Вороница, закусив губу, смотрела, как солдат, что стоял рядом с услужницей, ухватил Ео за предплечье, намереваясь вывести, но хинирианка оскалилась и, толкнув его от себя, вырвалась. Поскольку её раса весьма сильная, могла получиться борьба на равных, если бы остальные охранники остались бездействовать. Но поскольку вид дикой женщины вызывал у эльсов огромное желание усмирить её, Ео мгновенно скрутили три пары рук. Услужница продолжала брыкаться и пинаться, поэтому одному из солдат пришлось грубо вырубить её ударом по шее.

— Вороница, — Элайя снова привлёк внимание своей женщины.

Землянка вздрогнула и повернула к нему испуганное лицо, с трудом оторвавшись от малоприятного зрелища: эльсы небрежно выволакивали Ео из комнаты.

— Вороница, я много раз предупреждал тебя, — Блек говорил спокойно, но в уголках чёрных глаз застыла горечь. — Я говорил, что если ты попытаешься убежать, последствия окажутся печальными.

Вороница совсем сжалась в ожидании, ведь не просто так он глядит на неё с грустью.

— И несмотря ни на что, ты предпочла удрать в неизвестный тебе мир, без защиты, без плана, вместо того, чтобы поговорить со мной.

— Но я…

— Не хотела предавать Ео, я уже понял. Вместо этого ты предпочла предать меня. Ничего не надо объяснять, — Элайджа поднял ладонь, остановив готовую возразить женщину. — Останься бы ты, Ео пострадала, а в побеге мне никакого вреда нет. Как видишь, получилось иначе, — на мгновение он замер, задумчиво покусывая губу. — Я ничего не могу сделать. Не могу тебе помочь. Они ждут, пока мы закончим.

Вороница непонимающе сдвинула брови: кто ждёт?

Элайя окинул её кратким взглядом, после чего кивнул, обращаясь эльсу с ящиком на эльсодском:

— Левая рука.

— Что? — Вороница непонимающе закрутила головой. Все вокруг резко пришли в движение.

Тот, что стоял с ящиком, уверенно направился прямо к ней. Анатом сменил скучающее выражение лица на обречённо-усталое. Недовольные эльсы тихо склонились к Элайе, что-то ему энергично зашептав, а один из солдат, стоявший сбоку, снял с неё ремни, резко ухватил за левую руку и дёрнул так, что женщина, вскрикнув, упала грудью на стол. Второй в это время вновь обтянул её ремнями так, чтобы Вороница не смогла встать. Левая рука тоже неподвижна и беспомощно выставлена ладонью вверх.

— Что вы делаете? — в ужасе воскликнула Вороница.

Разумеется, никто ей не ответил. Короткостриженный поставил сундучок рядом с ней на стол и открыл его, загородив ей обзор собственной кисти.

Вороница не могла видеть, что он вынул, но отчётливо услышала звяканье.

«Он же не… — она отчаянно дёрнулась, отчего ремни впились в кожу. — Он же не собирается… это что, нож?!»

Из ящика на мгновение мелькнуло остриё.

«Они же не собираются мне ничего отрезать?!» — теперь Вороница заливала слезами стол.

— Нет! Не надо! — заголосила женщина, от прикосновения чего-то влажного к запястью. Задёргав всем, чем могла шевелить, Вороница умудрилась чуть приподняться и увидела, как эльс покрывает её руку жёлтым склизким раствором.

— Вороница, прекрати! — Элайя настойчиво развернул её к себе лицом. — Не смотри. И не сопротивляйся — хуже будет.

— Пожалуйста, останови их! — хрипло взмолилась она.

— Я ничего не могу сделать, — он мягко положил ладонь ей на спину. — Просто потерпи.

— Потерпеть?! — Вороницу охватил панический страх. Её собираются порезать, может, даже отхватить руку, а он заявляет… — Потерпеть?! Ай! — Вороница ощутила прикосновение к коже чего-то острого. Больно, но не безумно, как она ожидала. Скорее, сейчас её мучил ужас от мыслей. Стук сердца заглушал все звуки, и она уже не слышала ничего кроме собственных воплей.

— И всё же, — обратился к Элайе один из недовольных эльсов. Тот, что пониже ростом и с бордовыми волосами, — вы нарушаете правила раирата. За сохранность беглого имущества отвечаем мы. И мы настаиваем…

— Вы настаиваете на опознавательных знаках, — спокойно перебил его Элайджа. — Она получит знак черелицевой. А правил, чтобы беглой собственности в обязательном порядке клеймили лицо, — нет.

— Черелицева со временем тускнеет, — настаивал бордововолосый. — Тем более на телах людей. Каких-то десять-пятнадцать лет — и видно не будет.

— Если мне понадобится, — Элайя неохотно развернулся к недовольному, — я прикажу её обновить.

— Гиррон…

— Мы закончили спорить, — твёрдо оборвал беседу Элайджа. — Я старший то-капитан Неко и эльсодской армии. Законы раирата, так же как и совета, мне хорошо известны, тем более, что я их охраняю.

Вороница под его ладонью снова дёрнулась, и Блек уже полностью потерял интерес к члену раирата. Землянка всё продолжала плакать и, разумеется, не могла их расслышать. Сильная боль на запястье не стихала. Элайя не позволял ей посмотреть, как уродуют её руку.

Не выдержав неизвестности, Вороница громким молящим шёпотом сквозь слёзы обратилась к Блеку:

— Что они со мной делают?! Пожалуйста, скажи, что делают?!

Элайя, всё это время стоявший около неё, абсолютно не показывая эмоций, наблюдал за процессом, невидимым Воронице и, казалось, вышел из задумчивости. Когда он наклонился к землянке, голос его звучал мягко, успокаивающе:

— Всего лишь эльсодскую татуировку. Специальным не опасным раствором. Анатом следит, чтобы тебе не причинили вреда. Не бойся. Почти всё закончилось.

Вороница истерически всхлипнула. Её мучения длились долго, и только тёплая ладонь Элайи не давала ей окончательно поддаться безумию.

Землянка даже на мгновение удивилась, почему Блек при всех утешает её. Никто из эльсов не поймёт его жалости. Напротив, могут поползти слухи, появиться насмешки.

Постепенно острая боль в запястье прошла, сменившись на ноющую. Кроме неё кисть больше ничего не чувствовала, даже ремней, словно онемела. Короткостриженный отошёл, и его сменил анатом. Но и его прикосновений Вороница не ощутила. Только когда оба эльса полностью закончили, юную женщину наконец-то развязали.

Всхлипывая, Вороница выпрямилась, медленно переводя взгляд на левую руку. Запястье туго перетянуто голубоватой повязкой, чем-то отдалённо напоминающей бинты. Сейчас она особенно почувствовала себя несчастной маленькой девочкой, которая, одинокая и чужая, сидит среди злых важных взрослых дядь и не знает, что ей делать. Безумно хотелось спрятаться, забиться подальше и там плакать, баюкая обиженную руку.

Хорошо, что всем присутствующим она уже не была интересна. На землянку вообще больше никто не обращал внимания. Анатом, попрощавшись с эльсами, ушёл. За ним удалился и короткостриженный с сундуком. А недовольные эльсы окружили Элайджу, видимо, чтобы высказать ещё большее недовольство тем, что Блек своевольно исполняет распоряжения.

Вороница сидела сжавшись. Из груди рвались рыдания. Сознание как в тумане. Она посмотрела по сторонам. Солдаты вновь заняли места по бокам скамейки. Даже пошевелиться без разрешения страшно.

— Отведите мою собственность в мою комнату, — послышался громкий голос Элайи.

Он стоял всё ещё в окружении членов раирата, повернув голову в сторону. Видимо, Блек решил, что Воронице тут делать нечего, отчего землянка облегчённо вздохнула. Солдаты послушались.

Лишь оказавшись в одиночестве, в уже знакомой ей комнате, которую она не чаяла увидеть вновь, Вороница полностью дала волю эмоциям. С громким криком, полным ужаса, юная женщина ничком упала на пол. Сейчас она могла только кричать и кричать, пока горло способно издавать звуки. Боль, пронизывающая её душу, была нестерпимой. На неё нахлынуло всё пережитое за последние дни. Вся жестокость окружающего её мира. Она снова увидела, как рыжеволосый эльс без жалости, без колебаний убил предателей фо-оха-а, а после разрубил Ти-иен. И всё из-за неё.

Обессиленная, полностью опустошённая Вороница, постанывая, на четвереньках, с трудом доползла до кровати. Теперь она просто плакала. Тихо, почти беззвучно. Слёзы катились из опухших глаз, заливая подушку. Но вскоре усталость взяла верх и Вороница забылась тяжёлым тревожным сном.