— Я стал больше времени проводить на земле, — тихо произнес Дьявол. — Создал себе подходящее тело…
— И выбрал красивое земное имя. Мне нравится. Феодор, — ласково улыбнулся Отец, смакуя это имя. — Гордыня — твой любимый грех, сын мой. Но я рад, что ты наконец-то познал земную красоту и оценил её по достоинству.
Дьявол усмехнулся, не разделяя отцовской радости. Ведь посещение людей всего лишь предлог сбежать из Ада, сбежать от той ответственности, которою возложили на его плечи, заставив в который раз безоговорочно подчиниться. Ад — одна большая дыра, служащая местом скопления той силы, которую не могут сдерживать Хаос и Тьма. Пустая, темная дыра, по которой он вынужден скитаться в одиночестве, оберегать непонятно от кого эту мощь. Да, принимать человеческие души, отдающие свою силу Аду, и не более. А так…
— Ты никогда не задумывался ли, сын мой, о силе, спрятанной в Аду? Постоянна она или изменчива? — голос Отца звучал тихо, убаюкивающе, даря позабытое ощущение дома. Наверное, прошло слишком мало времени, но Дьявол никак еще не мог назвать Ад своим домом.
— Думал, — так же тихо ответил Дьявол. — Ад растёт, его сердце становится мощнее. И в нем всё так же пусто.
— Так сотвори. Ты — Хранитель, ты можешь создать в Аду ту жизнь, которую хочешь. Прекрати уже попытки вернуть то, что ты никогда не обретешь вновь, Люцифер.
— Меня так больше не зовут, — зашипел Дьявол, яростно взметываясь вверх. — Ты отнял у меня это имя, когда навсегда запретил мне возвращаться домой, когда отправил оберегать то, что создал даже не ты, когда…
— Это больше не твой дом. Пойми уже и сотвори то, что сможешь любить и считать своим домом. Пойдем.
Картинки вокруг них мелькали, пейзажи сменялись, ночь перетекала в день и наоборот. Колесо мира крутилось, пока не остановилось на одном простом виде. Виде двух идентичных младенцев, похожих друг на друга как две капли. Еще совсем маленькие, укутанные в какие-то выгоревшие шкуры, они тихо спали, сладко причмокивая губами.
— Они прекрасны… — неожиданно произнес Дьявол, не имея возможности оторвать взгляд от младенцев.
— Я создал их и буду создавать специально для тебя, мой мальчик… Ты прав. Ад накапливает силу, но что же произойдёт, когда он будет наполнен ею до краёв?
Дьявол оторвал взгляд от близнецов, с любопытством глядя на Отца. Тот любил тайны, любил долгоиграющие истории.
— Ты никогда не думал, как именно должен произойти Апокалипсис? — Отец улыбнулся, подходя к сыну, ласково касаясь его сущности. — Когда Ад будет переполнен мощью, вы разделите её и перезагрузите этот мир.
«Тоска происходит и от других причин: от оскорбленного самолюбия или от того, что делается не по-нашему; также и от тщеславия, когда человек видит, что равные ему пользуются большими преимуществами; от стеснительных обстоятельств, которыми испытывается вера наша в Промысл Божий и надежда на Его милосердие и всесильную помощь. А верою и надеждою мы часто бываем скудны, от того и томимся»
Преподобный Амвросий
За полтора года до эпилога жизни
Федя аккуратно припарковал свой черный Porsche рядом с рестораном, в котором продолжали работать братья. Правда Антон уже занял почетную должность администратора, в то время как Лёша продолжал принимать заказы у клиентов и разливать дорогие вина в высокие бокалы. Нельзя было сказать, что Лёша завидовал брату. Он отчасти понимал, что не приспособлен для такой ответственной работы, что не справится с клиентами, и в случае чего, всегда удобнее и привычнее спрятаться за спину брата. Из них двоих более раскрепощенным, свободным был всё же Антон, в то время как Лёше досталось спокойствие и природная скромность. Даже в отношениях с Федей инициатором чего бы то ни было выступал Антон, что порой раздражало Лёшу. Но его всегда успокаивали ласковые объятия и тихий шепот мужчины о том, как тот любит те моменты, когда Лёша мысленно взвешивает в голове все минусы и плюсы, как он рассуждает, пусть порой это и не требуется, но… Лёшу это успокаивало. Придавало внутренней уверенности. И даже то, что на работе всё оказывалось практически как и в его личной жизни, это почти не смущало Лёшу. Но всё равно доля зависти порой проскальзывала в его взгляде. Когда начальство хвалило Антона за его работу, подкрепляя слова благодарности приятными премиями; когда Федя задерживал взгляд на Антоне дольше, чем на самом Лёше. Наверное, он даже не догадывался, что точно такие же мысли посещают и голову его брата. Особенно, когда Смолов оставался в кровати с Лёшей по утрам, вместо того, чтобы помогать Антону с завтраком; когда Федя с ласковой улыбкой выслушивал недовольное бурчание Лёши о какой-то мелочи; когда они ждут вечно опаздывающего Лёшу, и Смолов ничего ему не говорил, хотя Антона бы уже наградил недовольным взглядом. Но братья молчали. Понимали, их в отношениях на одного от «нормального» больше, а значит количество проблем увеличено на целого одного человека. Они не говорили о том, что их гложет, скапливали внутри себя все обиды, проглатывали горечь. Взращивали депрессивную боль.
Кончики пальцев Феди покалывало в нетерпении, и он ощущает, как его сущность внутри этого тела непроизвольно тянется наружу. Чувствовал, как зудит спина в районе лопаток. Федя зажмурился, сдерживая свою силу, загоняя ее вовнутрь и не позволяя крыльям явиться в этот мир. В последнее время даже самому Дьяволу становилось сложнее контролировать своё настоящее тело, удерживая его в земной оболочке. С того момента, как Война отдала братьям свою силу, поглотив их грех, запустив обратный отсчет, все существа Ада ощутили ужасающий всплеск темной энергии. Ощутили мощь грядущего, такое почти что забытое ощущение целостного сердцебиения Ада. Дьявол чувствовал, как пульсирует Ад в такт с его сущностью, ощущал, как накапливается мощь, понимая, что он не в силах ее обуздать. Пока что. Ведь связь с близнецами крепла с каждым днем, опоясывая их тела новым витком золотой цепи. Но сколько должно пройти времени, прежде чем последнее дитя Хаоса отдаст свою силу?..
Стрелки на часах показали ровно шесть часов, и в эту же секунду дверь в ресторан открылась, выпуская из своих недр братьев. В глаза тут же бросился их непривычный угрюмый вид. Антон шел впереди, неохотно оглядываясь по сторонам в поисках Феди. Его плечи были понуро опущены, и сам парень словно с неохотой перебирал ногами. Следом за ним, с такой же усталостью, брел Лёша, без особого настроения стреляя глазами из-под отросшей челки. Федя на протяжении нескольких недель советовал парню посетить парикмахера, но тот всё ссылался на откуда-то взявшуюся непреодолимую «лень», предпочитая сидеть дома. И опустошенным взглядом смотреть на привычные стены их квартиры.
Федя вышел из машины, протягивая руки своим мальчикам. Первым опомнился всё же Антон, поднял голову, встречая светлый взгляд Смолова, и легко сжал его ладонь. Лёша чуть помедлил, явно без удовольствия обвил запястье Феди в привычном знаке.
— Привет, — улыбнулся Федя, притягивая братьев к себе, целуя каждого из них в так безэмоционально подставленные щеки.
Тук-тук-тук.
Огромная массивная гиря с цепью из крупных звеньев волочилась за медленно бредущим вслед за братьями существом. Цепь, обвивающая одну из ног, с глухим звуком билась о неровный мокрый асфальт, заставляя существо периодически останавливаться. Дойдя до братьев, оно замерло, уставившись на Федю треугольными, сверкающими белизной пустыми глазницами на черепе странной формы. Непропорционально длинные руки, перекошенный таз из-за разной длины ног, широкие плечи. Словно собрали существо из разных костей, «налепив» в абсолютно хаотичных местах обрывки того, что у людей покрывает кости. Глазницы были единственным, что выделялось на бледно-молочном очертании существа. На секунду Федя задумался, вспоминая сколько длится «Не переживай, Федь, обыкновенная осенняя депрессия, пройдет». Не меньше месяца, так точно. Как же долго держатся братья…
— Привет, — сухо кивнул Антон, залезая на заднее сидение, куда тут же юркнул Лёша, игнорируя любимое место рядом с водителем.
