Ри даже брошь у Рейны украла, любимую и дорогую, с камнем. Большим таким, красивым. Как компенсацию.

Кобра впихнула браслет девочке, перед отъездом.

И, наконец-то, он пригодился.

Как давно Ри не пользовалась даром... И Кир ей эту выходку вряд ли простит... Ладно, это мелочи!

Брат так и будет тянуть, если ему не помочь! Тем более, это же совсем чуть-чуть...

«Так, как там? А! «сжать предмет, который вы хотите напитать магией, в руках, и представить, как ваша сила перетекает в него», — вспоминала девочка наставления учебника по магии.

***

Вышла Нерель, со стеклянным графином в руках; от янтарной жидкости, шел пар.

Женщина налила содержимое сосуда в граненый стакан, и протянула мне.

— Не смотри на меня так! Это успокоительное, а не яд! — пояснила Нерель. — Тебя же колотит всю. Осторожно, кипяток.

Я, аккуратно, дуя на жидкость, отхлебнула из стакана. Стало легче, но не особо.

— На, надень! — вручила мне Ри браслет: цепочку с камнями.

— Хорошо, — апатично, согласилась я.

За всем происходящим, наблюдала, будто со стороны.

— Ты Наи Кира?! — заметила Ри тату на руке.

— Поздравляю! Я рада, что именно ты стала его нареченной! — Нерель искренне меня обняла, оставив после себя легкий аромат духов.

— Да, это я! — оскалился Министр.

— Эля, счастье мое, — брат директора приблизился к Нерель, — позови Ниайаса!

Губы женщины сжались в тонкую линию. Она держала дистанцию.

— Элечка, я не привык повторять дважды. Я жду!

— Ниайаса нет! — припечатала Нерель.

— Хорошо, я дождусь его здесь. Заодно, поговорю с новоявленной родственницей. — сказал Ренниас, зыркнув на меня.

Я не сдвинулась с места.

Министр схватил меня за руку, чуть выше локтя, и потащил по коридору.

Мне было глубоко все равно: накатила сильная апатия. Такое состояние... Когда не чувствуешь ничего, кроме пустоты.

Министр завел меня в самую дальнюю комнату.

Достал из кармана брюк обычные, «земные», сигареты и зажигалку. Закурил.

Предложил сигарету мне, я приняла.

Затянулась, закашлялась с непривычки, выдохнула; по комнате поплыл едкий дымок.

Стою каменным изваянием — жду.

— А я до сих пор помню, как, через тебя, со мной говорила Тьма. Тогда, в министерстве. — Начал Ренниас.

— А я помню синяк, который остался у меня на лице. И? — в голосе, по-прежнему, ноль эмоций.

— И я, теперь, когда ты стала Нареченной Кира, еще больше тебя хочу!

Я, хрипло, рассмеялась:

— Скорее, Ад заледенеет, чем я тебе отдамся!

Подошла к окну, и стряхнула пепел с сигареты.

— Считай, что уже заледенел! — руки Ренниаса легли мне на плечи.

— Я, далеко, не одна, из тех шлюх, готовых прыгнуть к тебе в койку по первому звонку!

— Да-а?! А у меня другие сведения! — я напряглась.

— Я знаю, что ты обжималась с ведьмаком, пока племянник был слегка не в себе. — Прошипел мужчина мне в ухо.

«Откуда?!».

— Не важно, откуда я узнал. Важен сам факт. И Кир может, случайно, обо всем узнать! Но, вот вопрос: от тебя, или от третьего лица?

— Это шантаж?.. — Я сглотнула вставший в горле ком; во рту все пересохло.

— Нет, что ты?! — притворно ужаснулся Ренниас. — Я бы никогда! — мерзкая ухмылка на лице министра, говорила об обратном. — Просто хочу проверить, на что ты готова, ради семьи и брака!

Сжала зубы, молчу.

— Мои условия: мы доставим друг другу взаимное удовольствие, я все забуду!

Меня замутило.

— Гори в Аду! — от чистого сердца, пожелала я.

— Ты не поняла, сучка! — Реннис накрутил мои волосы на кулак, и дернул, так, что голова запрокинулась. — Министр швырнул меня на пол, я приложилась затылком. Сел сверху. — Я только что поставил тебя перед фактом.

Ренниас отвесил мне пару хлестких пощечин; пальцы мужчины, железной хваткой, сомкнулись на горле.

— Всегда хотел это сделать! — с садистской ухмылкой, прошептал брат директора.

Я зажмурилась.

Раздался треск разбитого стекла; рука на горле расслабилась.

Я открыла глаза.

На мне, безвольно, лежал Ренниас, придавив своим весом; вокруг валялись цветные осколки; в проходе, с нечитаемым лицом и остатками вазы в руке, стояла Ри.

— Думаю, мама простит мне разбитую вазу! — произнесла девочка, бесстрастным тоном робота.

Глава 25.

На шум, прибежала Нерель, и вскрикнула, увидев эту живописную картину.

Женщина, в полнейшем шоке, воззрилась сначала на дочь, продолжающую изображать полную неподвижность, затем на меня, в изнеможении оперевшуюся о стену и держащуюся за горло.

Нерель, побледнев, также скатилась по стеночке.

— Умоляю, скажите, что он жив! — глухо простонала она, прикрыв глаза.

— С-сука!— подал признаки жизни Ренниас. Я все-таки поднялась, и, от души, пару раз, пнула Министра.

— Видите? Сволочи, просто так не сдыхают! — прошипела я, прибавив синяков на теле подонка. — А жаль! Не достаточно сильно ты его приложила, Ри!

Услышав свое имя, девочка вышла из оцепенения, выронив окровавленную цветастую «розочку». Сжала в кулак, глубоко порезанную, ладошку. Горячий ручеек свободно потек по руке, манящими каплями, падая на пол.

— Что произошло? — после долгого молчания, спросила Нерель.

— Не важно. Главное, все обошлось. — Сухо, сказала я, давая понять, что ничего не скажу.

В нос настойчиво бил запах свежей крови, такой сладкой и горячей...

Я, с большим трудом, подавила улыбку голодной кошки, все же скользнувшую по губам мимолетной тенью.

Нерель это заметила, судя по тому, как изменилось лицо женщины.

— Амина? С тобой все в порядке? — спросила она.

— В полном! — улыбнулась я во все тридцать два.

— Ты чуешь? Эту кровь... Эту жизнь... Она твоя... Так забери!— как же я «соскучилась» по голосам в голове!

— Нет! — крикнула я. И мать, и дочь, вздрогнули.

— Нерель, заберите дочь, и уходите! — я сжала зубы.

— Ну! — поторопила я.

Я дождалась, пока они выйдут. Выскочила следом, запечатав комнату магической печатью; теперь, министр не сможет покинуть пределы комнаты.

Нужно пересидеть в какой-нибудь комнате, куда никто не зайдет, успокоить нервы...

Кабинет Ниайаса Эриара!

Я подошла к двери из темного дерева, подергала серебряную ручку с изображением дракона. Заперто.

Положила ладонь на дверь, сконцентрировалась, и прошептала:

— odsessio*.

Сила перетекла в руку тысячью игл. Миг — и я стою по ту сторону двери.

Все было строго, в стиле директора: никаких ковров, только суровый паркет. Каменная кладка на стенах, массивный дубовый стол, переживший многое; громосткие шкафы с книгами, исписанные рунами вдоль и поперек.

Из общей картины выбивались, вполне современное, офисное кожаное кресло и, самый обычный, набор канцелярии.

Я села в кресло, и крутанулась до легкого головокружения. Кажется, отпустило.

— Амина! Это правда?! — на пороге кабинета, стояла Ри, вперившая в меня холодный взгляд темных, с прожилками, глаз.

Вместе с ней, вернулся и манящий железный аромат...

Я сглотнула ком в горле.

— Что? — не поняла я.

— То, что говорил о тебе Ренниас! — глаза сестры Кира почернели. Совсем, как у него, когда злится.

— Да. — Будничным тоном, ответила я, со скучающим видом, накручивая локон на палец. Раскаяние, почему-то, исчезло.

— Кир тебя любит! — прозвучало, как обвинение.

Вверх удивленно вскинулась левая бровь. Я перегнулась через стол, и доверительно прошептала:

— Знаешь, а мне плевать!

— Может, в комнате, ты не хотела сопротивляться, а я вам помешала?! — выплюнула Ри.

— возможно. — В голосе не прибавилось эмоций.

«Господи, что я несу?!».

— Ренниас сказал правду. И Кир об этом узнает!

— Браво-браво-браво! — я иронично похлопала. — Как думаешь, кому Сокол поверит больше? Мне — невесте, или своей двенадцатилетней сестричке-выдумщице? — вопрос был риторическим.