не было галлюцинацией!

— Подругу? — снисходительно поднял брови Элайя. — И что за подруга?

— Ти-иен! Местную аборигенку!

— Вот как? И как же вы подружились? И как общались? Фохаа не говорят по-земному.

Вороница на мгновение замялась.

— Мы общались жестами, — соврала она. — Ти-иен не могла быть галлюцинацией!

— Очевидно, нет, — Блек повернулся на спину и положил её голову себе на плечо. — Ты произносишь её имя как настоящая фохаа…

— Фо-оха-а, — недовольно поправила его землянка.

— Тем более, — Элайя нежно погладил женщину по плечу. — Произношение тебе не могло привидеться.

— Я боюсь, что она умерла. Этот рыжеволосый разрубил ей грудь, почти до пояса!

— Но не отрубал головы? — уточнил Элайя нахмурившись. — Не бил током?

Вороница отрицательно замычала.

— Фохоа трудно убить. Их тело регенерирует.

— Она лежала неподвижно, глаза открыты… — Вороница вновь вспомнила ужасную картину.

— Всего лишь защитный механизм. Пока не затянутся все раны, они всё равно что неживые, — успокоил её Элайджа. — Скорее всего, твоя подруга уже пришла в себя, целая и невредимая. Вот если бы он отрубил ей голову… Кажется, мой то-капитан проявил халатность в изучении местных обитателей.

— Не вздумай ему об этом говорить! — вскинулась Вороница. — Сколько невинных жизней уцелеет!

Элайя не стал спорить, снисходительно хмыкнув.

— Ещё болит? — он аккуратно взял Вороницу за левую руку.

— Да, — призналась землянка и снова заплакала. — Я хочу домой! Ты живёшь в жестоком злом мире! Я не хочу так!

— А твой мир добрый и милосердный?

— Нет, но в нём я свободна!

— Ягуарчик, — Блек ещё крепче прижал её к себе. — Мы уже говорили об этом. Ваша свобода — фикция. На Земле женщин покупают и продают, только уже замуж. За старого сморщенного деда. Так же похищают и насилуют.

— Но там меня никто не заклеймит за небольшую прогулку!

— За небольшую прогулку, включающую в себя побег с военной базы, устроенный переполох, путаницу и покрывание убийцы? И тебя вовсе не заклеймили. Всего лишь маленькая аккуратная татуировка. Даже не вечная. Через несколько лет от неё мало что останется. Хотя другой на моём месте просто убил бы тебя.

— Ты не злишься на меня? — Вороница облизнула пересохшие губы.

— Немного, — со вздохом признался Блек. — Больше волнуюсь.

— Прости, — по щекам землянки вновь покатились слёзы.

Элайджа поцеловал её в лоб, вытирая пальцем слезинки.

— Всё в порядке. Только давай впредь договоримся: если что-то набедокуришь или кто-нибудь станет тебя чем-нибудь шантажировать — то перед тем, как самой совершить очередную глупость, сначала поговоришь со мной.

Вороница кивнула, обнимая его.

— Постарайся уснуть.

— Я хочу пить, — робко пролепетала Вороница. — Очень.

— Сейчас, — Элайя поднялся на ноги.

Землянка тяжело приподнялась. Её продолжало знобить. Она дышала, свернувшись клубочком. Горячее дыхание согревало замёрзшие пальцы. Заёрзав, Вороница с трудом выдернула из-под себя одеяло и завернулась в него. Находясь в стрессовом состоянии, она и не замечала, насколько плохо себя чувствует. Голова раскалывается, кости ломит. Полная темнота комнаты действует удручающе, давит.

— Держи, — Элайя вернулся к кровати.

Вороница вслепую вытянула руку на голос, и Блек аккуратно вложил в неё стакан. Он помог Воронице сесть. Землянка жадно припала к чашке. После воды Хелсеса обычная вода показалась ей великолепной, но со странным вкусом. Может, она просто успела забыть, какова вода на вкус? Только напившись, Вороница вернула стакан Блеку и не удержавшись спросила.

— Это ведь обычная вода?

— Обычная, с небольшим добавлением, — Элайджа поставил чашку на стол.

— С каким?

— Немного снотворного. Ложись. Я тебя укрою по-нормальному.

Блек взял одеяло, скомканное Вороницей, и расправил его по всей кровати.

— Мне холодно. И я не хочу никакого снотворного.

— Поздно, Ягуарчик, — снисходительно усмехнулся Элайджа, забираясь к ней. — Ты его уже выпила. Иди сюда, греться будешь. И вообще, давай избавимся от твоего подобия одежды. Тепло тела согревает лучше.

Вороница почувствовала, как Элайя распорол и стянул с неё лохмотья. Он сделал это бережно, ненавязчиво, вовсе не пытаясь её возбудить. Со сном сражаться стало трудно. Землянка повернулась к Элайдже спиной, позволяя обнять себя.

— Ты горишь, — Блек, беспокоясь, коснулся пальцами её груди слева. — Ягуарчик, у тебя очень высокая температура.

— Мм? — Вороница уже не слышала его.

Блек вздохнул, обнимая её ещё крепче.

— Ничего, любимая. Спи, я рядом.

«Как странно, — подумал Элайя. Он лежал в тишине, нарушаемой только тихим сопением Вороницы, — я впервые назвал её любимой. Юрхайя раздери, я впервые вообще назвал кого-то любимой. Слово вырвалось само по себе. Но… оно прозвучало так естественно… Эх, — он с шумом втянул воздух, — как меня угораздило влюбиться в строптивую, неуравновешенную девчонку! Но что важнее, как сделать, чтобы она ответила мне взаимностью?! Не просто понравиться… А вызвать настоящее, неугасаемое чувство».

Элайя не удержался и поцеловал свою женщину в плечо. Только прожив несколько дней без Вороницы, Блек понял, как сильно она ему на самом деле нужна. И насколько страшна мысль потерять её. Вороница слишком дорожит независимостью и так просто от неё не откажется.

«Не отпущу, — сам себе заявил Элайя с мальчишеским упрямством. — Никогда не отпущу и никуда не позволю ей уйти. Вороница только моя! Это обычная игра. Соревнование. Как и за её девственность. Она проиграет».

Элайя скептически поджал губы. Он понимал, что врёт сам себе. Одно дело соблазнить, подчинить, но совсем другое приручить. Даже полюбив его, Вороница вряд ли откажется от свободы. Своей глупой, мнимой, земной свободы. Она не захочет сидеть в четырёх стенах в одиночестве. А пока он военный, по-другому не получится.

«Мне нужно просто немного времени, — нахмурился Блек. — Когда мы вернёмся на Эльсод, станет легче. Вороница совестливая, это хорошо. Доверие задевает совесть — значит, более эффективно. Кажется, я знаю, как помешать ей смыться во второй раз. Ведь она отказалась от побега разумом, но не мечтой. Мечтой Вороница как раз на Земле. Может, вместе со мной, но на Земле».